совершенной, любви жертвенной до конца, любви

ликующей. В одной древней рукописи Евангелия [4] \есть место,

где спрашивают Христа: “Когда придет Царство

Божие?” И Христос отвечает: “Царство Божие уже

пришло там, где двое- уже не двое, а одно…”

Можно тогда поставить вопрос: если

Царство Божие на самом деле пришло в браке, то

каково отношение этого Царства к человеку,

выбирающему одинокую жизнь? В Церкви существуют

два института, которые кажутся противоположными

друг другу: это брак и монашество. Вместе с тем

для всякого человека, который принадлежит

Церкви, является ее членом, живет ее жизнью,

совершенно ясно, что противоречий в ее бытии, ее

сущности быть не может. И на самом деле, если

продумать вопрос о браке и монашестве в их

существе, делается ясно, что брак и

монашество- как бы два лика одной и той же

Церкви. В браке единство бросается в глаза: двое

соединяют свою судьбу так, чтобы весь свой земной

путь пройти вместе. В монашестве человек отходит

от той личной человеческой близости, которая

составляет радость и полноту брака, как бы в

предвкушении того времени, когда Бог победит,

когда победит все, что есть лучшего в человеке.

Да, монах от этого отказывается, но он не

отказывается от любви: во-первых, от любви к Богу,

во-вторых, от любви к человеку. Монахом может

стать только такой человек, который осознал и

воспринял достаточно глубоко трагизм мира; для

которого страдание мира настолько значительно,

что он готов о себе позабыть совершенно для того,

чтобы помнить о мире, находящемся в страдании, в

оторванности от Бога, в борении; и для того, чтобы

помнить о Самом Боге, распятом по любви к миру. И

поэтому уход в монашество далеко не означает

бегства из мира. Мне вспоминается послушник

Валаамского монастыря, о котором рассказывал мой

духовник. Он пятьдесят лет пробыл в монастыре, но

так и не согласился на постриг. Он прошел целую

жизнь подвига, но считал себя неготовым к

монашеству. Мой духовный отец, тогда еще мирянин,