Но при всех своих подвигах сирийские подвижники-отшельники сохраняли удивительное смирение. Особенно характерным можно назвать следующий случай. Подвижник Полихроний, когда к нему пришел блаженный Феодорит с одним начальником, пожелавшим видеть подвижников, упал к этому последнему в ноги и просил его исполнить одну просьбу. Тому было это неприятно, ибо он думал, что отшельник за кого-нибудь ходатайствует. Но Полихроний, оказывается, просил только принести за него усердную молитву Богу. Тот же подвижник обыкновенно обнимал ноги у всех приходивших к нему и перед каждым падал ниц - будет ли то воин, ремесленник или поселянин4.

Кроме отмеченной духовной и телесной благотворительности необходимо отметить и широкую общественную и церковную деятельность сирийских подвижников, проявлявшуюся особенно в критические и бурные моменты церковной жизни V в. На первом плане здесь должна быть поставлена миссионерская деятельность, отличавшая, как мы видели, сирийских подвижников и в IV в. и продолжавшаяся с неменьшим успехом и теперь, в первой половине V в. В VI, 38 "Церковной истории" Созомена рассказывается об обращении в христианство целого племени сарацинов во главе с шейхом патриархом их Зокомом, у которого по молитвам одного старца-отшельника, родился сын5. Особенно сильное воздействие в деле обращения язычников в Христову веру оказывал преподобный Симеон Столпник. Это не были нарочитые с его стороны подвиги миссионерствования, так как он никогда не сходил со своего столпа, а само собой вытекавшие последствия из необычайности и изумительности подвига всей вообще жизни великого столпника. К удивительному проповеднику веры, стоящему на столпе, стекались толпы жаждущих спасения из различных стран и народов. Феодорит называет исмаелитов, персов, армян, иверийцев, гомеритов (из южной Аравии). В сирийских актах в числе тех, которых обращал в христианство святой Симеон6, подле арабов, армян и иверийцев называются язычники всякого народа. В дальнейшем рассказе выступают арабы (исмаелиты и сарацины). Биографы насчитывают бесчисленные тысячи принявших крещение по влиянию "стоящего миссионера". На вечно кочующих и носящихся по пустыне номадов естественно должно было производить особенное впечатление долголетнее стояние. Они приходили, по свидетельству блаженного Феодорита7, толпами по двести, по триста человек в одно время, а иногда и по тысяче, торжественно отрекались от своих отеческих заблуждений, сокрушая пред столпом великого светила почитаемых ими идолов и отрекаясь от безумных оргий в честь Афротиды (Uzza)8 (которой они издавна служили), принимали затем Божественные Таинства, подчинялись правилам, какие предлагали им его священные уста, и, простившись навсегда с отеческими обычаями, отказывались от ядения диких ослов и верблюдов. Далее Феодорит сообщает, как наивны были в своей юной христианской вере эти "сыны пустыни". Однажды преподобный Симеон, который, нужно сказать, был очень почтителен к блаженному Феодориту, равно как и к антиохийскому архиепископу, уважая в них священный сан, сказал толпившимся у его колонны бедуинам взять благословение у епископа кирского. Блаженный Феодорит, как он сам рассказывает, чуть не задохся от их стремительного набега. Или еще картинка в том же роде: отряд войска просил молитв и благословения своему начальнику, а другой доказывал, что должно послать благословение его начальнику. Поднялся великий спор, началась великая ссора. Наконец, они напали друг на друга. "Я, - говорит блаженный Феодорит, - должен был употребить много усилий, чтобы убедить их в необходимости тишины, говоря, что Божий человек может в изобилии дать благословение обоим начальникам". После этих общих замечаний об обращении язычников мы можем привести со слов блаженного Феодорита и отдельные факты. Начальник сарацинов молил блаженного Симеона помочь человеку, которого внезапно на пути постиг паралич всех членов тела. Заставив больного отречься от отеческого нечестия и исповедать веру во Святую Троицу, преподобный Симеон исцелил его от его страшной болезни и приказал ему понести своего начальника. По этому поводу блаженный Феодорит приводит слова Господа, очень часто применяемые к преподобному Симеону и другими исследователями: "Веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит" (Ин. 14, 12). Из сирийских актов можно узнать, что целое селение на Ливане обратилось в христианство после чудесного избавления молитвами преподобного Симеона от диких зверей (по актам - пантер)9. И целый ряд чудес, заставивших арабов обратиться в христианство, живописуется в сирийском житии10. Могущественное воздействие "стоящего миссионера" простиралось не только на кочевников Сирии и Аравии, но шло далеко за пределы этих стран и ощущалось в столь сильно языческой Персии. Блаженный Феодорит сообщает о приходивших к столпу Симеона персах, а затем о том, что слава подвижника дошла до персидского царя, который тщательно расспрашивал (о чем рассказывали бывшие послами при его дворе византийские чиновники), какова жизнь того мужа (святого Симеона) и сколь велики его чудеса. А супруга царя, говорят, требовала даже елея, благословенного подвижником, и приняла его как драгоценнейший дар. Сирийское же житие ( 102)11 рассказывает о прекращении молитвами преподобного Симеона гонения на персидских христиан, воздвигнутого было на них в Персии по проискам архимага12. Еще то же житие рассказывает о чудесном исцелении больного сына одного хорепископа ( 67)13. В 99 того же жития рассказывается о посещении преподобного Симеона людьми из какой-то отдаленнейшей от Телнешина страны, из которой надо было идти 13 месяцев14. Несмотря на такой длинный