вдруг мы обнаружим, что прошли мимо всего этого.

Мы могли любить Бога, мы могли любить своего

ближнего, мы могли бы любить себя, то есть

относиться к себе с уважением, видеть в себе все

величие образа Божия, все величие нашего

призвания стать причастниками Божественной

природы (2 Пет. 1, 4),– и мы прошли мимо всего

этого, потому что легче было прозябать, а не жить,

легче существовать безжизненно.

Что было бы, если бы

кто-либо из нас вернулся домой– и увидел, что самый

дорогой ему человек лежит убитый? Вот

момент ужаса, вот момент, когда человек понял

бы, что такое любовь, и что теперь поздно, что

этому человеку любви больше не дать, у него

отнята самая жизнь... Каково было бы нам?! И

когда мы станем перед Христом, разве мы не увидим,

что мы ответственны за Его распятие всей

нашей жизнью, всея тем, как мы свою жизнь прожили

недостойно u себя,

u Его, u

ближнего нашего. Мы увидим, что убийца не тот,

который сбежал до нашего прихода домой, что

убийца– это я!

Каково будет стать тогда

и стоять перед Христом? Тут не в наказании дело, а в

ужасе о себе. У нас есть время; Христос нам

говорит, что суд будет без милости тому, кто не

оказал милости, что напрасно мы говорили бы,

что любим Бога, если мы своего ближнего не любим,

что это– ложь. И Он говорит нам сегодня, в чем

заключается любовь к ближнему, которая

переносится на Него; потому что служить любому

человеку, другому человеку, это Его радовать, это

Ему служить!

Подумаем! У нас есть

покаяние, то есть обращение от земли на небо,

обращение сердца и ума, поворот; и этот поворот

зависит от нашей воли и от нашей решимости.

Святой Серафим Саровский говорил, что между

погибающим грешником и спасающимся святым

разница только в одном: в решимости. Есть ли у