Признание самими католиками недостаточности и несостоятельности правового объяснения спасения

Католики и сами должны были сознать несостоятельность своей правовой точки зрения и ее недостаточность для объяснения спасения человека. Вот, например, как доказывают возможность заслуги отцы Тридентского собора: "Хотя Сам Христос, как глава в члены или как лоза в ветви, постоянно разливает в самих оправданных добродетель (которая предшествует и сопутствует добрым делам праведников и заключает шествие дел, и без которой ни в каком случае дела не могут быть благоприятными Богу и заслуживающими), тем не менее должно верить, что для самих оправданных от этого нет никакого ущерба; должно думать, что тем не менее этими делами, которые совершены в Боге, они удовлетворили Божественному закону за состояние этой жизни и истинно заслужили вечную жизнь, долженствующую последовать в свое время, если, однако, они отошли в соединении с благодатию" [56]. Другими словами: хотя дела человека не суть его дела и, следовательно, не могут быть его заслугой, тем не менее "должно верить"... "должно думать", что они "истинно заслуживают". Почему же заслуживают? Этого не может объяснить собор - и должен требовать только слепой веры, ни на чем не основанной, прикрываясь своим внешним правом. К тому же самому концу должны прийти и, действительно, приходят все католические богословы. Вспомним слова Perrone: "Бог не желал, чтобы Христовы заслуги приносили нам пользу без всякого содействия с нашей стороны": или подробнее и яснее Klee: "

Таким образом, ни Klee, ни Perrone, оставаясь верными своей точке зрения, никак не могут оправдать необходимости человеческого участия в спасении: Христова заслуга, как величина, как ценность, слишком достаточна для удовлетворения правды Божией, чтобы нужны были еще какие-нибудь человеческие заслуги, самая возможность которых, притом, подлежит еще сильному сомнению. Зачем же тогда требуются для спасения эти заслуги, и почему они могут быть признаны заслугами? "Так благоволил Бог", - принуждены отвечать католические ученые. Но почему же Он благоволил? Ведь, должен же быть какой-нибудь смысл в этом Божием определении? Не может же оно быть лишь пустым, беспричинным желанием, как бы капризом? Для католиков, впрочем, воля Божия и есть именно воля, приказ Владыки мира. Они, как истые приверженцы права, преклоняются только пред правом Бога повелевать вселенной и не думают находить себе утешения в том, что Бог, хотя и "владеет царством человеческим", но не по произволу, - что Он хочет добра и святости не потому, что хочет, а потому, что "Сам есть свят", потому, что святость есть непреложный закон мировой жизни, что она есть само благо. "Ибо сила Твоя есть начало правды, и то самое, что Ты господствуешь над всеми, располагает Тебя щадить всех" (Прем.12,16).

Таким образом, католическая догматика, пытавшаяся построить учение о спасении на правовых началах, прибегавшая для этой цели ко всевозможным уловкам, в конце концов, приходит к сознанию невозможности сделать это, и на все возражения разума только слепо указывает на требование Откровения, причем это требование она (догматика) спешит неправильно истолковать в своем правовом смысле: нельзя доказать, что дела суть заслуги, но Слово Божие говорит нам, что дела необходимы для спасения и спасают, - следовательно (заключают католики, делая логический скачок), дела, как бы то ни было, имеют значение заслуги.

Правовое жизнепонимание как основная и общая ложь католичества и протестантства

Таков вывод, которому с неумолимой необходимостью ведет западное христианство. Его основная ложь - правовое понимание спасения и всей вообще религиозной жизни.

Правовой строй знает только внешние отношения и не заботится о внутреннем содержании, скрывающимся за этими отношениями. Не спрашивая о внутреннем устроении вещи, он хочет узнать ее цену и, узнав, считает свое дело конченным. Если, по христианскому учению, человек спасается только через Иисуса Христа и только в том случае, когда творит дела, заповеданные Христом, то для ума схоластиков это значит, что Христос и человек представляют правде Божией - каждый со своей стороны - вполне достаточную цену за обещанную вечную жизнь. Но если дело Христа и дело человека суть понятия правового порядка, то они взаимно исключают друг друга: насколько возрастает цена заслуг человеческих, настолько является ненужной заслуга Христа. А между тем Слово Божие и совесть требуют и того, и другого, и именно совместно, и именно в качестве непременных причин спасения человека. - Вот та основная ложь западного христианства, которая ведет его ко всевозможным уловкам: основная его посылка требует одних выводов, а жизнь и прямое учение Слова Божия, с которыми оно связей порывать не хочет, - других. В существе своем и католичество, и протестантство учат и говорят одно и то же: и то, и другое больны одной и той же неисцельной болезнью, разница только в тех прикрытиях, которыми каждое из них старается себя успокоить. И те, и другие признают (протестанты открыто, а католики под строкой), что, собственно говоря, дела человека не нужны, не должны иметь оправдательной силы. И те, и другие, чтобы не идти прямо против истины и в то же время не отступить от своего умствования, должны признать делание человека непроизвольным (протестантское освящение и католическое превращение- infusio gratiae). Разница только в том, что протестанты, не забывая и не скрывая своей мысли, думают только как-нибудь загладить ее разногласие с жизнию, указывают на ее безопасность: дела, говорят они, необходимо последуют, - нечего, следовательно, беспокоиться об их отсутствии при оправдании. Католики же стараются затуманить самую мысль и, забывая свои основные посылки, усиливаются только, зажмуря глаза, говорить, что дела все-таки необходимы, что они все-таки заслуживают спасение, не будучи в состоянии объяснить, как же эти дела заслуживают.