путь, припасы этих людей сохранились в целости. Эти люди также крестились. Миссионерством среди язычников занимался и Раббула, епископ Эдесский, после своего обращения (Vita Alexandri). "Евангелизацией" пустынь, соседних с Евфратом (до Пальмиры с одной стороны и до персидской границы с другой), занимался и преподобный Александр со своими "неусыпающими"15. Как на пример миссионерского подгига, совершенного, главным образом, через подвижническую жизнь, можно указать на поселение преподобного Фалалея на одном холме, на котором издавна существовал идольский храм, оскверняемый многими жертвами. При помощи учения и чудотворений преподобного Фалалея поселяне той местности, издавна пребывавшие во мраке нечестия, приняли свет богопознания16. Сирийские иноки вообще много заботились об успехах истинной веры и твердо стояли на страже ее. Преподобный Симеон Столпник, проводя жизнь в аскетических подвигах, не оставлял, как выражается о нем блаженный Феодорит, попечений и о святой церкви, то сражаясь с еллинским нечестием, сокрушая иудейскую дерзость, а то рассеивая еретические сборища, а иногда он писал о сем послания к самому царю, иногда возбуждал в начальниках ревность по Боге, иногда же убеждал самих пастырей церквей, чтобы они прилагали больше попечения о пасомых17. О всех этих подвигах преподобного Симеона в защиту веры, кратко обозначенных в приведенной выдержке из блаженного Феодорита, говорят еще более подробно сирийское житие и некоторые документы (письма) с именем преподобного Симеона Столпника, равно как и церковная история Евагрия (I, 13). Так об обуздании дерзости иудеев сирийское житие рассказывает следующее. По влиянию Асклепиада (так по-сирийски, но более правильно Асклепиодота, который был в 423 г. консулом, а с этого года по 425 г. praefectus praetorio per Orientem) на приходившуюся ему племянницей императрицу Евдокию, супругу императора Феодосия II, последний издал 15 февраля 423 г. эдикт, запрещающий насильственное разрушение синагог и их насильственное превращение в церкви; во всех подобных случаях убытки должны были возмещаться и отводиться достаточные пространства; также и взятые церковные сосуды должны были вновь возвращаться, или если они уже были освящены, то за них нужно было уплачивать по полной стоимости18. Этот эдикт, по свидетельству сирийского жития19, произвел среди верующих сильное смущение и печаль, а среди иудеев и язычников радость. Пришли к святому Симеону епископы, очень опечаленные, и прочитали ему указ императора Феодосия II. Тогда преподобный написал20 императору письмо: "Так как твое сердце превознеслось и ты забыл Господа Бога своего, Который тебе дал царский венец и трон, и так как ты сделался другом, покровителем и защитником неверных иудеев, то тебя внезапно постигнет Божественная кара и вместе с тобой всех, кто разделяет твой взгляд в данном вопросе. Ты будешь воздевать руки к небу и в своих бедственных обстоятельствах взывать: по истине, потому что я отверг Господа, постигла меня сия кара". Сирийское житие добавляет, что, прочитав сие послание, царь почувствовал ужас и раскаяние. Сейчас же он написал послание во все города, отменяющее прежнее его послание (указ), а правителя востока Асклепиодота уволил от его должности с великим позором. У Евагрия факт передается в тех же чертах (кратко) и прибавляется, что император Феодосий просил, по собственному его выражению, святейшего и воздушного мученика (фпэ рбнбгЯпх кбЯ ЬесЯпх мЬсфхспт) вознести о нем молитвы и преподать ему свое благословение. Torrey, давший английский перевод писем преподобного Симеона Столпника с иследованием о них в Journal of the American Oriental Society, XX (1899), рр. 246-53, еще раньше H. Lietzmann `а набрасывает тень сомнения если не на самый факт обращения великого столпника к императору Феодосию II, то на подлинность письма, приведенного в сирийском житии, равно как и на результаты его. "Характер источника, в котором находится это письмо, и известное нам доверие, с которым лучшие из древних источников украшали свои рассказы найденными подобными документами, делает скептицизм в данном случае более или менее законным". Nцldeke также сомневается, чтобы все так было на самом деле, как рассказывается в сирийском житии. Основанием для него служит самый текст эдикта с именем Феодосия младшего к praefectus praetorio per Orientem. В нем вовсе не говорится о том, что христиане разрушенные синагоги должны выстроить на свой счет, а о том, что если эти синагоги стали христианскими церквами, то за них должно быть уплачено соответствующее вознаграждение прежним владельцам. Помимо этого тот же Nцldeke указывает еще, что в 423 г. (когда издан был эдикт) преподобный Симеон не был еще так известен21. По принятой нами хронологии, в 423 г. действительно преподобный Симеон только что вступил на столп. Но приурочение письма и вообще выступления столпника против императорских распоряжений в пользу иудеев к 423 г., то есть эдикту на имя Асклепиодота, прямо сирийским житием не дается, хотя подсказывается довольно естественно22. Да и свидетельство блаженного Феодорита о посылке писем может быть грамматически относимо к рассеянию еретических сборищ, о чем перед этой фразой говорит блаженый Феодорит23. Свидетельство же Евагрия, как основывающееся на сирийском житии, не может иметь решительного значения, хотя у него приводятся выражения и из ответа императора ("святейшего и воздушного мученика"). Наконец, Lietzmann отмечает, что не раз названный нами указ 423 г. и последовавшие за ним указы были включены в Codex Theodosianus и, следовательно, еще к 1 января 439 г. считались действующим законодательством. Остается таким образом допустить факт обращения самого преподобного Симеона или от его имени к императору по поводу эдиктов об иудейских синагогах, но результаты этого обращения были не столь определенные, как о том свидетельствуют сирийское житие и Евагрий, ибо Асклепиодот был префектом претория Востока еще в 424 и 425 г.