Отдѣльный оттискъ изъ журнала «Православный Собесѣдникъ».

1909 г. № 7 – 8.

Введеніе.

Настоящее изданіе составляетъ продолженіе напечатаннаго въ минувшемъ году совершенно аналогичнаго перевода книги Притчей1. Сказанное въ предисловіи къ переводу Притчей вполнѣ приложимо и къ предлагаемому переводу книги Исаіи, а потому повторять его не будемъ. Тѣ же цѣли, характеръ, задачи, пріемы перевода, какіе опредѣлены и выяснены были при переводѣ Притчей, преслѣдовались нами и теперь. Считаемъ лишь, съ этой стороны, нужнымъ отвѣтить на недоумѣніе, которое высказано было и печатно (Церк. Вѣд. 1908 г. № 14, 714 стр.) и въ письмахъ намъ, почему мы начали переводъ не съ книги Бытія, а съ «средины Библіи» – книги Притчей? По этому поводу считаемъ нужнымъ сообщить, что мы поспѣшили перевести то, что казалось намъ наиболѣе спѣшно-нужнымъ. Книга Притчей очень затруднительна въ славянскомъ изложеніи и прочитывается въ церкви за богослуженіемъ въ значительной своей части (ок. 2/3). Конечно, слѣдовало бы по этимъ мотивамъ начать съ Псалтири, но уже нами оговорено было, что на Псалтирь есть русскій переводъ съ греческаго текста Преосв. Порфирія, на Притчи же его очень немного2. По тѣмъ же мотивамъ: чтенія въ церкви на великопостныхъ париміяхъ3 почти всей книги Исаіи, послѣ Притчей занялись мы книгой Исаіи, также очень трудной въ славянскомъ переводѣ. Вѣдь такого порядка держались и древніе наши славянскіе переводчики, занявшіеся прежде всего паримійными чтеніями4. И мы идемъ по ихъ пути и ихъ соображеніямъ…

При переводѣ мы клали въ основу труда греческій текстъ, такъ же какъ и въ книгѣ Притчей, въ изданіи Фильда5, снося его съ другими изданіями съ варіантами текста перевода LXX6 и факсимиле Бабера7. Находимъ и въ книгѣ Исаіи, какъ находили въ Притчахъ, близкое до копіизма взаимоотношеніе славянскаго перевода къ греческому тексту, преимущественно по александрійскому кодексу. Уклоненія александрійскаго кодекса отмѣчаемъ, но когда они находятся во всѣхъ изданіяхъ и оригиналѣ послѣдняго, а находящіяся у одного Фильда опускаемъ (напр. въ 1, 10. 3, 15. 11, 8. 15. 19, 4. 22, 14 – 15 и мн. др.). Отмѣчаемъ также всѣ дополненія славянскаго перевода противъ извѣстныхъ нынѣ, по Гольмезу8, греческихъ чтеній (2, 22. 3, 18. 10, 3. 18, 1. 2. 20, 4, 21, 9. 16. 22, 21. 24, 13. 16. 27, 12. 28, 21. 29, 18. 32, 10. 33, 1. 13. 37, 10. 20. 38, 14. 40, 16. 42, 20. 44, 12. 48, 5. 49, 8. 55, 11. 56, 11. 58, 6. 63, 18. 65, 6. 66, 7 – 8). Они такъ же не многочисленны (ок. 35 – 40 словъ), какъ и въ Притчахъ, и почти всѣ оскоблены въ славянской Библіи. Замѣчено и отмѣчено нами нѣсколько уклоненій въ славянскомъ переводѣ и въ пониманіи существующаго греческаго текста (14, 24. 19, 2. 22, 23. 24, 1. 29, 10. 42, 9. 55, 12. 63, 2). Они еще менѣе многочисленны. Такимъ образомъ, по нашему детальному разбору, славянскій переводъ, какъ въ Притчахъ, такъ и въ книгѣ Исаіи, не даетъ права охуждать его ни со стороны точности, ни со стороны правильности. Остается лишь, естественная при его древности и буквализмѣ, неудобопонятность, не подлежащая суду и критикѣ, а тѣмъ болѣе порицанію и хулѣ.

Какъ при переводѣ Притчей, такъ и теперь признаемся въ допущеніи невольныхъ уклоненій отъ буквы греческаго и славянскаго переводовъ. Таковы, прежде всего, уклоненія въ переводѣ временныхъ формъ, наклоненій, залоговъ глаголовъ. Такъ, согласно контексту, толкованіямъ, часто новозавѣтнымъ цитатамъ, и по инымъ соображеніямъ, нерѣдко переводимъ прошедшее время будущимъ (напр. въ 5, 13 – 14. 25. 29. 29, 20. 33, 5. 41, 17. 42, 1. 54, 8 и мн. др.) и настоящимъ (2, 8. 40, 19. 27. 56, 10. 57, 16. 59, 8); и наоборотъ: будущее прошедшимъ (1, 8. 32, 6. 38, 14) и настоящимъ (5, 24. 45, 4. 23. 56, 10. 64, 5). Настоящее время иногда переводимъ прошедшимъ (14, 12 – 16) и будущимъ (65, 23). Причастіе иногда переводимъ повелительнымъ (21, 5), изъявительнымъ (1, 31, 4, 1. 5, 19. 11, 10 и мн. др.) и неопредѣленнымъ (22, 24. 42, 9. 61, 5) наклоненіями, и даже именемъ существительнымъ (17, 7. 19, 18. 21, 2. 51, 12. 18. 54, 5). Лица глаголовъ по контексту очень часто измѣняются, при чемъ иногда сопровождается подобная перемѣна подстрочною оговоркою, а часто и не сопровождается.

Въ именахъ существительныхъ и ихъ числахъ допускались также невольныя, по требованію русской рѣчи, уклоненія. Напримеръ: множественное число переводили единственнымъ (γλώσσαι – языкъ 3, 8; σαρκῶν – плоти 10, 18; ρήματα – -слово 44, 15. 26 и мн. др.); и единственное множественнымъ (ἄνθρωπος – мужи 5, 7; χείρ – руки 47, 6; βουλὴ – совѣты 44, 25; χώρα – стрáны 19, 9. 37, 18 и мн. др.). Также и въ значеніи существительныхъ допускались неизбѣжныя уклоненія (πόλεμος – войско 42, 13; κρίσις – законъ 32, 1. 58, 2, – право – 10, 2. 49, 4; χειροποίητα – идолы 2, 18. 31, 7, 46, 6 и др.). Имена существительныя переводились прилагательными, причастіями, глаголами (εἰς ἀπόλειαν – погибшій 33, 2, – εἰς ἀρπαγὴν – разграбленъ 5, 5; εἰς πτῶσιν – падетъ 17, 1; ἆσμα – поютъ 23, 15; ἰσχὺς – сильный 62, 8 и мн. др.). Существительныя съ абстрактнымъ значеніемъ переводятся иногда соотвѣтственнымъ конкретнымъ значеніемъ (βουλὴ – совѣтникъ 47, 13; διασπορὰ – разсѣянный 49, 6; αἰχμαλωσία – плѣненный 1, 27; 20, 4; и т. п.). Γίνομαι въ прошедшемъ времени въ смыслѣ: и было (37, 1. 31. 38, 1) и εἰμὶ въ буд. вр.: и будетъ (10, 12. 23, 17. 24, 18. 32, 1. 55, 11. 60, 23) оставляются, для гладкости русской рѣчи, безъ перевода. Также и слово πρόσωπον – лице, въ смыслѣ предлога: отъ, нѣрѣдко опускается. Напримѣръ: во 2, 10. 19. 21 ἀπὸ προσώπου τοῦ φόβου переводимъ: отъ страха; въ 51, 13 ἀπὸ προσ... θυμοῦ – отъ ярости; въ 57, 1 – ἀπὸ προσ... ἀδικίας – отъ неправды; и т. п.

