Я мог, говорит, и другого послать, но нет никого равного мне по усердию, кроме этого, то есть заботящегося о ваших делах подобно мне, который бы искренно, то есть отечески стал пещись о вас. Обрати внимание, как он заботится: когда ему самому не было удобного времени придти к ним, он посылает других, чтобы руководимые ни в какое время не предавались беспечности.

Потому что все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу.

То есть ищут своего собственного спокойствия и безопасности, так как никто свободно не пожелал бы взять на себя такого путешествия. Говорит же это, и восхваляя Тимофея, и вместе с тем научая слушателей не искать покоя; потому что кто ищет его, тот не ищет Христова. Увы! насколько же мы далеки от Христа!

А его верность вам известна, потому что он, как сын отцу, служил мне в благовествовании.

Вы сами, говорит, свидетели того, что он служил мне как сын отцу, не только в телесных нуждах, но, что гораздо важнее, в благовестии. Итак, как сын мой, он достоин чести, а как служитель Божий - тем более. Чрез это он рекомендует им Тимофея, не столько ему оказывая честь, сколько делая добро для них; ибо, если они будут внимать ему, как достойнейшему, то от его слова, конечно, получат пользу и удостоятся высшей награды.

Итак я надеюсь послать его тотчас же, как скоро узнаю, что будет со мною.

Когда увижу, какой исход будут иметь мои дела, я тотчас же, то есть немедленно пошлю его.

Я уверен в Господе, что и сам скоро приду к вам.

Я не потому посылаю Тимофея, что совершенно отказываюсь от прихода к вам, но с тем, чтобы, как уже сказал, в этот промежуток времени порадоваться, узнав о ваших делах. Обрати внимание, как он приход свой к ним поставляет в зависимость от Бога, говоря: я уверен в Господе, то есть если благоволит Бог.

Впрочем я почел нужным послать к вам Епафродита, брата и сотрудника и сподвижника моего.

С похвалой посылает и этого, подобно Тимофею, и по той же самой причине, о которой мы сказали выше. Сподвижник больше споспешника, потому что в делах безопасных может кто-нибудь содействовать, сподвижник же содействует в опасностях.

А вашего посланника (άόοο) и служителя в нужде моей.

То есть посланного вами ко мне я возвращаю вам; ибо они чрез него посылали необходимое Павлу. Или же: вашего апостола - значит, вашего учителя.

Потому что он сильно желал видеть всех вас и тяжко скорбел о том, что до вас дошел слух о его болезни. Ибо он был болен при смерти.

Зная, говорит, что вы любите его и опечалены его болезнью, он желает поэтому видеть вас, чтобы освободить вас от печали, которая постигла вас из-за его болезни. Здесь же он представляет и нечто другое. Оправдывается пред ними, что он поздно посылает его к ним, говоря приблизительно так; это произошло не по небрежности моей, но Тимофея я удерживаю при себе, как единодушного со мной. Епафродит же заболел, и потому не мог придти ранее, так как болезнь была продолжительна, и он был даже близок к смерти.

Но Бог помиловал его.

Что ты говоришь, манихей? Если мир, а в нем и жизнь, по-твоему, есть зло, то как теперь апостол называет оставление Епафродита в жизни милостью Божией? Еретики на это не могут ответить. Но христиане могут спросить: если добро разрешиться и быть со Христом, то почему апостол называет земную жизнь Епафродита милостью Божией? Или потому, что Епафродит, который был учителем, продолжая жизнь, должен был весьма многих обратить к Богу (что, как сказано выше, более нужно, чем разрешиться). Или же Павел говорит многое, применяясь к общему обычаю слушателей, и не везде философствует. Он говорил людям, которые были привержены к жизни и которые боялись смерти. Кроме того, настоящая жизнь сама по себе есть добро. Иначе почему бы апостол стал полагать в числе наказаний безвременную смерть? Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирает (1Кор.11:30). Ибо будущая жизнь злого человека вовсе не лучшая жизнь, потому что не добра, а доброго - лучшая.

И не его только, но и меня.

Видишь ли, как он здесь ставит высоко Епафродита, когда восстановление его здоровья считает особенным благодеянием Божиим и особой милостью?

Чтобы не прибавилась мне печаль к печали.

То есть чтобы вместе с печалью, которая произошла у меня вследствие его болезни, я не имел другой печали, которая могла бы произойти от его смерти.