Вся дорога до Сан-Франциско есть подъем на Кордильеры и спуск с них; местами поднимались на высоту 7 тысяч футов: порядочно. Однако поезд идет быстро. Один раз наш поезд со многими другими поездами перевезли через широкую реку. А в другом месте, говорят, вместо того, чтобы перевозить поезд на пароходе, устроили туннель под рекой.

Декабря 4-го в четверг утром в 9 час. 45 мин. пристали к СанФранциско. Около пристани стояли какие-то в форменных картузах и что-то кричали, к чему-то нас приглашая; мы предположили, что это обычные агенты от разных гостиниц или туристических контор и прошли мимо их, а, оказывается, это извозчики предлагали свои услуги; на улицах не оказалось ни одного извозчика, да их здесь и нет, кроме как в особых конторах, так что нужно заранее заказывать себе экипаж. Да они здесь и не нужны на самом-то деле: всюду электрическая конка постоянно бегает и в гору, и с горы. Пришлось с планом города в руках тащиться пешком, неся ящик со святым миром, две коробки и зонтик, да еще в длинных драповых рясах чуть не на летней погоде, постоянно озираясь кругом и посматривая на угол улицы или номер дома. И нужно сказать, на нас не особенно дико и насмешливо здесь смотрели, хотя в другом месте не преминули бы осмеять нас или по крайней мере позевать на нас, как на интересных иностранцев; может быть, впрочем, все были заняты делами или торопились на дела, так как час был самый бойкий в этом отношении. Напротив, один любезный американец, очевидно, догадался, что мы нуждаемся в указании, и спросил, чего мы ищем? Мы по дороге решили зайти в контору пароходной компании по Великому Океану – купить билет. Американец любезно провел нас в эту самую контору, до которой мы немного не дошли. Очень услужливо и предупредительно. Получили мы билеты и опять пошли по горам, на которых раскинут город. Здания все деревянные, так как после недавнего страшного землетрясения, наделавшего много беды, боятся строить высокие каменные постройки, и только теперь начинают воздвигать железные или стальные громады; все окрашено в краску серого цвета, так как светлое марко от постоянного здесь фабричного дыма и пыли. Хотя конки здесь постоянно пробегают, но мы решили сесть на вагон, только когда оказались на улице, прямо ведущей на Powell Street, на которой наша русская православная церковь, где живет Преосвященный Николай Алеутский и Аляскинский, к которому мы и направлялись.

Преосвященный встретил нас весьма радушно и обрадовался нашему приходу. Да ведь и не удивительно: здесь он почти один; может быть, иногда и побеседовать от души бывает не с кем среди совсем чужих людей. Он тотчас же распорядился и послал на пристань за нашими вещами, а сам быстро повел нас по своей миссии, живо разговаривая с нами, как бы радуясь случаю наговориться с удовольствием. Архиерейский дом небольшой: наверху три небольших комнатки для владыки, там же несколько комнат для одиноких членов миссии – монахов, псаломщиков и для прислуги; внизу – приемная и общая столовая, там же и комната правления миссии; все очень небольших размеров. А другая половина здания – церковь, построенная прежде бывшим здесь Преосвященным Владимиром, ныне Оренбургским.

Иконостас какой-то стрельчатый, мелкий, в каком-то китайском вкусе; все красно и пестро. Стены вверху расписаны разными картинами двунадесятых и других праздников или святых, но почему-то не в порядке, а вперемежку, а в одном месте зачем-то написан собор Василия Блаженного в Москве, а рядом святой Георгий Победоносец с двуглавым русским орлом под ним. Живопись очень хорошая. На хорах видны две фигуры херувимов; прежде они стояли в алтаре у престола. Стекла в некоторых окнах разноцветные с разными церковными изображениями, а прежде даже и все окна были таковы, почему в храме был таинственный полумрак. Церковь небольшая, весьма чистая.