г.24 Сирийские подвижники содействовали искоренению давно существовавших в их отечественных пределах ересей, как, например, маркионитства. Иаков младший, подвижник кафра-рехимский, содействовал своими молитвами и ободрениями блаженному Феодориту в его ревностной борьбе против застарелой ереси Маркионовой (с. 21; русский перевод стр., 171-172). Описываемые нами подвижники первой половины V в. содействовали поражению и возникавших в их время ересей. Разумеем главным образом несторианство, появление и соборное осуждение которого падает на рассматриваемое время. "Восток" дал ересиарха и его упорных защитников. Но любопытно, что среди сирийских иноков данного времени мы не видим сторонников новоявленной ереси. Тьерри объясняет это самой сущностью монашества25. Но так как некоторые восточные епископы, сами вышедшие из сирийских монастырей26, хотя и не разделили несторианской догматики, но сначала все-таки не хотели отказаться от лица Нестория, то надо предположить, что отсутствие обширного школьного образования с преимущественно аристотелевским уклоном и пребывание в пустынях облегчало инокам скорее распознать ересь. Среди сирийских иноков появились даже борцы против ереси не по разуму, как, например, известный архимандрит Варсума (в период времени от Константинопольского собора 448 г. до разбойничьего 449 г.)27. Борьбы с несторианством касаются и два письма, связанные с именем преподобного Симеона Столпника. Одно написано императором Феодосием II к святому Симеону, а другое находится в сборнике сирийских писем преподобного и отмечается как его личное письмо к Иоанну Антиохийскому относительно Нестория, приглашающее архиепископа Антиохийского примкнуть к святому Кириллу Александрийскому, так как только таким образом может быть утвержден мир28. Torrey в названной выше статье о письмах преподобного Симеона Столпника, отвергая вообще подлинность писем, носящих имя великого сирийского подвижника, отвергает и подлинность письма его к Иоанну Антиохийскому как vaticinium ex eventu. Кто мог думать и знать, что Иоанн Антиохийский запоздает? Кроме того, есть еще на сирийском языке письмо Александра, епископа Иерапольского (Мабоггского), и Андрея Самосатского к Иоанну Антиохийскому и Феодориту Кирскому относительно преподобного Симеона, якобы с порицанием сих епископов за отношение их к преподобным Симеону и Иакову Кафра-рехимскому; сохранилась и копия сакры императора Феодосия, направленной "к Акакию Веррийскому, к Симеону, отшельнику Антиохийскому, и в другие епархии, в каждую отдельно"29. "Зная, что вся жизнь твоего благочестия направлена (устремляется) к Богу и ты так живешь, чтобы быть в состоянии с дерзновением и на нас призывать благоволение, мы по необходимости прибегли к посылке настоящих грамот, дабы ты поспешил исправить в самое короткое время дело, принадлежащее Божественному промышлению, - разумеем утверждение мира, уже имеющего корни, - позаботился бы об устранении вражды, подброшенной злоумышлением диавола. Мы не сомневаемся, что сие будет, надеясь на молитвы твоей святости и на увещание (ЭнуфЬуей) и побуждения могущих утвердить и вновь призвать поколебленный мир. Ибо если благоговейнейший Иоанн, епископ Антиохийский, пожелает подписать низложение того, кто посеял семена раздора, и убедитъ, что он не соглашается с мудрованием по нововведению и догматом, выдуманным по безумию, то снова воспоследует соединение отколовшихся членов при единодушном согласии всех в том же. Ибо неприязнь и смятение породило весьма худое и бессмысленное, вернее, вредное учение, которое, будучи удалено и далеко прогнано от душ наших вашими молитвами, может нас успокоить, как мы и надеемся по воле Божией, и утешить (бнбкфЯубуибй). Ибо раздор и несогласие возмущают нас и мы считаем их первой причиной происшедших затруднений, но надеемся, что все в нашем царстве пойдет по воле человеколюбивого Бога, коль скоро члены церкви и православной веры согласятся и объединятся. В этом устроении и ты будешь вести весьма прекрасную борьбу, так что уничтожишь корни диавола. И это вменится тебе в великую заслугу и крепчайшую победу. Делая то, что я возвестил, ты, достигнув этого ходатайствами, будешь верен самому себе, и, обязавшись обычными молитвами к Богу, непрерывно молись Богу за нас и наше царство и подчиненных нам, особенно же за нас, имеющих заботу о достойном мире, чтобы от Его силы поданы были нам "независтные" блага"30. Ясно, что очень желавший унии александрийцев и антиохийцев император Феодосий II данным письмом к уважаемому подвижнику хотел использовать его авторитет для достижения своей цели - утверждения мира и единения в церкви. Быть может, на основе этого письма и появилось (подделано) письмо преподобного Симеона Столпника на сирийском языке к Иоанну Антиохийскому. Вслед за данным письмом к одному только святому Симеону в тех же актах III-го Вселенского собора помещается, как сказано, копия сакры, посланной престарелому епископу Акакию Веррийскому и Симеону отшельнику антиохийскому (равно как и в другие епархии отдельно)31. "Нами решительно ничего не опущено из того, что мы должны были сделать для веры. И это точно твоя святыня узнает от благоговейнейшего епископа Антиохии и остальных, находящихся при нем святых епископов. Произошли же некоторые раздоры и несогласия относительно этого предмета, устранить которые