К концу I в. по мере воцерковления бывших язычников феномен глоссолалии полностью изжил себя в христианских общинах. Лишь во второй половине XIX в. глоссолалия вновь стала появляться в христианской среде, среди ощущавших недостаток духовности и вдохновения людей. Но, находясь вне единого Предания, они приняли душевный экстаз и массовую истерику за знак присутствия среди них Святого Духа, и последнее стало хуже первого...

Харизматикам, утверждающим, что “говорение языками” является знаком реального присутствия Святого Духа, можно напомнить о глоссолалии язычников и спросить, каким же образом Святой Дух может являть Себя в языческих антихристианских культах и зачем нужна была жертва Христа, если спастись Святым Духом можно и через, скажем, религию древних греков или шаманизм? Если же они начнут ссылаться на тот факт, что апостолы говорили языками в день Пятидесятницы (Деян. 2:4-11)

Святой Дух — Дух Истины — дает дар разумения. А выкрикивание нечленораздельных, никому непонятных бессмысленных звуков — не дар, а наказание Божие, которое посылается на гордых, заносчивых людей, посчитавших себя равными Богу (вспомним библейский рассказ о строителях Вавилонской башни в Быт. 11:1-9). Бог говорит, обращаясь к погрязшему в идолопоклонстве Израилю: “За то лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу. Им говорили: "вот — покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение". Но они не хотели слушать” (Ис. 28:11-12). Это единственное пророчество о говорении на непонятных языках в Ветхом Завете. И оно однозначно осмысляется как знамение суда над израильским народом. Именно на это пророчество ссылается апостол Павел в 1 Кор. 14:21-22.

И, наверное, самым сильным свидетельством против нынешней глоссолалии неопятидесятников является то, что “говорящие языками” иностранные проповедники в нашей стране общаются со своими единоверцами через переводчиков. Пока еще ни один из них не смог обратиться к своим российским единоверцам на понятном им языке...

Прежде чем продолжить разговор о неопятидесятничестве, необходимо вкратце ознакомиться с историей трех волн пятидесятиического движения.

3. Три волны пятидесятничества [5]

Пятидесятники считают своими предтечами таких постпротестантских деятелей, как Джон Весли (основатель методизма), Чарльз Финней, Пирсел Смит, Дуайт Муди. В конце XIX в. целый ряд методистских и баптистских общин начали практиковать “крещение Святым Духом”, что породило “Движение святости”. Но все эти инциденты до времени оставались разрозненными и маргинальными. Начало пятидесятничества, как мы его знаем, относится к двум событиям, происшедшим в канун 1901 г. и в 1906 г.: “крещению Святым Духом” в г. Топека, Канзас, и “пробуждению на улице Азуза” в Лос-Анджелесе.

Вот что писал официальный печатный орган пятидесятников СССР — журнал “Христианин” — о начале пятидесятнического движения:

Было это в 1900 году. Молодой методистский служитель Чарльз Пархем решил, что его религиозная жизнь нуждается в каких-то изменениях. Читая книгу Деяния и Послания Апостола Павла, он сравнивал немощь своего собственного служения с силой, отраженной в этих книгах. Где его новообращенные? Где его чудеса? Его исцеления? Несомненно, говорил он себе, что христиане первого столетия обладали каким-то “секретом” силы, который утратили теперь и он сам, и его церковь. [6]

Для обретения этой самой “силы первохристианского служения” Чарльз Пархем (1873-1929) открыл в канзасском городе Топека библейскую школу. Главной задачей ее студентов и преподавателей было тщательное изучение Библии, чтобы понять, как установить новые, качественно иные отношения со Святым Духом. По мнению Пархема, мысль об обретении этих отношений пронизывала весь Новый Завет. Вскоре “топекцы” пришли к выводу, что началом христианской жизни является “крещение Святым Духом”, сопровождаемое глоссолалией, т. е. говорением на иных языках. И вот, в 19 часов 31 января 1900 г., после возложения рук Пархема, молодая студентка Агнес И. Озмен заговорила на языках. В течение последующих трех дней в городе было множество “крещений Святым Духом”, а 3 января и сам Пархем, вместе с двенадцатью представителями христианских деноминаций, получил долгожданное “крещение” и заговорил на языках.

Вскоре Пархем основал еще одну школу для обучения проповеди “полного Евангелия”. В ней обучался рукоположенный служитель-негр В.Д. Сеймур, ставший вторым основателем пятидесятничества.

В 1906 г. Сеймур получил место в негритянской “общине святости” в Лос-Анджелесе, где он начал проповедовать “третье благословение” и глоссолалию. Конгрегация вскоре изгнала незадачливого проповедника. Но Сеймур не сдался: в начале апреля он арендовал для молитвенных собраний заброшенное здание старой методистской церкви по адресу: Азуза стрит, д. 332. Девятого апреля Сеймур заявил своим прихожанам, что тот, кто не говорит на языках, еще не крещен Духом, добавив, что сам он личной Пятидесятницы еще не пережил и призывает всех “святых” молиться с ним, покуда Дух не снизойдет на них. После молений и поста на все собрание “ниспал огонь”: люди стали падать на пол, говорить языками, истерически смеяться, рыдать, трястись, производить неконтролируемые движения. Этот день и стал подлинным днем рождения пятидесятничества. События развивались бурно: собрания на улице Азуза стали ежедневными, продолжались с десяти утра до полуночи. К концу 1906 г. в Лос-Анджелесе образовалось уже девять пятидесятнических общин. Многие проповедники и миссионеры, работавшие в Азии, Африке и Европе, услышали об этих событиях и поспешили в Лос-Анджелес, чтобы своими глазами увидеть это “пробуждение” и затем понести “огонь” дальше, в родные пределы. Так пятидесятиичество стало международным фактором.

Однако сразу же начались и проблемы. Пятидесятнические общины вскоре прославились тем, что катастрофически не могли ладить друг с другом. Проповедники соревновались в количестве “обращенных грешников”, в силе и мощи “явлений Святого Духа”, в экстравагантности внешних проявлений переживания “нисхождения Духа”. Вскоре появилась и серьезная критика движения со стороны евангелических общин. “Первая волна” пятидесятничества стала утрачивать свою новизну и популярность и приобретать институциализированные формы.