Появление Иуды, его раскаяние и смерть

Но не успели они еще выйти из зала суда, как вошел туда Иуда-предатель. При виде осужденного и связанного Иисуса раскаяние стало мучить его, и он торжественно заявил первосвященникам и старейшинам:

согрешил я, предав кровь невинную (Мф. 27, 4).

Казалось бы, что раскаяние Иуды должно было тронуть судей и доказать им их судебную ошибку в только что произнесенном приговоре; на самом же деле они, вполне соглашаясь с Иудой, что намереваются пролить кровь

невинную, спешили как можно скорее пролить ее; и потому, преодолев невольное смущение от такого неожиданного объявления предателем невиновности Того, Кого они единогласно осудили, они с холодным презрением ответили Иуде: «Какое нам дело до твоего греха? ты согрешил, ты и отвечать будешь.

Что нам до того? смотри сам (Мф. 27, 4)».

Иуда мог бы броситься к ногам Иисуса и со слезами молить о прощении своего тяжкого греха, и наверное Всепрощающая Любовь простила бы искренно кающегося. Но или Иисуса успели уже увести из судилища до прихода Иуды, или же Иуда не посмел молить о прощении Того, Кого предательски выдал врагам, — как бы то ни было, однако Иуда ограничился принесением покаяния лишь перед первосвященниками и прочими членами синедриона. Он надеялся получить от них хотя малейшее облегчение своего отчаяния и повлиять на судейскую совесть в смысле немедленной отмены только что объявленного приговора; но цели своей он не достиг: силы приговора он не поколебал нисколько, сам же был презрительно и холодно отвергнут. Не зная, что делать, на что решиться, он вспоминает про полученные тридцать сребренников и бросает их первосвященникам, сам же бежит вон из судилища, нигде не находит покоя от угрызений совести и кончает жизнь самоубийством: он повесился, удавился. Из книги Деяний Апостолов, написанной Евангелистом Лукой, мы знаем, что мертвое тело Иуды сорвалось и упало, при чем

расселось чрево его, и выпали все внутренности его (Деян. 1, 18).

Евангелист Матфей не поясняет, куда именно вошел Иуда с изъявлением своего раскаяния; но так как повествование об этом он начинает вслед за рассказом об окончании суда над Иисусом, и начинает его словами —

тогда Иуда... — то с большой вероятностью можно полагать, что Иуда вошел в самое судилище и в то именно время, когда синедрион находился еще там. В другое время, когда первосвященники и старейшины были отвлечены судом Пилата и Ирода, а также распятием Иисуса, Иуда едва ли мог принести им свое покаяние.