мы, возбраняемые множеством дел, затрудняемся. Но мы решили не ослабевать в своем усердии, пока благий Бог не дарует единения святых церквей вашими молитвами. Так что надлежит твоей святыне со всем усердием просить у Бога, чтобы Он показал иереев римской веры безукоризненными". Эти послания императора должны были вызвать соответствующий отклик и просимое содействие в преподобном Симеоне. Фактов мы не имеем, но то, что Иоанн Антиохийский из непримиримых сделался согласным на унию с святым Кириллом, показывает, что он послушался, между прочим, и голоса великого подвижника своего округа. Что святой Симеон и другие сирийские подвижники весьма содействовали с своей стороны унии на основе определений Ефесского собора, об этом красноречиво свидетельствует одно место из писем блаженного Феодорита ("к боголюбезнейшему епископу Александру Иерапольскому, в котором он извещает, что великолепнейший комит Тит и святейшие монахи письмами побуждали его заключить мир и войти в общение с Иоанном Антиохийским")32. "Пришел сюда удивительнейший и славнейший трибун Еврикиан (admirandissimus atque claris-simus tribunus Euricianus) с письмами великолепнейшего и блистательнейшего комита Тита как к святым монахам, так и к господину Иакову33 и господину Симеону и господину Варадату и к нам. Эти письма содержали угрозы, что, если мы не согласимся примириться, в таком случае тотчас же, по нашем изгнании, будут поставлены другие. Я, конечно, посмеялся над угрозами, но святые монахи сильно надоедали мне, много прося меня о мире, как бы обвиняя. Когда же я, разгневавшись и раздосадовавшись на это, готовился покинуть и город и область и искать убежища в монашеской жизни, они, будучи поражены, обещали идти со мной до Гиндара и убедить Антиохийца (Иоанна), чтобы он пришел туда для переговоров со мной. Когда же я сказал, что мир не может состояться, если те не будут изгнаны, они послали трех боголюбезнейших пресвитеров и архимандритов и к нему (Иоанну), и к великолепнейшему комиту Титу, сообщая им, что несправедливо так жестоко и противозаконно изгонять святых мужей, которые украшали свои области; если будет совершено что-либо подобное, то необходимо произойдет волнение. Посему, если ты действительно заботишься о мире, то соблаговоли придти в Гиндар и мы вместе с епископом нашим (Феодоритом) придем к тебе". Примирительное влияние монахов в разгоревшемся догматическом споре выражено здесь очень ярко. Великое уважение, которое они питали к своему епископу (Феодориту), однако не закрыло для их очей некоторой догматической неправоты его, и они "много" просят его о мире, как бы обвиняя даже, по выражению самого блаженного Феодорита. Замечательно, что к монахам Евфратисии и Осроины, Сирии, Финикии и Киликии аппелировал и блаженный Феодорит (письмо N151 по изданию профессора Н.Н. Глубоковского, стр. 233-95). Впрочем, одно только надписание говорит о таких именно адресатах. Но ревность "восточных" монахов о вере имела иногда и дурные последствия, когда переходила в ревность не по разуму. Последователи антиохийской христологии - некоторые восточные епископы (например, Ива Эдесский), вероятно, сильно подчеркивали антиохийское дйбЯсеуйт, возбуждая против себя монахов из числа тех, которые в таком дйбЯсеуйт `е видели ниспровержение всей веры в Божественного Искупителя. Сирийские акты разбойничьего собора (изданы Hofmann`ом, стр. 6-34) свидетельствуют, что в Эдессе против Ивы были возмущены вместе с клириками и мирянами и монахи. Среди них, как уже сказано, выдавался Варсума, монастырь которого, по свидетельству Михаила Сирийца (VIII, 3; Chabot, р. 14), находился на самой границе Амидской и Самосатской области ("на границе Малой Армении и Сирии, в области Самосаты, в горах Клавдиады"). На имя этого архимандрита после Константинопольского собора 448 г. была послана высочайшая (императора Феодосия II) грамота, помеченная 14 мая 449 г.: "Не укрылось от нашего благочестия, в какой борьбе находятся в странах Востока богобоязнейшие и святейшие архимандриты, ратующие за православную веру и отвращающиеся от некоторых восточных епископов, зараженных нечестием Нестория, в чем содействует этим богобоязнейшим архимандритам и православный народ. Так как и твоя святость, как дошло до нашего благочестия, взяла на себя такой же труд для православной веры, то считаем справедливым34, чтобы твоя святость, славная чистотой жизни и православной верой, прибыла в город Ефес и, занимая место всех богобоязнейших архимандритов восточных, присутствовала на назначенном там святом соборе и вместе с прочими святыми отцами и епископами постановила угодное Богу"35. Действительно, "пресвитер и архимандрит" Варсума был на разбойничьем (Ефесском II-м) соборе 449 г. и на первом заседании этого собора 8 августа 449 г. через переводившего его слова монаха Евсевия сказал: "Следуя святым отцам, собиравшимся в Никее, и прежде сего в Ефесе, а теперь - вашей святости, и я осужу осужденных вами - Флавиана, бывшего епископа Константинопольского, и Евсевия, зная, что сделанное вашей святостью совершено по страху Божию". Так как на IV-м Вселенском соборе в Халкидоне Варсуму обвиняли как человекоубийцу ("выгоните вон человекоубийцу Варсуму! анафема Варсуме! в ссылку Варсуму!")36, то надо думать, что он участвовал не только в осуждении святого Флавиана Константинопольского, но и в насилиях над этим святителем, учиненных Диоскором и закончившихся смертью неправедно осужденного архиепископа столицы. Но движение в монашеской среде "Востока", представленное именем Варсумы, с большей силой и с печальными последствиями для сирийского монашества развилось в следующий период, и о нем речь дальше.