Для ясности рѣчи допускаемъ, какъ и въ Притчахъ, дополненія противъ греко-славянскаго текста, которыя всегда оскобляемъ. Оскобляемъ также нѣкоторыя вводныя пояснительныя предложенія (44, 2. 12). Въ произношеніи собственныхъ именъ всюду стараемся слѣдовать славянскому начертанію ихъ, иногда дѣлая соотвѣтственныя оговорки, а иногда и не дѣлая.

Другія, болѣе серьезныя и въ большинствѣ вынужденныя, уклоненія оговариваемъ въ подстрочныхъ примѣчаніяхъ.

Въ отличіе отъ Притчей, неможемъ теперь жаловаться на отсутствіе пособій. Въ этомъ отношеніи книга пророка Исаіи богаче другихъ ветхозавѣтныхъ книгъ. Такъ, въ отеческій періодъ книга пророка Исаіи была изъясняема св. Кирилломъ Александрійскимъ1, бл. Ѳеодоритомъ2, Златоустомъ3, Евсевіемъ Кесарійскимъ4, Іеронимомъ5. У этихъ толковниковъ книга пророка Исаіи изъясняется по переводу LXX толковниковъ. Кромѣ того Ефремъ Сиринъ изъяснялъ книгу Исаіи по переводу Пешито6.

Въ новой русской литературѣ, кромѣ объясненія паримійныхъ чтеній изъ книги Исаіи Преосв. Виссаріона (Спб. 1894 г.), есть двѣ экзегетическихъ монографіи: Ж. С. Якимова: „Толкованіе на кн. пророка Исаіи“ (Спб. 1883 – 1893 гг.) и Н. Троицкаго: „Книга пророка Исаіи“ (Тула. 1689 – 97 гг.). Въ первой объясняется книга Исаіи преимущественно по еврейскому тексту и русскому синодальному переводу, хотя нерѣдко изъясняется и греко-славянскій переводъ въ его отношеніи къ еврейскому тексту. Во второй книга Исаіи кратко изъясняется преимущественно по славянскому переводу.

Существуютъ и переводы этой книги съ текста LXX. Такъ, кромѣ упомянутыхъ въ Притчахъ двухъ древнихъ латинскихъ переводовъ: въ Полиглоттѣ Вальтона и изданіи Католическомъ 1628 г., сохранился на всю книгу Италійскій переводъ1. Кромѣ того, недавно въ Англіи изданъ переводъ этой книги съ филологическими и критическими замѣчаніями: Ottley. The Book of Isaiah according to the Septuagint (codex alexandrinus). Cambridge. 1904 – 1906 гг. 1 и 2 tt.

Недостатокъ, впрочемъ, всѣхъ перечисленныхъ, не исключая и новаго англійскаго, переводовъ – ихъ крайняя буквалистичность. Они какъ бы «буква въ букву» перекладываютъ греческій текстъ на другіе языки, не заботясь о томъ, какая мысль получается для читателя. А потому въ трудныхъ мѣстахъ, нежелая слѣдовать ихъ примѣру, мы, руководясь толкованіями отеческими и современными, или филологическими соображеніями западныхъ ученыхъ2; пояснительно переводили текстъ, или снабжали его подстрочными краткими примѣчаніями такъ же, какъ дѣлали въ переводѣ Притчей.

У Преосв. Порфирія3 переведено нѣсколько паримій изъ книги Исаіи. Этотъ переводъ, при обширной филологической эрудиціи автора, былъ бы для насъ очень цѣненъ, но онъ очень немного обнимаетъ отдѣловъ: едва-ли главъ 5 наберется всего. Кромѣ того, переводчикъ пользовался древнимъ рукописнымъ греческимъ паримійникомъ, который иногда уклоняется отъ нашего славянскаго перевода. А мы, какъ и въ Притчахъ, имѣли въ виду дать русскій переводъ, вполнѣ согласный съ славянскимъ.