Колена Вениаминова.

То есть из более знаменитой части рода; ибо все, касающееся священства, было в уделе этого колена.

Еврей от Евреев.

Что касается моих предков, то я, говорит, происхожу от знатных иудеев. Можно было быть из рода израильтян, но не евреем от евреев. Ибо у многих дело было испорчено тем, что они не знали даже еврейского языка, живя в рассеянии между язычниками, и не точно соблюдали писания. Я же, говорит, еврей, то есть сохраняю этот характер. Или же апостол указывает этим на свое особенно благородное происхождение.

По учению фарисей.

О чем апостол выше сказал, именно: об обрезании, происхождении из рода Израилева и т. д., - все это не зависело от власти его. Теперь же он говорит о таком деле, которое совершено по его собственному избранию: по учению, говорит, фарисей, то есть по изучению закона. Фарисеи были самой знаменитой сектой у иудеев.

По ревности - гонитель Церкви Божией.

Так как некоторые из среды фарисеев были не особенными ревнителями закона, то апостол говорит, что я был ревнителем настолько, что преследовал учеников Христа.

По правде законной - непорочный.

Так как многие были ревнителями из любоначалия и по другим видам, а не ради закона, то апостол и говорит, что, будучи непорочным по правде законной, как бы я мог быть гонителем ради чего-либо человеческого, а не по ревности божественной.

Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего.

Здесь еретики, порицающие закон, говорят: вот, Павел называет его тщетою: как же после этого он мог быть дан Богом? Но прежде всего будем благодарны за то, что Дух Святой так устроил, что они принимают эти слова, как бы говорящие в их пользу. Если бы этого не было, они бы просто уничтожили эти слова, как и многие другие. Затем, обрати внимание: апостол не сказал прямо, что закон - тщета, но я почитаю его тщетою, так как закон сам по себе не есть тщета. Иначе как бы он мог приводить ко Христу, когда понимается правильно? Прежде, понимая его ложно, я не обращался ко Христу; после же, узнав истину, я обратился ко Христу, и закон теперь показал мне, что он был тщетой в то время, когда я, понимая его ложно, не обращался ко Христу. Сам же по себе закон есть приобретение. Послушай далее: не сказал: что я считал преимуществом, но: что было, так как закон поистине преимущество, потому что, освобождая людей от зверства и суеверия и делаясь лестницей, приводит нас к жизни по Христе. Подобно тому как кто, восходя по лестнице, не пренебрегает ступенями, напротив, остается благодарным,, потому что, не будь их, он не мог бы взойти. Так и закон был приобретением, теперь же мы считаем его тщетой и вредом не потому, что он таков на самом деле, но потому, что есть большая благодать. Или как человек обладающий серебром, если найдет золото, при невозможности обладать тем и другим, считает вредом удерживать серебро и оставляет при себе золото, так и закон становится вредом, если отводит от Христа, а если бы приводил к Нему, то не был бы вредом. Итак, говорит, я не только прежде считал закон тщетой, но и теперь считаю его таким. Почему же? по превосходству благодати. Видишь ли, он делает сравнение. Сравниваются же только однородные предметы, и поэтому что превосходит, то превосходит однородное себе. И закон есть познание, но меньшее; подобно тому, как светильник есть свет, но не такой как свет солнца, хотя и свет.

Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа.

Ради Христа, говорит, я от всего отказался, то есть все почел тщетой, или все отверг. Видишь ли после этого, закон не сам по себе тщета, но ради Христа. Относится ли слово сор к закону, - это не ясно. Правдоподобнее, что здесь речь идет вообще о мирских делах, ибо он выше сказал: "для Него я от всего отказался", то есть от всего мирского. Но если сказанное отнести и к закону, то бесчестия для него не будет. Ибо сор есть солома или стебель пшеницы; но стебель служит охраной и поддержкой пшеницы, так что если бы не было стебля, то не было бы и пшеницы. Но когда последняя созрела и ее выбрали, тогда стебель становится ненужным. Точно так же и закон есть утверждение и свидетель благодати; когда последняя явилась, то уже не следует оставаться при букве закона.