Кроме этих проявлений еретичества в среде сирийского монашества данного времени можно, пожалуй, предполагать остатки увлечения мессалианством, которое, по выражению Лябура, никогда окончательно не погибало на Востоке37.

Отношение сирийских иноков (отшельников и киновитов) первой половины V в. к клиру было самое почтительное. Блаженный Феодорит неоднократно отмечает, что самые строгие отшельники и отшельницы делали для него, как епископа, исключение. К преподобному Симеону Столпнику пришел однажды сам епископ Антиохийский Домн и предложил ему Божественную трапезу38. Об участии многих епископов в погребении названного великого подвижника мы уже говорили. Многие подвижники, монахи и отшельники возводились потом на архиерейские кафедры, иногда даже на самую главную во всем "Востоке" - Антиохийскую. Таков, например, Александр (413-418)39. Таков Максим, бывший епископом Антиохийским с 449 г. Он раньше был аввой одного (сирийского) монастыря, а затем диаконом в Александрийском клире. Его ревность и усердие к вере в этом звании хвалил Кирилл Александрийский, но должен был умерить40.

Глава IV. Сирийское монашество от Халкидонского собора до половины VI века.

Это печальный период как в общей церковной истории сирийских стран, так в частности и в истории сирийского монашества. Последнее в значительной степени погибает для православия. Имевшая столь губительное влияние на восточные церкви монофизитская ересь захватила и многие сирийские обители конца V и начала VI веков и выдвинула в числе своих фанатических защитников и многих иноков. Но как не погибло православие в древнем патриархате Антиохийском, так не погибло и истинное православное подвижничество от Ливана до Армении. Насколько позволяют скудные источники, мы можем указать достаточное количество и православных монастырей, и отдельных православных подвижников, и немалое количество борцов за православие, вышедших из среды сирийского монашества за столетие (450-550 года). Из более частных черт, характеризующих сирийское монашество данного времени, следует отметить: развитие столпничества; обильное количество монастырей, вследствие широкого и чрезвычайного развития монашества, но иногда и быстрое их уничтожение; появление юродства41; упадок отшельничества; весьма заметное участие в догматических спорах, окончившееся весьма печально для сирийского монашества, которое в этот период погибает для православия; вместе с этим и даже, быть может, в причинной зависимости от этого, развитие нездоровой аскетической практики. Источники неравномерно освещают судьбы сирийского монашества за первую и вторую половину данного периода. Благодаря отсутствию выдающихся писателей во второй половине V века, мы ничего не знаем о сирийском отшельничестве того времени. "Боголюбцы" блаженного Феодорита как бы исчезают, чего, конечно, в действительности не было. Правда, мы мало можем привести фактов, подтверждающих это последнее наше предположение, так что о некотором упадке отшельничества как о естественном следствии развития церковной жизни и общежительного монашества можно заключать с некоторым правом. Как на свидетельство о непрекращавшемся отшельничестве во второй половине V века и о характере этого отшельничества укажем на изданный Nau текст "Истории Мар-Ханнины, посланной учителем Мар-Иаковом (Серугским) благочестивому Филофею"42. Написана эта история на основании рассказов старцев, видевших названного подвижника, которых автор нарочито расспрашивал. В возрасте 15 лет Ханнина удалился в пустыню. Там он нашел монаха по имени Quо-oumв, обитавшего в маленькой келлии. Они поселились вместе в 4-х милях от Евфрата, из которого брали воду. Каюма далее оставил Ханнину. Последний подвизался один таким образом, что на 20 или 30 дней уходил в пустыню, где выставлял себя летом на солнце, зимой на холод. Два льва сопровождали его. У одного из них подвижник вырвал занозу. Стали приходить к нему люди, чтобы увидеть его, и он уже больше не оставлял своей келлии ради посетителей. Для них он запасал достаточное количество воды, на что употреблял часть ночи. Однажды Бог наполнил ему кувшин на половине пути к реке. Он попирал ногами змеев, скорпионов и всю силу вражию. Больные ложились на земле и он, наступая на них ногой, исцелял их. Он исцелял богатых людей от подагры - болезни, которая, по словам "Истории", была неизлечима со времен апостолов и до этого подвижника. Он исцелял также болезни скрытые. Ангел ему явился, и он выстроил в том месте баптистерий, который сохраняется и доселе. Однажды в монастыре (собственно - келлии) Ханнины43 не оказалось воды в цистернах, а народу пришло более обычного. Ханнина помолился, и дождь освежил народ. Один из князей на Ливане заболел и, будучи исцелен Ханниной, обратился к вере (сделался христианином). Подвижник предсказывал разные события: нашествие разбойников, голод, смерть своих учеников. Однажды, когда он был на вершине монастырской башни, нашла гроза с громом и молнией; братия, которые были в этой башне, в числе 60, пустились в бегство, но он их успокоил и возвратил. Особенно он отличался, по словам "Истории", добродетелью страннолюбия. Прожил Ханнина 110 лет, из которых только 15 не в монастыре. Он указал на пресвитера Bar-Nоqоna как на своего преемника. Проболев семь дней, он скончался. Моисей, Аарон и Ор пришли взять его душу. Он умер в месяце Адаре 801 (март 490 года). По Лондонскому манускрипту N12174 смерть его обозначается под 811 (= 500). Во всем этом рассказе, в котором трудно отделить черты типически-легендарные от исторических, несомненно одно - существование отшельничества и большое уважение к нему во второй половине V века. О том, что после смерти преподобного Симеона Столпника появилось в Сирии много подражателей его, говорят как жития преподобного Симеона младшего, так и "истории" Иоанна Ефесского, причем описываемые здесь стилиты, оказывается, уже давно стоят на столпах. Так как, по свидетельству житий преподобного Симеона Дивногорца, во время великого землетрясения в Антиохии в 526 году ему было 5 лет, то, стало быть, он родился в 521 году. Между тем он взошел на столп так рано, что даже детские зубы потерял, будучи столпником. Возвел его на столп по особому случаю, рассказанному Евагрием (VI, 23)44, его наставник по имени Иоанн, управлявший небольшим монастырем, стоя на столпе. Это было, может быть, около 530 года. Монах Зеора, известный по своим выступлениям в Константинополе около того же 530 года, был столпником (очевидно, сошедшим со столпа). Следовательно, за 70-60 лет после смерти преподобного Симеона Столпника (старшего) столпничество стало явлением уже вполне обычным в Сирии и Месопотамии45.

