В чем же состояло это богохульство? Не в том ли, что Иисус подтвердил теперь раньше сказанное Им, что Он действительно Мессия? Да ведь евреи ожидали пришествия Мессии; ведь Мессия должен был придти; в этом не сомневались евреи как народ; в это верили и фарисеи.

Они так привыкли верить в своего, ими же изобретенного Мессию как непобедимого царя земного, покорителя евреям всего мира, что никак не могли даже и подумать, что Мессией может быть бедный и кроткий Галилейский Учитель.

Добившись признания Обвиняемого, Каиафа, обращаясь к членам синедриона, спросил: «Ну,

как вам кажется? Достаточно ли выяснилась виновность Его, и какому Он подлежит наказанию?»

Все ответили:

повинен смерти (Мф. 26, 66).

Приговор произнесен; но Каиафе хотелось облечь его в ту форму законности, какой требовал установившийся обычай. В Талмуде имеется указание, что в уголовных делах окончательное произнесение приговора должно следовать не ранее, как на другой день после начала суда. Ни Каиафа, ни синедрион не хотели надолго, то есть до окончания праздников пасхи, откладывать окончательное осуждение Иисуса, так как такая отсрочка могла вызвать замешательство в народе, и все планы их могли расстроиться. Но форму вторичного суда надо было соблюсти. И вот, члены синедриона решили разойтись по домам, но на рассвете вновь собраться.

Отречение Петра

Между тем, пока происходил суд над Иисусом, Петр, пришедши, вероятно, с Иоанном же из дома Анны к дому Каиафы, сидел во дворе этого дома, стараясь придать себе вид постороннего человека, пришедшего на шум из одного лишь любопытства. Слуги Каиафы часто входили в судилище и выходили из него, сообщая сидевшим на дворе все происходившее там. Петр, вероятно, весьма тревожился, прислушиваясь к их рассказам, и тем обнаружил, что не одно праздное любопытство привлекло его сюда. Заметив его беспокойство, одна из служанок подошла к нему и спросила: «Должно быть

, и ты был с Иисусом Галилеянином (Мф. 26, 69

), что так прислушиваешься ко всему, что говорят о Нем?» Петр не успел еще ответить, как один из рабов первосвященника, родственник Малха, у которого Петр отсек ухо, всматриваясь в Петра, сказал: