Когда отец Иларион жил у П.Н. Кузьмина, то, вероятно, преследуя свою всегдашнюю цель - жить по возможности в уединении,- проводил летнее время в омшанике[

1]. Однажды в хорошую погоду он ходил со своим келейником по барскому саду, чтобы освежиться приятным летним воздухом. Проходя мимо забора, которым защищен был сад, отец Иларион, не говоря ни слова, вдруг по направлению к забору сделал рукой знак указания, заставивший келейника обратить на то место внимание, и что же? Ему представилось, как бесы, в разных видах, сидели на заборе, с оскаленными зубами глядели на них, смеялись и выделывали разные проказы. Келейник от страха спрятался за отца Илариона, который, ободряя его, взял за левую его руку, а правой велел перекрестить то место, на котором видны были бесы. Едва келейник успел исполнить приказание отца Илариона, как бесы с криком и визгом рассыпались в разные стороны. «Видишь, как они немощны и как велика сила креста Господня!» - сказал келейнику старец.

В другой раз тот же келейник, неизвестно с каким поручением, послан был в Головинщину; у келейника теплой одежды не было. Отпуская его в путь, отец Иларион сказал: «Если дорогой тебя спросят - кто тебя послал, отвечай - князь». Идет посланный, и никто не встречается с ним, он уже почти добрался до назначенного места, и ему не только не было холодно, но даже очень тепло, как будто он шел в теплой шубе.

Вдруг он почувствовал холод, который с минуты на минуту все более стал усиливаться, так что уже на коротком расстоянии чуть не окоченел и едва мог добраться до дома, куда был послан. Вечером, улегшись на печи, прозябший келейник хотел скорее заснуть, но не спалось ему; он встал на молитву, сознал свой грех. И в самом деле: он шел всю дорогу в простоте сердца, без всякого рассуждения, исполняя послушание угодника Божия, и ему было так же тепло, как в теплой келлии, а когда начал роптать и злословить старца, то и на полуверсте чуть было не замерз.

На другой день, вставши раньше всех домохозяев, посланный побежал обратно и бежал всю дорогу, впрочем, не из страха озябнуть, но чтобы иметь возможность скорее пасть к ногам старца, во всем раскаяться и испросить у него прощение. Исполнив свое желание, он был утешен словами блаженного: «Истинное послушание никогда не вводит ни в какие беды». После этого раскаявшийся келейник совершенно успокоился духом.

Во время пребывания отца Илариона в Колычеве известен еще весьма интересный и назидательный случай. Один богатый помещик П. три раза присылал муку в Колычево, предлагая ее в дар отцу Илариону; в первый раз прислал один воз, потом два и, наконец, три воза, причем заочно просил старца позволить переговорить с ним лично о каком-то деле. Но каждый раз отец Иларион отказывался от предложений помещика, отсылая муку обратно с посланными. На желание же его лично видеть отца Илариона господин П. не получал удовлетворительного ответа. Однако он приехал в Колычево, сумел уговорить келейника допустить его до личного свидания со старцем, который на усиленную просьбу своего келейника сказал: «Если я его и приму, пользы для него не будет», велев, впрочем, позвать настойчивого посетителя. Господин П.

Затем нравоучительный посетитель предлагал отцу Илариону переехать к нему в имение, отдавая свой дом в полное его распоряжение и обещая ему все блага в жизни сей.

«Вы кончили?» - кротко спросил отец Иларион. «Да,- отвечал П.,- что же вы мне на это скажете?» - «Вы сами от себя все это говорили или кто прислал вас ко мне?» - «Да, я послан». Тогда отец Иларион взял животворящий крест и палицу[

2], присланные ему в дар преосвященным Антонием, архиепископом Воронежским, осенил крестом изумившегося посетителя, а палицу набросил ему на шею. Помещик побледнел, затрясся, упал без чувств, испуская изо рта пену. Отец Иларион приказал своему келейнику снять с лежавшего на полу посетителя правый сапог, и из него выпал крестик, который нечестивец попирал своей пятой. Придя в чувство, он встал в совершенном изнеможении. Отец Иларион дал ему выпить богоявленской воды, и он успокоился. Затем старец много поучал его, советуя ему подумать о душе своей, оставить нечестие, переменить жизнь. «Покайтесь и молитесь Богу,- говорил отец Иларион,- и милосердый Господь простит грехи и беззакония ваши».- «Я принадлежу к тайному обществу, к секте, и связан страшной клятвой, поэтому перемениться не могу».- «Ваша клятва,- возразил отец Иларион,- страшна только для вас. Я вам ручаюсь, что если вы с чистым раскаянием обратитесь к Богу, непостижимо и неизреченно благому и милосердому ко всем, в особенности к искренно кающимся грешникам,- будете помилованы Господом, Который за наши грехи благоволил принести Себя в жертву умилостивления правде Божией. Поезжайте домой, в Москву не ездите; читайте книгу, которую я дам вам; подавайте бедным милостыню без разбора всем, во имя Христа, Спасителя нашего, и навещайте меня». Отпуская посетителя, отец Иларион дал ему богоявленской воды и благословенный хлеб, сказав при этом, как он должен употреблять их. Сначала господин П. исполнял советы старца, был у него еще раз в Колычеве, когда же отец Иларион переместился в Троекурово, заехал к нему и, не дождавшись окончания келейного правила отца Илариона, под предлогом недосуга уехал, обещаясь из Лебедяни возвратиться в Троекурово. Но, не исполнив своего слова, уехал в Москву и там злополучно окончил свою жизнь.

В последние годы своего пребывания в Колычеве отец Иларион часто жил у данковского помещика Владимира Николаевича Меньщикова, который, слыша о дивном бесприютном страннике, пожелал упокоить его, давши ему возможность жить на одном месте. Он поставил в глубоком овраге уединенную келлийку и приказал внутри стены обить черным сукном. Поместив туда блаженного труженика, обеспечив его содержанием, он определил для служения ему одного из своих лучших крепостных людей - Никиту. Неизвестно, какими новыми подвигами ознаменовалось пребывание угодника Божия в новой келлии; можно только предполагать, что мысль его была занята памятью о смерти и Страшном Суде Божием, что входит в область делания духовного всех усердно подвизающихся. Возраст отца Илариона приближался к 50 годам, здоровье его начало ему изменять вследствие его суровой жизни; к этому времени относится его духовное завещание, в котором видно глубокое смирение отца Илариона. Вот текст этого завещания.

«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Боже жизни, у Которого мертвых нет! Все бо нисходящие во гроб к Тебе текут и у Тебя собираются в невидимом мире (Тебе живи суть, где тянут веки), куда вход нам неизбежен, исход невозможен. Боже праведный! У Тебя мерило наших дел. Ужасаюся и трепещу, готовяся с часу на час к исходу от сей маловременной жизни - предстать на вечное пребывание. И возвращаюсь в землю, от нее же взят был. Рассудил я все свои тленные вещи предоставить тленным же людям. Молю и прошу по кончине дней моих раздать все мое беднейшее имение самобеднейшим, да нестяжание мое видимо будет там, пред лицем Господа Бога моего. Я виновен против всех, прошу меня простить. А я от всей души моей прощаю всех. Убогий архигрешник Иларион-отшельник.

Писано от Рождества во плоти Бога Слова 1822 лета мая 28 дня, пребывания моего - иже везде»[