Об отдельных отшельниках Сирии и Месопотамии 450-550 годов встречаются редкие указания в исторических источниках. Цельного патерика вроде "Истории боголюбцев" блаженного Феодорита для этого периода нет. "Луг духовный" Иоанна Мосха есть патерик больше синайский и палестинский и касается более позднего времени (конца VI - начала VII века). Отметим то, что можно было найти. У Прокопия Кесарийского в его сочинении De bello persico (I. 1, с. 746) сообщается об одном чуде, совершенном некиим месопотамским отшельником Иаковом, который жил затворником в расстоянии одного дня пути от города Амиды. Кавад, царь персидский (488-531), решил идти войной против римлян (византийцев) и, не объявляя им войны, начал военные действия, вторгнувшись в Месопотамию и пройдя даже до города Амиды, который он обложил осадой во время суровой зимы. Был тогда в Сирии человек редкой добродетели Иаков47 (очевидно, не тот, который основал монастырь-обитель Beth-Abй, ибо дата основания падает на конец VI и даже начало VII веков). Он, чтобы пребывать постоянно в уединении, заключил себя в тесном уголке земли ёндйЮлщн в расстоянии одного дня пути от города Амиды. Несколько человек, желая споспешествовать столь похвальному его намерению, сделали ему ограду из кольев, не слишком близко отстоящих одно от другого, чтобы можно было его видеть и слышать. Они сделали ему также маленькую крышу, чтобы обезопасить его от дождей, снега и других непогод. Там он обитал, с удивительным терпением перенося холод и зной, питаясь только травами и воздерживаясь в течение нескольких дней от всякого рода пищи. Несколько нефталитов, которые охотились в этой местности, увидев его, вздумали пронзить его своими стрелами, но руки их оказались как бы прикованными к их лукам и лишенными всякого движения. Слух о таком великом чуде распространился в войске и дошел до ушей Кавада, который пожелал сам увидеть Иакова. Он посмотрел на подвижника с большим удивлением и попросил простить варваров. Святой возвратил им мгновенно одним словом способность двигать рукой. Кавад предлагал ему взять все, что он пожелает, думая, что он пожелает большую сумму денег, но он не пожелал ничего другого, как безопасности тех, которые убежали к нему, что Кавад обещал и подтвердил особыми выданными им письмами. Когда это стало известно в стране, множество людей возвратилось и сохранило себе жизнь и достояние. Это происходило около 502 года, во время царствования Анастасия. Около 500 года (время прибытия знаменитого впоследствии Севира в Бейрут), по свидетельству жития Севира, которое написано Иоанном, настоятелем монастыря Бет-Афтония48, один анахорет обитал вне города, славясь своим предведением будущего и подвижничеством. О каком-то монахе (отшельнике?) из окрестностей Амиды, современнике Исаака Антиохийского, по имени Дада, которого амидские граждане посылали в Константинополь, чтобы добиться отмены налогов или другой подобной льготы, сообщает история сирийской литературы49. В Плирофориях (у Mich. Syr. VIII, XI, гл. LXXII, p. 87) говорится об одном подвижнике, имевшем убежище в Антиохии, со стороны дворца, около ворот. Подвижник этот и зимой, и летом покрывался одной туникой, молился со слезами и воздыханиями и никогда не принимал денег. К вечеру один сукновал (фулон) приносил ему похлебку из трав. Он очень ратовал против несториан (читай, православных) и будто бы пал под их ударами.

В настоящий период, по свидетельству Евагрия, среди сирийских отшельников появляется новый род подвижничества - юродство, которое, по самому свойству своему, заставляет их переставать быть отшельниками и появляться на стогнах и улицах шумных городов50. "Между монахами, - говорит Евагрий51, - есть весьма немного, конечно, и таких, которые чрез добродетель достигнув бесстрастия, возвращаются в мир и, среди шума притворяясь помешанными, таким образом попирают тщеславие, - по словам мудрого Платона, эту последнюю обыкновенно снимаемую с души одежду. Любомудрие научило их есть без чувства и в харчевнях, и в мелочных лавках, не стыдясь ни места, ни лица, ни вообще ничего. Нередко посещают они и бани и там моются большей частью с женщинами, покорив страсти так, что имеют полную власть над своей природой и не склоняются на ее требования ни взглядом, ни прикосновением, ни даже объятием девы. С мужчинами они - мужчины, с женщинами - женщины, и хотят иметь не одну, а обе природы". В качестве примера такого рода жизни Евагрий указывает на преподобного Симеона Юродивого, жившего в VI веке в городе Эмессе52, юродство которого падает, впрочем, на конец VI века (с 582 года).