Преосвященный Николай все время с нами разговаривал и много порассказал из здешней жизни и церковной, и американской вообще. С сердечною болью поведал он, как ему отказали в отпуске денег на Аляскинскую школу в память митрополита Иннокентия. А между тем средства нужны: там нет ни семинарии, ничего подобного, а без местных образованных деятелей для Церкви дело трудно может развиваться вперед; тем более теперь нужда там в деятелях, что открываются отовсюду разные запросы, которые непременно нужно удовлетворить: от унии присоединяются целые приходы; значит, можно бы это дело и еще расширить, если бы были деятели, способные к тому, из местных сил. Трудно миссии и от самих американцев с их коммерческими стремлениями. На все они налагают громадную пошлину, да еще норовят как-нибудь устроить это со штрафом за что-либо; постоянно приходится обращаться или к президенту, или к конгрессу, и только после ходатайств разных инстанций, как бы из милости, сделают уступку, которая, однако, все-таки весьма полезна миссии при ее скудости в средствах. А пошлина громадная; например, с Нижегородской выставки Государь Император пожертвовал для миссии два колокола в одну из американских церквей, а за них требуют пошлины более 900 долларов, то есть около 2000 руб. А денег нет. И янки весьма изобретательны в своих доходах; например, церковные вещи по их таможенным законам могут быть свободными от пошлины; получена была дароносица, – пришлось таможенных чиновников привести в алтарь и объяснить, что, действительно, полученная вещь – дароносица и употребляется только в храме, да еще на престоле; и тогда не поверили, а сочли ее за какие-то лампочки и взяли-таки пошлину. А над бедными калошами и другими православными янки положительно издеваются: заставляют их работать самым упорным трудом с 5 час. утра до 10 час. вечера и даже по воскресеньям тащат на работу, хотя воскресенье – обязательный отдых по всей Америке; такой случай был даже при самом Преосвященном Николае, когда из-за службы несчастных погнали на работу. И бедные должны идти, чтобы не остаться без куска хлеба. И тут приходится ходатайствовать перед упрямыми янками, которые, конечно, с трудом верят таким проделкам своих братий.

А католики, исконные враги православия, тоже не зевают. В одном поселке русины застроили церковь, да денег не хватило на достройку; они и заложили ее на время одному богачу и, кажется, даже жиду; католики сообразили удобный случай и решили непременно приобрести этот вексель, чтобы таким образом православный храм был в их руках; и они в этом совсем было успели, так что только после немалых проволочек удалось освободить храм из их рук: православные бедные русины позаложили последние свои прибытки и заплатили-таки за церковь, чтобы не быть во власти и посмеянии у католиков. Мало того, католики даже толпу стараются вооружить против православных. В одном приходе, недавно присоединившемся от унии, они подкупили праздношатающихся, и те напали было на Преосвященного Николая, когда он направлялся от повозки в церковь служить литургию; тут подавали было ему какую-то бумагу, но он отказался принять ее, так как теперь не время; в толпе какой-то шум стоял, все волновались, а это, оказывается, и готовилось нападение.

Но православные это знали и заранее плотно оцепили дорогу, по которой владыка проходил. А после, когда владыка был уже в церкви, на улице, оказывается, поднялась настоящая рукопашная, и дело окончилось не совсем без крови. В другом месте толпа напала на наших миссионерских священников, одетых в обыкновенное платье наше духовное; они там были с требами церковными; толпа напала и едва их не разорвала; и все это по проискам католиков. А тут еще англикане ухищряются всячески оправдать свою иерархию как каноническую и всеми силами ищут единения с православными; они, например, зазывают Преосвященного Николая к себе на торжественное богослужение и устраивают так, чтобы он причастился с ихним епископом, чтобы потом провозгласить это в свою пользу; являются и сами с той же целью, чтобы причаститься в нашем храме, но Преосвященный все это заблаговременно отклоняет.

У православных русин, калош и других, кроме славян, благочестия очень много, и благочестия самого непосредственного, живого, при всей бедности и зависимости от американских кулаков просвещенных; а славяне, по словам владыки, пропавшая драхма: им или на все наплевать, или же идут в масонство, и повлиять на них никак нельзя. Преосвященный Николай писал к покойному Сербскому митрополиту Михаилу, чтобы он повлиял на своих сородичей в этом смысле; к сожалению, и митрополит ответил на это, что и у них в Сербии молодые люди идут в масонство. При нас было погребение одного серба; так как все американцы непременно записаны в погребальные братства и под условием штрафа обязательно должны быть на погребении своего братчика, то и сюда собрались все сербы. По виду это совершенные прощелыги, которым все равно; ни один, кроме самых близких родственников, не перекрестился и не воздал последнего целования умершему. Здесь сербы почти ничем не занимаются, а в церковь пришли такими франтами и важными особами, что и не подступайся. Как везде, и здесь они же напутали и в приходской жизни: они ушли со своего православного кладбища на католическое, и из этого возникла целая история. Так, разные беды у владыки.

