корень всего- в любви, притом личной, живой,

конкретной любви к миру, в котором мы живем, в

сознании его трагичности, а вместе с тем (и это

сказывается, может быть, более ярко, более зримо в

браке)- в радости о том, что в этом

трагическом мире есть любовь, есть единство, есть

дружба, есть такие человеческие отношения,

которые делают его не адом, а возможным раем.

И здесь большую роль и в монашестве, и в

браке играет надежда, понятая не просто как

мечта, но как акт ликующей веры, уверенности.

Священное Писание нам говорит, что надежда-

это уже предвкушение будущего, как вера- уже

уверенность в невидимом. Надежда- не мечта о

том, что, может быть, в будущем станет лучше.

Исходя из опыта сегодняшнего (несмотря на его

мрачность и, порой, ужас), видя, что среди этого

дня, полного жути, сияет свет, горит любовь, что

свет во тьме действительно светит и тьма никакой

силой его не может победить,- мы, благодаря

надежде, преисполняемся уверенностью, что в

конце концов победит свет. Это- надежда наша,

и это- вера наша, и на них может вырасти

победа любви как в монашестве, так и в браке.

Верующие, как и неверующие,

встревожены в наши дни неустойчивостью браков и

горем, которое эта неустойчивость приносит как

супругам, так и детям. Многие озабочены

раздробленностью семей и безрадостностью

семейной жизни, которая царит сейчас

повсеместно. Это происходит отчасти потому, что

идеал брака, когда-то существовавший, сейчас

оказался для людей непонятным. Многие

рассматривают брак просто как частный договор.

Они ощущают себя отдельными людьми, вне общества,

и поэтому имеющими право вести себя как им

хочется.

Многие рассматривают брак с чисто

общественно-государственной точки зрения. В

таком случае семья делается не чем иным, как

частичкой, очень малой частичкой

общегосударственного аппарата, который налагает