Во главе монастырей сирийских (собственно второй Сирии) в официальных документах первой половины VI века (в прошении восточных монахов, поданном константинопольскому собору 536 года под председательством патриарха Мины53, по поводу Севира, Зеора, Петра и Анфима) стоит мпнЮ фпэ мбкбсЯпх МЬсщнпт. Но относительно второй половины V века мы ничего не знаем. Поэтому не будет погрешности, если обозрение сирийских монастырей 450-550 годов мы начнем с монастыря святого Симеона Столпника, построенного в конце V века. Говоря так, мы разумеем в собственном смысле слова постройку монастыря, в высшей степени величественного, импонирующего своей величественностью и теперь54, ибо монастырь, как можно заключать из житий святого Симеона и жития преподобного Даниила Столпника (в редакции Симеона Метафраста; у Lietzmann `a [S. 195] говорится только о кпйнпвЯщ мегЯуфщ в Телнешине), появился еще при жизни первого столпника55. Колонна преподобного Симеона находилась в центре восьмиугольного открытого двора, ограниченного восемью огромными столбами, соединенными огромными арками. Эта восьмиугольная стена представляла стилизованную древнюю "мандру". Длина двора в диаметре - 30,5 метров. К четырем противолежащим сторонам его примыкает четыре базиликообразных здания, представляющих собой четыре стороны восьмиугольника. Приходящиеся в промежутках между этими зданиями четыре стороны восьмиугольника расширены выступами, имеющими вид трапеций. Все четыре продолговатых здания имеют вполне базиликообразное устройство - суть трехнефные базилики с повышенными средними кораблями, с колоннами, надлежащим образом поставленными. Одна из этих базилик (восточная) несколько длиннее остальных, имеет 43,2 метра длины и снабжена тремя абсидами. Эта базилика и была местом совершения богослужения. В эпоху, предшествующую мусульманскому нашествию, вход в эту базилику был закрыт каменной стеной с тремя входными дверями, дабы изолировать ее от шума, происходившего во дворе, где вокруг колонны преподобного Симеона поселяне водили свои хороводы. Главная абсида восточной базилики представляет величественную арку с превосходным фронтоном и имеет пять окон. Может быть, внутренние стены этой абсиды были облицованы мрамором, если этому приписывать выбоины и следы гвоздей по всей стене абсиды над окнами и ниже их. У боковых абсид сохранились небольшие квадратные помещения, с северной стороны в полной сохранности, с южной - с переделками. Стены восточной базилики также, надо сказать, были облицованы мрамором. К южной абсиде храма, кроме названной пристройки, вероятно, для жилого помещения, примыкала еще малая церковь. Последняя, в свою очередь, своей южной стеной примыкала к постройкам, где жила монастырская братия. Постройки эти представляют целый корпус. Следует, между прочим, отметить то обстоятельство, что при постройке описанного храма-базилики архитектор должен был бороться с большими затруднениями, вызванными скалистой и неровной местностью, - и теперь можно наблюдать тонкие технические особенности всей постройки, например, неодинаковость длины колонн. К северу от здания храма высечена в скале камера для погребения умерших. В небольшом расстоянии от этой постройки находится отдельное здание квадратной формы, принимаемое некоторыми исследователями за крещальню. Пол в храме, по предположению Ф.И. Успенского, был мозаичный (в его книге приложен и рисунок этой мозаики). Пред святым престолом (местом его) находится отверстие, по-видимому, натурального происхождения. Во дворе находится цистерна с превосходной холодной водой. Она отстоит от колонны преподобного Симеона в нескольких шагах. Не тот ли это источник, который чудесно был изведен из земли по молитвам преподобного Симеона, как рассказывает об этом сирийское житие? Остальные базилики также имеют деление на нефы, но они короче восточной: длина их 27, 8, ширина 25 метров. Они служили входными портиками.

В описанном великолепном, вызывающем и сейчас удивление и восхищение, виде монастырь преподобного Симеона появился, по предположению Вогюе, во второй половине V века. Во всяком случае, в Деир-Семане этот исследователь нашел надпись, гласящую, что фь рбндпчеъпн, или гостиница, была построена в июле 479 года.

В 543 году обитель святого Симеона Столпника, по свидетельству Михаила Сирийца (IX, 29)56, сгорела и была разрушена совершенно. Это не совсем точно, ибо развалины целы и до сих пор и даже, что отмечают путешественники, целы арки, поддерживающие многочисленные своды. Замечательно, что в актах Константинопольского собора 536 года нет прямого упоминания о монастыре святого Симеона Столпника57; упоминаемый здесь (Mansi 8, 1042) монастырь блаженного Симеона ввиду того, что о нем говорится вслед за монастырем Агапита, есть, конечно, монастырь одного из учеников Маркиана, о котором повествуется в первой главе "Истории боголюбцев" блаженного Феодорита. Но монастырь был славен, и к нему стекались многочисленные паломники, которые и видели здесь чудо, описываемое Евагрием и заключавшееся в том, что в окне одного из портиков монастырского двора можно было в праздники святого не раз видеть чрезвычайной величины звезду, разбегавшуюся и блиставшую по пространству всего отверстия. Некоторые же утверждали, что видели и самого преподобного Симеона, летавшего туда и сюда, с длинной бородой и головой, покрытой тиарой58. Для приюта этих богомольцев выстроен был у подошвы горы очень рано целый город - Деир-Семан (см. у Vogьй и Ф.И. Успенского).

