И он начал рассказывать всю свою жизнь подробно.

Когда я пришел (говорил он) в этот святой монастырь печерский и стал трудиться по чину святого ангельского иноческого образа, - я, сильно разжигаемый похотью, - весьма много претерпел ради своего спасения! По два, иногда и по три дня я не ел, часто и целую неделю я совершенно не принимал никакой пищи и жаждою умерщвлял себя: целыми ночами я не спал; в таком страдании я провел около трех лет, но и таким образом не нашел я покоя. Тогда я пошел в пещеру, где положен был преподобный отец наш Антоний и пробыл день и ночь в молитве у его гроба; и вот я услыхал голос преподобного ко мне:

- Иоанн, Иоанн, тебе нужно здесь затвориться в пещере, чтоб, не видя ничего и пребывая в молчании, побороть страсть. Господь поможет тебе молитвами Своих преподобных.

Потому (продолжал он) я с тех пор затворился здесь в тесном и печальном месте, где живу вот уже тринадцатый год; и не скоро я достиг покоя. Целые года боролся я со страстями и телесными помыслами, ведя жизнь строгую, немало лет, удручая свое тело сначала только постом и бодрствованием; потом, не зная, что делать и не будучи в состоянии побороть плотской страсти, я решил жить нагим; я повесил на свое тело тяжелые вериги и так с тех пор и поныне я изнуряю себя холодом и тяжестью железа. Однако, когда и этого всего бывало недостаточно, я придумал иное: выкопал глубокую яму, по самые плечи мне. Когда настали дни святого Великого поста, я влез в яму и засыпал всего себя землей, так что у меня остались свободными только руки и голова, и так я пробыл под тяжестью земли весь пост, не будучи в состоянии двинуть ни одним суставом; но и от этого не прекратилась жгучая плотская страсть моя. Кроме того меня пугал враг диавол, желая выгнать меня оттуда, и я ощутил такое его коварство: на дне ямы загорелись мои ноги, жилы в них стянуло, кости трепетали, пламя достигло уже живота и члены мои начали гореть. Я же не обращал внимания на жестокую боль, но радовался душою, радовался, что душа моя сохранилась чистою от скверны: я предпочел сгореть в том огне ради Господа, нежели выйти из ямы поруганным от беса, и в то же самое время я увидел страшного и лютого змея, который дышал пламенем, обжигал меня искрами и хотел пожрать. Так он делал несколько дней, желая прогнать меня. С наступления Светлой ночи Воскресения Христова напал на меня внезапно тот лютый змей, захватил в пасть мою голову и руки, на голове и на бороде у меня опалились волосы, как ты теперь видишь, и я, уже находясь в пасти у того змея, вскричал из глубины моего сердца:

- Господи Боже, Спаситель мой, зачем ты оставил меня? будь щедр ко мне, Владыка, потому что Ты один Человеколюбец! спаси меня грешного, ибо Ты один - безгрешный! избавь меня от скверного беззакония моего, чтоб я не погиб в сетях лукавого навеки, спаси меня от этого врага: вот он рычит, как лев, желая меня поглотить. Покажи силу Твою и приди спасти меня! Блесни Своей молнией и прогони его, чтоб он исчез от лица Твоего!

Когда я кончил молитву, тотчас свет божественный блеснул как молния, и лютый змей тот исчез; и я его до сих пор не видал, по милости Божией. Я услышал тогда и голос Господа ко мне:

- Иоанн, Иоанн! Вот тебе была помощь, теперь смотри сам, чтоб больше не пострадать в будущем веке.

Я же (сказал он), поклонившись, сказал:

- Господи, зачем ты оставил меня на жестокое мучение?

Отвечал мне голос:

- По мере твоего терпения было это послано тебе, чтоб ты, испытанный огнем, стал чист, как золото; выше силы не допустит Бог искушения человеку, чтоб не изнемог он и не был поруган лукавым змеем. Но как разумный хозяин поручает крепким и сильным рабам большую и тяжелую работу, а слабосильным и слабым - плохую и легкую, так понимай и ты о борьбе с телесною похотью, из-за которой ты молишься о себе. Но помолись тому мертвецу, который находится близ тебя, чтоб он излечил тебя от блудной страсти: он сделал больше Иосифа [1] и может помогать страдающим от этой страсти.

А я (продолжал он), не зная имени этого мертвеца, стал восклицать:

- Господи, помилуй меня молитвами этого преподобного!

Потом я узнал, что это был Моисей [2], родом угрин (венгерец). Тогда меня осиял несказанный свет, в котором я и теперь нахожусь, не нуждаясь в свете ни ночью, ни днем, и все достойные, которые приходят ко мне, довольствуются этим светом и видят воочию мое утешение, которое осветило меня в ту ночь Воскресения, давая надежду на будущий свет.