Но вот какую отрадную вещь он поведал нам; американцы теперь православием интересуются и присматриваются к нему; нередки и совопросники об этом перед владыкой. Между прочим, одна мисс (фамилию забыл), очень интересующаяся православием, взяла на себя труд перевести на английский язык почти весь круг богослужебных книг наших; эта феноменальная женщина самоотверженно предалась изучению трудного языка русского и еще более трудного славянского и достигла блестящих результатов: по-русски говорит как русская, по-славянски понимает вполне, устав церковный и все относящееся к богослужению изучила превосходно. Она перевела какую-то часть богослужения и через Преосвященного Николая представила в Святейший Синод на рассмотрение: нам, говорит, американцам, интересно иметь в руках книгу, чтобы понимать весь ход вашего православного богослужения. К сожалению, нашли перевод неправильным, так как автор его не знает греческого подлинника. Преосвященный Николай посоветовал ей заняться изучением и греческого языка; она стала учиться и теперь уже прекрасно объясняется по-гречески; и снова принялась за перевод, чтобы, сверивши с греческим подлинником, исправить прежний перевод свой. Дай Бог, чтобы ее дело удалось: это может весьма много помочь единению протестантов с православием. Ведь наше богослужение поистине есть самая восторженная и возвышенная беседа Церкви с Богом; тут самая жизнь Церкви раскрывается как нельзя более ясно и возвышенно.

Америка – страна новая, без всяких старых традиций, и потому здесь всего можно вдоволь встретить – и хорошего и худого; на открывающиеся запросы жизнь сама бьет ключом. Здесь, например, действительно дикость нравов при всей цивилизованности американцев, что видно уже и из предыдущего; здесь ужасный практицизм и долларизм, почему даже герб Калифорнии – орел с двумя большими золотинками в когтях; здесь семейной жизни совсем почти нет и всяк живет свободно сам по себе, разводы постоянные; а общественная школа для девочек и мальчиков – общая, действует весьма развращающе; здесь полное религиозное безразличие к разным исповеданиям и верованиям и т.п. Но зато много самого горячего и высокого идеализма. Знающих русский язык мы встретили здесь, и в НьюЙорке, и в поезде, и в Сан-Франциско, и всюду, а это показывает живую предприимчивость и любознательность американцев. Инициатива у них самая живая: быстро устроили импровизированный концерт на пароходе и собрали массу денег в пользу несчастных. Преосвященный Николай раз как-то побеседовал о том, что мелкая американская пресса весьма развращает детей; и вот вдруг в одно прекрасное время дамы составили бумагу за тысячью подписей о том, чтобы обуздать печать, и представили эту бумагу на благословение к Преосвященному Николаю, а потом к другим епископам. И вообще всякое доброе дело у них весьма скоро находит живой отклик в обществе.

На распространение христианства они не жалеют денег, и миссионеры по всему свету разбрелись. Есть разные общества с разными благотворительными, просветительными и другими благими целями.

Есть братство молодых людей, заботящихся о воспитании молодого поколения в любви к христианскому учению. И члены этого братства оставляют все и идут со своею миссией на край света. Так целый день и пробеседовали с владыкой.

Декабря 5-го немного походили и поездили по городу: на нас засматривались, но не совсем дико и никаких дикостей и насмешек не допускали; да ведь обычно Преосвященный Николай здесь тоже ходит по городу в рясе. Были в павильоне, висящем над морем, отсюда можно смотреть на морских котиков, из-за которых так спорят державы. Я их представлял маленькими, а, оказывается, они с самую большую собаку и даже больше того: длинные, жирные, черные и сырые, вместо ног какие-то плавники-щупальцы, так что котик, влезая на скалу, цепляется ими; голова кошачья, клыки здоровые, так что с таким зверем, вероятно, трудно иметь дело в его области – в воде; они выбрались на каменную скалу и врастяжку лежат или ползают, а некоторые играют между собою, в воду бросаются издали, кричат весьма жалобно, как будто им страшно тяжело от какой боли. Не очень симпатичные звери. Они большим стадом тут плавают или лежат на скале. Их здесь не бьют, а сохраняют как забаву для публики.

Вечером служили бдение: Преосвященный, отец архимандрит С., я и два священника миссии; диакона совсем нет за недостатком средств. За литургией ектении говорили все по очереди – по-славянски, по-гречески и по-английски; Евангелие владыка прочитал пославянски, отец архимандрит С. – по-гречески и отец С., миссионер, – по-английски; апостол – по-славянски и гречески. Народу на Николин день набралось порядочно, так как было тезоименитство Государя Императора. На великом входе владыка поминал и Преосвященного Николая Японского, которого назвал Японским архиепископом; поминал его и вообще на ектениях и даже на многолетии, на котором прибавил и нас – «его сотрудников». После литургии у владыки набралось множество гостей поздравителей. Но они скоро ушли, и мы второпях наскоро пообедали, так как пароход уходил в 1 час дня в Йокохаму. Преосвященный надавал нам разных богослужебных книг, переведенных на английский язык, а кроме того Доктрину Православной Церкви и свои проповеди, пожелал нам всякого блага и задушевно проводил нас. Вообще он весьма задушевно принял нас и отнесся к нам весьма сердечно и внимательно, чисто по-отечески.