Вспоминаю другой случай (хотя с человеком не бывает случайностей, все определяется волей Божией). Заключенные-уголовники отбирали у “врагов народа” пайку – миску с баландой и кашу. Один или два раза при раздаче пищи я видел, что у о. Арсения отобрали пайку и обед. Решил отучить уголовников-зеков и стал следить за о. Арсением, когда он подойдет к раздаче. Подошел уголовник Холодов – жестокий и подлый человек, за ним стоял о. Арсений. Получив свою порцию, Холодов не отходил и ждал, когда обед получит о. Арсений. Схватил его миску, пайку и хотел переложить к себе. Здесь-то я и решил схватить уголовника – и остолбенел. Отец Арсений спокойно отстранил его руку и, смотря в глаза Холодову, сказал: “Оставьте, идите с Богом, не делайте этого больше”. Жестокий, наглый Холодов, никого не боявшийся в нашем бараке, сжался и смущенно ушел. Моя помощь была не нужна. Я понял, о. Арсений не беззащитен, с ним Бог, и Он охраняет и защищает его”.

Даниил Матвеевич закончил воспоминания. Я смотрела на него, и мне чудилось, что у этого большого, живого по натуре, подвижного человека лицо все время менялось.

Видимо, глубокое горе и боль жили в его душе.

С особой любовью и тревогой смотрел на Даниила Матвеевича о. Арсений, видимо, что-то беспокоило батюшку, чувствовалась глубокая забота и желание помочь ему.

Когда писались эти воспоминания, Даниил Матвеевич уже умер, предсказав месяц и день своей смерти – 12 сентября 1966 г., это был день святого Даниила Московского, в честь которого он был крещен.

Встреча с Даниилом Матвеевичем показалась мне вначале мимолетной, но Господь и будущий духовный наставник о. Арсений решили по-другому.

После долгой беседы, исповеди, литургии и причастия я осознала, что жизнь под руководством батюшки пойдет по совершенно новому пути. Вечером о. Арсений позвал меня одну в свою комнату и сказал: “Мария Адриановна, обращаюсь к Вам с просьбой. Знаю Ваше горе, но Вы видели Даниила Матвеевича, он смертельно болен, у него рак печени, проживет он не больше 18 месяцев. Возьмитесь заботиться и ухаживать за ним до самого смертного часа. Вижу – удивлены. У Вас больная мать и еще есть дочь, и видите Вы меня, иеромонаха Арсения, и Даниила Матвеевича впервые, и внезапно – такая просьба. Поверьте мне, Господь во всем поможет, и безмерное горе Ваше растворится в добре. Даниил Матвеевич человек не от мира сего, он даст радость и мир Вашей семье”.

Я задумалась. Просьба была необычной, непосильной, и я совершенно не знала Даниила Матвеевича, да и как к этому отнесутся мама и дочь Аня? И в какой форме будет выражаться мой уход? “Но...” – начала я говорить. – Повторив мое “но”, о. Арсений сказал: “Дней через десять Даниил Матвеевич зайдет к Вам с моей посылкой, это положит начало знакомству Вашей семьи с ним”. Сказал так, словно вопрос был уже решен, но добавил: “Попрошу Лену, Юрия и Георгия Алексеевича посильно помогать Вам, кстати Георгий Алексеевич по профессии – прекрасный хирург”.

Действительно, дней через десять пришел Даниил Матвеевич и передал мне от о. Арсения большую Богородичную просфору, таких просфор я раньше не видела. С этого времени Даниил Матвеевич стал заходить к нам. Мама, с трудом ходившая по комнате, и дочь Аня приветливо встречали его. Надо сказать, что мама, человек чрезвычайно умный, интеллигентка в пятом поколении, и, что греха таить, гордившаяся этим, не со всяким человеком вступала в контакт, особенно при ее властном характере. Но с Даниилов Матвеевичем она разговаривала оживленно часами, и если он не приходил, я видела, явно ждала его. Работала мама ранее в одном институте по исследованию радия. Работу любила, была доктором физико-математических наук и сейчас тяжело переживала свою инвалидность. Частым и желанным гостем стал в нашем доме Даниил Матвеевич, к сожалению, имевший привычку обязательно приносить дорогие подарки. Приносил цветы, зная, что люблю их, или вдруг появлялся с огромным тортом мороженого. Я возмущалась и кричала: “Зачем?” Анька нахально ела, мама улыбалась и молчала. Несколько раз Даниил Матвеевич приходил с Георгием Алексеевичем, тот осмотрел маму и сказал, что положит ее в госпиталь им. Бурденко: там сделают какую-то операцию, и она сможет намного лучше ходить. Георгий Алексеевич работал в госпитале Бурденко хирургом.

Даниил Матвеевич стал заметно сдавать. Боли в области печени усилились, он сильно похудел, быстро уставал. Положили в госпиталь, пролежал два месяца, постоянно навещали Аня, Лена, Юля, Ольга, Ирина, конечно, я, да и многие другие. Вышел посвежевшим, прибавил в весе, но было видно, что болен тяжело. Помню, пришли ко мне Лена, муж ее Юрий, Георгий Алексеевич, Ирина, Светлана, Юля и Даниил Матвеевич. Праздничного дня не было, и я была поражена такому наплыву гостей, хотя и рада. Все были духовные дети о. Арсения. Удивило, что каждый принес какой-нибудь подарок. Даниил Матвеевич притащил огромный торт из мороженого, кто-то бутылку шампанского. Все это показалось мне странным (потом узнала, что это был сговор и одновременно психологическая атака на меня). Даниил Матвеевич встал и сказал: “Маша! – он всегда звал меня так, – мне осталось жить не более шести-семи месяцев, у меня трехкомнатная квартира, в ней собран редкий минералогический музей. Я умру, и все это пропадет, хочу, чтобы все это досталось Вашей дочери Анне. Все сидящие здесь и Ваша мама знают об этом, Вам надо пойти со мной в ЗАГС и зарегистрироваться, а потом прописаться. Это только формальность, о. Арсений переговорит с Вами, он просит с Леной, Юрием, Георгием Алексеевичем и мной приехать к нему в ближайшую субботу или воскресенье”. Я взорвалась, наговорила много всякого, наотрез отказалась. Гости не особенно огорчились, почему-то улыбались и так же спокойно пили и ели. Обозлилась на Даниила Матвеевича. Человек болен, придумывает глупости, устраивает какое-то праздничное сборище. Квартира мне совершенно не нужна с ее минералогическим музеем. У меня своя трехкомнатная и, кроме того, я не пешка, которую можно переставлять по чьему-то желанию.

Высказалась, но удивила меня мама, сказавшая: “Мария! Ты не права и обижаешь Даниила Матвеевича”. От мамы таких слов не ожидала, слишком щепетильным и умным она была человеком.

Не буду вдаваться в подробности, поехали к о. Арсению, разговор был долгим и трудным, но по благословению батюшки через полтора месяца зарегистрировались, и я прописалась “женой”. Господи! Как же все это оказалось промыслительно с квартирой и необходимо для меня и дочери Анны впоследствии!

Через два месяца Даниил Матвеевич слег, боли были невыносимые. Переносил он их мужественно, днем приходили из поликлиники и делали укол, вечером приходил Георгий Алексеевич, а ночью укол делала моя мама, особо внимательно относясь к Даниилу Матвеевичу.

Лежал и умер Даниил Матвеевич у нас в комнате, где ранее жила Аня. Несколько раз из Калуги приезжал о. Алексей и исповедовал его, за два дня до смерти привезли о. Арсения, и он исповедовал и причастил Даниила Матвеевича.