О монастыре Марона в данное время можно только сказать, что он главенствовал над всечестными монастырями второй Сирии59. В документах, относящихся к Константинопольскому собору 536 года, перечисляется до 37 сирийских60 монастырей, находившихся в одной только второй Сирии. Вот эти монастыри: блаженного Марона, Зоора из Ферм (у теплых источников?), Луки, Кир-Фомы, блаженного Иакова, блаженного Феодора, Евксерия, Фомы, Аарона, Стефана (Маузы у Иамнии), блаженного Виза, преподобного Астерия (очевидно, ученика Маркиана), Павла, Валентина, блаженного Агапита, блаженного Симеона (также ученика преподобного Маркиана), блаженного Иоанна, обитель ЙпхдЬрщн блаженного Павла, блаженного Исихия, блаженного Дорофея, Гиндарский (Сергий, пресвитер и периодевт обители Гиндарской, Mansi, 8, 922); затем в списке Апамийских монастырей, кроме названных уже обителей Марона, Агапита, Исихия, Валентина, Иакова, называются еще: блаженного Феодосия, преподобного Феодора Эн фщ ВбублЬ, блаженного Вилия (ВзлЯпх), блаженного Василия, блаженного Варасова, блаженного Фалассия, блаженного Гаяна, блаженного Евграфа, Папулы, блаженного Кирилла, блаженного Иоанна, блаженного Исаакия , и в самом тексте доношения апамийских монахов своим епископам упоминаются монастыри Матроны и Орагов (Псбгщн): Mansi, VIII, 1131 ВС. Если к этому добавить известия о других монастырях из других источников (известия, впрочем, скудные - главным образом из "Луга духовного" и Евагрия), то картина широкого распространения монашества монастырского получится яркая. Из числа монастырей, упоминаемых в других источниках, можно указать на монастырь подвижника Раббулы в Финикии. Он, по свидетельству греческих миней61, происходил из Самосат и был воспитанником Варисавы. После многочисленных подвигов в разных местах он удалился с одним подвижником в Финикию, где поселился на вершине одной горы. Но здесь он не остался в неизвестности, ибо слава о его добродетелях распространилась, и его стали навещать многочисленные посетители. Он оказался вынужденным сдаться на желание тех, которые хотели учиться у него добродетели, и выстроил большой монастырь на середине горы, пользуясь льготами императора Зенона и губернатора Бейрутского Иоанна. Вместе со своими подвижниками он занимался обращением язычников, которых тогда было еще очень много на Ливане. После смерти императора Зенона он переселился в Константинополь и упросил императора Анастасия выстроить в Константинополе монастырь, который так и назвался монастырем Раббулы, впрочем в не раз называвшихся документах Константинопольского собора 536 года такого монастыря нет. Скончался преподобный Раббула около 530 года, а родился в 449-450 году62.

В первой половине VI века в той же приморской Финикии был основан монастырь Синдский, существующий и по сие время63. Он был основан преподобным Зосимой, который, по свидетельству Евагрия (IV, 7), имел дар прозрения. Между прочим, он, находясь в Кесарии Палестинской, узнал о постигшем Антиохию страшном землетрясении. Селение Синд находилось в 20 стадиях от Тира и почти в 500 от Кесарии. У того же Евагрия находим указание на существовавший в Келесирии монастырь (Евагрий не называет места, но из "Луга духовного" видно, что это была Апамия), в котором подвизался некто Фома. Евагрий рассказывает, что этот Фома обыкновенно отправлялся в Антиохию для получения годового продовольствия. Однажды эконом Антиохийской церкви Анастасий дал Фоме пощечину за то, что он так часто беспокоил его. Фома кротко заметил, что впредь ни он не будет получать, ни Анастасий выдавать. Действительно, оба названные лица скоро умерли. Это было при патриархе Ефреме (527-545)64. У Евагрия же встречаем упоминание об одном келе-сирийском монастыре, находившемся в поле и называвшемся Тилмогнон, в котором проводил монашескую жизнь Флавиан, впоследствии патриарх антиохийский65. В "Луге духовном", памятнике несколько более поздней эпохи (начало VII века), сообщаются эпизоды из жизни насельников монастыря преподобного Феодосия Антиохийского, о котором рассказывает блаженный Феодорит в 10-й главе своей "Истории боголюбцев". Иоанн Мосх отмечает и местоположение горы, на которой находился этот монастырь: между Селевкией прибрежной и Росом Киликийским. Очевидно, что это был монастырь, продолжавший существовать на месте первоначальных подвигов преподобного Феодосия, который, как известно, сдавшись на убеждения епископов, переселился в Антиохию и основал свое убежище возле реки, куда и привлек к себе всех, которые умеют ценить подобный образ жизни. Мы уже передавали сообщение блаженного Феодорита о чудесном снабжении преподобным Феодосием своего монастыря водой. Тот же рассказ передается как монастырское предание старцами монастыря и автору "Луга духовного"66. Из последнего сочинения мы узнаем, что этот монастырь находился в местности, носившей название Скопул67. "Луг духовный" дает нам имена и еще двух других монастырей, не известных из других источников, - Гонагского68 и Гигантов69. Первый из них находился в сорока милях от г. Апамии (нынешнего Калат ел-Мудик) и был устроен по поводу чудесного случая, когда дети, игравшие в богослужение литургии, увидели, как огонь попалил их приношение, прежде чем они приступили к раздроблению этого приношения. Быть может, событие имело место около половины VI века. Монастырь гигантов находился в Антиохии. Остается сказать еще об одном монастыре, чтобы исчерпать весь список известных нам православных монастырей Сирии и Месопотамии 450-550 годов. Это монастырь Сергиопольский70 в Евфратисии. В житии святого Симеона Дивногорца упоминается еще один монастырь святого Сотериха - "нижний", под дивной горой. Если бы доступно было сочинение Никона Черногорца об антиохийских монастырях, то можно было бы представленный список значительно восполнить. Но и из него видно большое количество монастырей, оставшихся верными православию и в эпоху религиозно-национальной борьбы монофизитской.

Примечания.