Слезы происходят и рождаются от различных добродетелей, но по преимуществу и напрямую исходят всегда от сильного понуждения сердечной молитвы. Потому что сердечная молитва, когда произносится с понуждением, не медлит породить их в теле и дать их душе, чтобы ими омыться и убелиться паче снега. Омыеши мя, сказано, и паче снега убелюся [1].

Но, возможно, ты скажешь мне в ответ: "Сколько раз я нудил свое сердце молитвой, и совсем не видел слез". Да, я верю, что ты понуждал свое сердце молитвой, но насколько ты его понуждал, ты мне не говоришь. Ибо понуждение от понуждения отличается настолько, насколько добродетель отличается от добродетели, искусство от искусства, животное от животного и человек от человека.

Если же ты понуждаешь свое сердце молитвой и к тебе не приходят слезы, знай, что ты не достиг понуждением такого сердечного сокрушения и такой сердечной раны, чтобы там, где произносится молитва, у тебя была острейшая боль, как будто ты пронзил то место груди неким острым ножом. Поэтому ты и не видел слез. Ибо какова разница между человеком, молящимся из глубины сердца, и человеком, который не молится из глубины сердца, таково различие и между тем, кто молится с сердечной болью, как бы произнося молитву из центра боли, и тем, кто молится только сердцем и от сердца, но без сердечной боли, без сердечной раны и без внутреннего ножа в груди (читающий пусть поймет то, что читает, и могущий вместить - пусть вместит; ибо не все вмещают то, о чем говорится здесь [2], свидетель мне, что я не лгу - око Божие, видящее и испытующее сердца и утробы [3]). Потому что сердечная боль бывает там, где находится внутренний край понуждения молитвы, которое подобно острому ножу разрезает внутри грудь подвижника на части.

Это то, что сразу же порождает умиление. Иногда слезы льются ручьем и орошают не только лицо человека, но и одежду его, и землю. Иногда слезами увлажняются только очи. А иногда как поверхность земли весной в ночное время покрывается небесной росой, так орошаются изнутри и ум и сердце. И если слезы прекратились, а острая боль и смертельная рана в тебе еще остаются, острая боль не смягчается совершенно, твоя рана не затягивается и сердце не приходит в себя сразу, то ты, когда пожелаешь, можешь вернуть слезы. Потому что источник, из которого они истекают и проливаются, еще не закрылся. Он еще бьет ключом и не иссяк.

Иногда ты возобновляешь слезы той же самой молитвой с болью. Произнося же снова эту молитву с понуждением, болью и вниманием, ты узнаешь на собственном опыте, что вместе с молитвой слезы исходят из того же места, откуда исходит и молитва. Потому что как только ты начинаешь понуждать свое сердце молитвой, тотчас внутри твое сердце и твои очи приходят в умиление.

Иногда, когда только появляется боль в сердце, ты возобновляешь умиление при помощи созерцания ума. Ибо ум, будучи чистейшим, прозрачнейшим и высоким, простирается к небесным красотам, к нетленным созданиям, к умным полкам, к славословию Божию, к поклонению своему Творцу, к восхищению Его творениями, Его величием и непостижимостью Его Божества.

Помышляя об этом, чистейший и прозрачнейший ум услаждается неизреченно. А услаждаясь, возобновляет в твоем сердце умиление, и очи проливают слезы, не меньшие прежних. И тогда ты, соделывающий свое спасение посредством слез, падаешь ничком и не встаешь, доколе не насытишься плачем и доколе невидимо не поднимет тебя святой Ангел духовного утешения и радования.

После же пролития слез уходит бесчувствие твоей души, изгоняется отчаяние в своем спасении, неблагоговение убегает само, пропадает нерадение, исчезает маловерие твоего сердца, и твой ум видится таким чистым (как и есть в действительности), как небо после дождя.

Эти слезы тебе даровал Бог, чтобы немного утешить тебя, чтобы обручить тебя Небесному Царству. Потому что ты принес Ему не жертву всесожжения, которой Он не желает, как сказано: Всесожжения не благоволиши [4], но ты принес Ему в жертву свое сердце, самого себя, свой дух: Жертва Богу дух сокрушен [5]. Ибо острая боль, которая господствует внутри твоей груди, и кровь, которую ты выплевываешь от сердца по причине понуждения сердечной молитвы, пред Богом вменяются в приятную жертву.

Потому что, найдя отдыхающих в этом месте диавола и его полки, обоюдоострый меч имени Христова порубил их на части. И пожег их, потому что имя Божие - это не только обоюдоострый меч против диавола, то есть против греха, но еще и огонь потребляющий.

Там прежде царствовал сатана с семью правителями, потому что смертных грехов семь. Но когда вошел туда умопостигаемый меч имени Христова и достигло туда понуждение твоей умной молитвы, тотчас устрашился этот жалкий и трусливый царь-тиран. Диавол испугался, как бы страшное и непобедимое имя Божие не закололо и не пожгло и его самого, и его полки. Поэтому он вошел во внутренние части груди и закрылся неким покрывалом, дабы не было видно места, где он спрятался.

А покрывало, за которым скрылся диавол, находится во внутренней части груди. Это покрывало - и умопостигаемое, и чувственное нечто, как древо познания, от плода которого вкусил Адам. Оно ощущается как умопостигаемое и чувственное нечто. Как человек состоит из умопостигаемого и чувственного, как рай состоит из умопостигаемого и чувственного, так и эта пелена есть умопостигаемое и чувственное нечто. Это покрывало есть умопостигаемое нечто, потому что является всей силой сатаны. Оно господствует в тебе и незаметно управляет сердцем. А чувственное оно потому, что когда ты доберешься до него с помощью внутренней сердечной молитвы и внимания, то почувствуешь сам, что твоя внутренняя молитва нашла место диавола, логово сатаны, жилище веельзевула, престол денницы и город демонов. Они не желают, чтобы человек почувствовал его и попросил молитву изгнать его оттуда, как и говорит Григорий Синаит и другие святые отцы. И если это покрывало, эта сатанинская пелена непостижима для чувств, то как возможно ее почувствовать и как молитва может добраться до нее? Это происходит следующим образом.

Когда ты, о человек, с помощью силы, премудрости и суждения умной молитвы исследуешь глубины самого себя, тогда находишь, что и внутренний твой человек, как и внешний, весь замешан на страстях и всегда склоняется к диавольской воле, если не препятствовать ему страхом Божиим и не обуздывать напоминанием о страшной геенне. Ибо чем больше приближаешься к Богу посредством исполнения Его святых заповедей, тем больше видишь себя удаленным от Бога [6]. И чем больше очищается твое сердце молитвой и просвещается твой ум приснотекущими слезами, тем больше тебе кажется, что ты грешен и распутен.

Но почему до очищения сердца и просвещения ума ты не видел себя таковым? Прежде всего, потому что не знал, что такое Ангелы, Сам Бог и рай. Но теперь, когда созерцало сии тайны твое сердце, насколько это было доступно его чистоте, и видел ум, насколько это позволяло его просвещение, ты видишь себя таким никчемным и распутным, потому что удостоверился, какой крайней чистотой обладают божественные Ангелы и какую непостижимую и невыразимую красоту и чистоту имеет Господь.