II. Правовое жизнепонимание пред судом Св. Писания и Св. Предания

Себялюбие, как основа правового жизнепонимания

Себялюбец живет для себя, свое "я" поставляет средоточием мира, с точки зрения этого "я" оценивает все происходящее и в своей, и в общемировой жизни. Цель его - собственное благополучие, высшее благо - наслаждение, в виде ли чувственных удовольствий, или в какой-нибудь нирване и т.п. в этом роде.

Теперь, грех (существо которого и есть себялюбие), доставляя человеку наслаждение в этой жизни, вместе с тем приносит ему неизмеримо большее страдание в жизни загробной: Богом установленный миропорядок оказывается пагубным для себялюбия и с необходимостью ведет его к наказанию. Себялюбцу, как такому, конечно, нет дела до правды или неправды этого миропорядка; даже более, он всем своим существом готов возмутиться против последнего, - всем своим существом готов протестовать против этого ограничения своего "я", желание которого для него закон. Но он, как себялюбец же, не может не желать избежать той горькой участи, к которой приводит нераскаянное противоречие враждебному для него миропорядку. И вот самолюбец начинает, как он говорит, спасаться, т.е., с крайним сожалением отсекая свои излюбленные и все еще дорогие пожелания, начинает исполнять закон, положенный Богом, - исполнять именно потому, что противозаконие оказывается в своем последнем выводе крайне невыгодным для себялюбца, хотя и не перестает для него быть желательным и приятным. Себялюбец, в душе своей, - враг Богу (Рим.8,7) и хочет слушать своего отца - человекоубийцу (Ин.8,44): он готов кусать милующую его Руку (вспомним иудеев, "избивших пророков и камнями побивавших посланных к ним", вспомним распятого И. Христа). Но он трепещет Бога, так как знает, что Он всемогущ, что все, и сам себялюбец, в руках Божиих, что от Бога, следовательно, не уйдешь. Себялюбцу приходится подчиняться воле Божией для своей же собственной выгоды. Он и подчиняется, но - как раб, с внутренним отвращением, с ропотом, подгоняемый бичом, или как наемник, которому нужна выгода, награда.

Так настроенный человек, конечно, не может и понять той "свободы чад Божиих", которую принес И. Христос, того "примирения" с Богом, которую возвестили нам Апостолы: "душевный" человек не может служить Богу "духом и истиною" (Ин.4,23), он судит обо всем по душевному (1Кор.2,14). Приходя ко Христу, он не столько хочет научиться от Него, как ему жить, чтобы жить истинною жизнию, сколько хочет узнать, какую пользу принесет ему исследование Христу.

Он думает только о том, что он будет наслаждаться, а чем? - об этом он не спрашивает.

Но, если все дело только в блаженстве, как таком, в выгоде человека, то естественно спросить: за что же человек эту выгоду получает? не будет ли несправедливым наделять его блаженством, когда он ничем не заслужил его? Христос учил, что спасаются только делающие добро. Следовательно, - заключает человек, - добро и есть та плата, та уступка Богу, за которую Он дарует человеку вечную жизнь. Почему же Богу угодно такое, а не иное поведение, себялюбец понять не может: сам исполняя желания своего "я" только потому, что это ему приятно, желательно, он и закон Божий наклонен представлять себе таким же беспричинным желанием Владыки. Конечно, такую беспричинную волю человек любить не может, равно как и Самого Владыку. Последнего он только боится, а первую исполняет только против своего желания. Отсюда, его труды, понесенные им при исполнении воли Божией, не могут иметь силы и значения самоотверженной жертвы Богу, жертвы любящей и благодарящей. Для человека они - тяга, подневольное ярмо. Поэтому ими пожертвовать он не в состоянии и требует себе вознаграждения, как и всякий наемник. Дела в глазах человека получают значение заслуги.