Также и противо меня, чтобы ни нанеслось, за грех оставьте, поелику помышления не наши, а посему и в сию от Бога не поставляются. Верьте сему без сомнения и будьте мирны в духе и веселы. Чего желает Вам богомолец Ваш И. А.

33. Адовы муки — несравненно сильнее, чем все претерпеваемые нами на земле горести

Мне очень чувствительно было читать о бывших прискорбиях с Вами в путешествиях своих, которые сравниваете Вы с адовыми муками, и сообщество - с демонами. И пришло мне на память, что и со мною было в жизни подобное искушение, т. е. в 1812 году, когда я со многими был у французов в плену, весь ограблен, всего лишен, в одной рубахе и босиком в поле, без пищи; ибо несколько дней не было в брюхе ни хлеба ни зерна, питался капустою с огорода, в Сентябре под открытым небом, на земле были лужи, и сверху поливало. Вот я, грешный, в то время, не видя ниоткуда ни избавления, ни утешения, и помыслил: «Господи! неужели и у Тебя такия будут для грешных мучения, какия теперь постигли нас?» Но адовы муки совсем не такия, т. е. если бы все скорби, болезни и несчастия со всего света собрать в одну душу и свесить, то адовы муки несравненно тяжелее и лютее; ибо геенны огненной и сам сатана страшится. Но нам немощным здешния муки зело невыносимы, ибо дух наш иногда и бодр, а плоть всегда немощна.

31 Октября 1861 г.

34. Истинный друг, даже когда не пишет писем, об искреннем своем постоянно думает и ему сочувствует

Возлюбленнейший и Достопочтеннейший о Христе Спасителе Благодетелю!

Возмогай и радуйся о Господе, долголетно здравствуй.

Если бы наши братья-попы не были освобождены от телеснаго наказания, то меня перваго и должно бы, кажется, чем нибудь поколотить за мое противу Вас невежество; крайне совестно мне, что я до сих пор умедлил писать к Вам. Впрочем, чувства любви и сердечныя желания непрестанно стремились с изъявлением пред Вами моей чувствительнейшей благодарности, но был останавливаем то немощами, то недосугами, а иногда, стыдно сказать, и леностию. Что делать! От числа грешников и я не последний. Но ведомо буди тебе, о добрый Благодетелю, что я, хотя и молчащий был, но чувства сердечной любви, благодарности и истиннаго почитания всегда сохранял к особе Вашей, и с помощию Божиею и впредь сохранять оныя обязуюсь дотоле, доколе продолжатся дни мои. А за то, что слишком редко к Вам пишу, Бога ради, не гневайтесь на меня. Ей! Немощен. Не могу одним разом вдруг всех равно удовлетворить, но одного ныне, а другаго в иное время, а третьяго, когда случится. По наружным же знакам нельзя заключать о внутреннем действии сердца. Я к братцу отцу Исаии десять лет не писал, но не переставал его сердечно любить и благоговеть при воспоминании о нем.

Теперь должен Вам сказать и сие, что я целое лето, как будто годоваго праздника, непрестанно ожидал Вашего посещения. Сам трудился: келью свою вымыл набело, всю хлопотал весну, садил малинку, бобки, да горошку, чтобы дорогих гостей поподчивать на дорожку; но все мои труды остались без удовольствия. Видно, житейския хлопоты, мирская суета и домашния обстоятельства столь крепко уцепились за Вас, что никуда не хотять Вас отпустить далече. Подлинно, мирския дела столь многочисленны, что едва ли во сто лет могут приведены быть к должному концу, и столь важны, что никакого отлагательства не терпят. Одни только Богоугодныя дела, к несчастию нашему, безбоязненно отлагаемы могут быть, иныя до утра, иныя до другаго лета, а некоторый даже до старости и престарения, почему очень нередко случается, что и без исполнения остаются; о чем и я сердечно соболезную, да пособить нечем. Впрочем, благодарю Господа Бога, что Он исполнил благое желание Ваше, т. е. удостоил Вас поклониться Святым Угодникам в Ростове. Почему крепко надеюсь, что Вы и нашу святую Обитель когда нибудь удостоите своим посещением, тогда-то и меня недостойнаго истинно утешите.

По совету Вашему, писал трикраты к безутешному Д. Н-чу, но слова мои почти никакого влияния не произвели на его сердце. То и твердит, что ничто его от печали не избавит кроме одной смерти; а потому истинно жалкий он человек. Да если, Боже сохрани, с таким мудрованием и смерть ему случится, то не может ему послужить к освобождению от печали. Как в радостных чувствованиях не знать меры стыдно, так и в печальных сокрушаться: до отчаяния весьма погрешительно. Жены сколько бы добры и красны ни были, но любить их неограниченно, до обоготворения не должно. Все мы обязаны от всего сердца любить точию единаго Господа Бога, а жен или ближних наших любить, по Евангельской заповеди, яко же себе самих. И когда бы мы все так поступали, то о смерти любимых так горько и не рыдали. Есть мужья такие, которые так прилепляются к жене своей, что не точию оставляют отца своего и матерь, но и самого Бога забывают. Если скажет кто: «пойдем, брать, к обедни, сегодня праздник, помолимся Богу.» Отвечает: еще рано, только лишь отзвонили, успею, а другой попросту без стыда говорит: жену поях, и сего ради не могу идти. Вот такого устроения мужа или жену, после смерти другаго не скоро утешишь. Впрочем, за празднословие сие простите меня!

Добреньким, умненьким и вселюбезнейшим деткам Вашим прошу объявить, что я всех их люблю, сердечно почитаю, и усердно им желаю преуспевать как в науках, так и во благонравии, о чем всегда молю Господа Бога.

И тако, сократи скудоумные строки сии, остаюсь к Вам навсегда с чувствами сердечной любви, истиннаго почитания и всечувствительнейшей благодарности, Вашего душевнаго мира и спасения, а также благополучнаго и премноголетнаго здравия, всеусерднейший делатель, и ко Христу Спасителю недостойный молитвенник, нижайший послушник Ваш многогрешный иеромонах Антоний.

21 Августа 1830 г.

35. Все в сравнении познается