Некоторые харкают кровью [10], потому что понуждали себя молитвой даже до смерти, доколе не победили и не изгнали диавола из своего сердца. Скажи мне, где происходит наиболее мужественный подвиг и где наиболее чудная отвага? Конечно, там, где находится средоточие врагов, где престол супротивных, где бахвальство тиранов. Потому что там сатана, как бы сидя на высоком престоле, хвалился своими разнообразными лукавыми приемами. Но благодатнейшая и могущественная молитва именем Господним, придя, разорила сатанинский центр, разрушила престол денницы и смирила его бахвальство.

Ибо обитающая в тебе благодать Господня покрывает тебя от этой страсти и хранит, чтобы завистливый враг своей скверной похотью не осквернил твой чистейший сосуд.

Тогда ты видишь, что тело твое умерщвлено для бесчестных страстей, что оно обновлено и восставлено благодатью Господней. Потому что внутреннее понуждение сердечной молитвы часто само приносит тебе крайний упадок сил и бессилие, по причине чего ты чуть ли не падаешь на землю, как парализованный.

Потому мы говорим снова, что когда ты достигнешь таких мер совершенной молитвы, тогда гнев исчезает сам, а вместо него внутри тебя царствует сладчайший мир Христов. Тогда ненависть и вражда против ближнего совершенно не имеют места в твоем сердце, потому что в нем царствуют сочувствие и благодатнейшая любовь к брату. Потому тогда ты скорбишь за брата больше, чем скорбит он сам.

Тогда ты не знаешь, что такое осуждение, ведь Бог открыл у тебя внутри умные очи сердца, которыми ты видишь только лишь немощь своей души, то есть свои природные недостатки и свои долги пред Богом. Этот дар покрывает тебя от осуждения братьев. Потому что тогда соломинка в твоем глазу кажется большей, нежели бревно в глазу брата. Также и твой комар кажется тебе больше верблюда твоего брата. Ибо бревно и верблюд брата либо не видны совсем лукавому оку твоей души (потому что лукавое око ослепло), либо, если видны, то кажутся тебе совершенно ничтожными.

Но мы снова говорим, что когда ты достигнешь этой меры совершенной молитвы, тогда гордость не остается в тебе ни на минуту, но тотчас тает от молитвы, как тает иней от солнечного тепла. Потому что тогда обитает в тебе кроткий и смиренный Иисус, Который как будто печатью запечатлевает, начертывает и выдавливает в твоем сердце Свои кротость и смирение. Ибо как ты можешь гордиться, когда видишь и ведаешь свою немощь и тебе кажется, что если бы люди узнали о твоих природных недостатках и о твоем недостоинстве, то тотчас предали бы тебя на позор и закидали камнями, чтобы ты исчез из рода человеческого, не осквернял его более и не приносил своей злобой вреда другим людям.

Дар этот имели все святые. Потому один называл и считал себя блудником и распутником, не будучи таковым. Другой называл и считал себя варваром и псом. Третий говорил, что он первый и главнейший среди всех грешников на земле. Конечно же, как ты можешь гордиться тогда, когда не желаешь ничего другого в этом мире, как найти какую-нибудь расщелину в скале или какую-нибудь земную пропасть и плакать там, преклонив главу, плакать, пока не завершится твое земное странствие?

Тогда хула совершенно не имеет места ни в тебе, ни вне тебя. Потому что демоны хулы, посредством человека оскорбляющие Бога, изгнаны из тебя и из твоих пределов. Напротив, теперь тебя окружают божественные Ангелы, хвалящие могущество и имя Христово. С ними хвалишь и ты благость своего Создателя Иисуса.

Тогда празднословие изгоняется из тебя, и ты не желаешь произносить даже необходимые слова, благоговея пред Христом, с Которым ты беседуешь сладко-сладко, тайно и устами к устам. Тогда неподобный смех представляется тебе делом бесчестнейшим, совершенно чуждым и неподходящим твоей душе. Потому что душа твоя тайно собирает благоговение и скромность имени Господня. Тогда пожелания чрева и вина ты гнушаешься и избегаешь настолько, что не желаешь насытиться ни простой водой, ни находящимся у тебя хлебом, но ешь и пьешь лишь столько, чтобы жить и работать Христу в чистоте и трезвении, будучи скорее бесплотным, чем плотяным.

Меру же и количество твоей простой пищи определяет сама молитва. Потому что тогда не только молитва невидимо и нежданно препятствует [чрезмерному.- Ред.] насыщению этой простой пищей, изгоняя из тебя демона многоядения и ненасытности, но даже желудок твой не принимает более, насыщаясь благодатью Божией.

Таковой мере и таковому порядку твоей пищи молитва учит тебя следующим образом: когда ты садишься за свою скудную и убогую трапезу, чтобы вкусить насущного хлеба для подкрепления своего слабого и изможденного сердца (как сказано: и хлеб сердце человека укрепит [11], и еще: хлеб наш насущный даждь нам днесь [12]), и ты ешь с великим благоговением, окружает тебя любовь Божия, окружает тебя благодать Божия, невидимо, но ты явственно чувствуешь ее действие. Потому что когда ты ешь свой хлеб или какое-нибудь простое блюдо, тогда уста твои изнутри услаждает благодать Божия, как будто ты наполнил их сахаром (как некогда сказал некто из отцов).

Иногда, когда ты ешь и прожевываешь хлеб или свое убогое блюдо, тебе кажется, что в устах твоих эта пища становится подобной манне, которую в древности вкушали в пустыне евреи. Иногда тебе кажется, что ты пьешь молоко, иногда - что ешь мясной бульон, или мед, или вкусную рыбу, несмотря на то, что твоей пищей являются вареные без какой бы то ни было приправы бобы или несоленые травы. Потому когда ты ешь и ощущаешь этот чудный вкус, услаждается твой ум, поучаясь в себе неизреченной сладости, которой наслаждаются на небе святые, вкушая небесный Хлеб и пия непостижимый нектар славы Господней. То есть святые, созерцая непостижимую, невыразимую и превосходящую всякий ум и всякую мысль славу Господню, всеми этими благами насыщаются чудесно и неизреченно.

Поэтому и Пророк говорил: Насыщуся, внегда явити ми ся славе Твоей [13]. Когда ты услаждаешься этим чудесно, в то же время, благодаря сладости твоего языка и ума, молитва сама взыгрывает в тебе и этим самым препятствует насыщению чрева, как бы говоря в голос: "Хватит, ты поел!". Потому что человек, будучи животным разумным, живет не только хлебом, но и благодатью Божией, как сказано: Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих [14].

Посему ты, когда почувствуешь в себе взыграние молитвы, радуешься чрезвычайно, воспоминая Божий дар и Промысл о тебе Вышнего Бога. И от этой неизреченной радости ты проливаешь столько слез, что орошаешь ими не только свое лицо, но и пищу.