[9] Св. И. Зл. в начале 17 ст. читал έί έ = аще же, как читает Грисбах и следующие ему критики новозаветного текста (Лахман, Тишендорф, Шольц и нек. др). Но другие читают ίε = се.

[10] Ц.-славянский пер., согласно с алдинским изданием и комплютенской полиглоттой: и с прелюбодеем (ί εά οού).

[11] Св. И. Злат. оставляет хί ά ου ύώ = и новомесячий ваших.

[12] Св. И. Злат. оставляет последнее слово ύώ = вас.

[13] В греч. СП. ύ, почему ц.-слав. "ему".

[14] Св. Иоанн. Злат. читает: ххείε, как стоит в некот. сп. греч. т. (ср. альд. изд., клмплют. пол. и др.), а не ххεί, как в ал., ват. кд. (ср. слав "помнить").

[15] В славянском нет слов: властитель Израиля (ό υά οΰ ή). Чтение св. И. Зл. не имеет для себя аналогии в греч. СП., но в евр. яз. ему соответствует abir Israel=русск. пер.: Сильный Израилев (ср. Пешито: Aschino Isroil).

[16] Св. И. Зл., согласно некот. греч. сп. (ср. евр. м. т. и Пешито), читает здесь ου, чего нет ни в ал., ни в ват. код.

[17] Св. И. Зл., согласно алек. код. и мн. греч. сп., читает здесь ε=тя, чего нет в ват. код. (ср. ц.-слав. пер.).

[18] ί ίυήο εί οί υοί ύώ, έ" οί έοίή. Этих слов нет ни в ал., ни в ват. код., а потому они не переведены и в ц.-слав. Но в некот. греч. сп. слово υοί=изваянных заменяет стоящее ниже слово хήο=садах.

3. Глава 2.

"Слово, которое было[1] в видении к Исаии, сыну Амосову" (Ис 2:1) 1. Отсюда видно, что пророки изрекали не все пророчества вдруг, но, получая вдохновение в различные времена, возвещали их по частям, которые впоследствии, будучи собраны вместе. Составили целую книгу. Потому он здесь так и начинает. И не отсюда только это делается ясным и понятным для нас, но и из дальнейших слов, где пророк означает и время пророчества, то прибавляя: в лето, в которое вошел Нафан во Азот[2] (Ис. 20:1), то замечая: "в год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном" (Иса. 6:1). Пророчества собраны вместе не так, как послания Павла и евангелия, но, как я сказал, в различные времена. Потому и настоящее слово он начинает особым предисловием, и не потому только, но потому, что предмет, о котором он намеревается говорить, весьма отличен от преждесказанного и возвышеннее его. Здесь именно он говорит нам о призвании язычников, об открытии проповеди, о распространении ведения по всей вселено, о водворении мира на земле. Если же он, намереваясь говорить о таких догматах, упоминает об Иудее и Иерусалиме,  – это нисколько не странно. Речь его была пророчеством прикрытым до времени приведенными именами. Так и Давид, приступая к составлению 71 псалма, надписал его, Соломону[3], о далее изрек видения, которые гораздо важнее достоинства Соломона и даже природы всех людей. Ведь слова: "будет имя его вовек; доколе пребывает солнце; доколе пребудет… луна" престол его[4] (Пс. 71:17, 5), и тому подобные, конечно, никто из людей самых безумных не станет относить к природе человеческой так же поступил и Иаков, когда предсказывал то же, о чем теперь намеревается говорить Исайя, и даже больше этого, он вместе с призванием язычников, предсказал и о смерти (Христовой), и о воскресении, и о времени, в которое имел прийти (Христос). И он изложил все это не открыто, но названием сна прикрыв то, о чем намеревался сказать; так, например, он предсказывал, по–видимому, о том, что случится с Иудой, но, как свидетельствуют последующие события, предсказал и о том, что совершит Христос, так как Иуда не был чаянием языков, и не тогда прославилось колено его, когда оскудело их (иудеев) государство, но все это произошло, когда пришел Христос. Если же иудеи бесстыдно будут отвергать этот закон пророчеств, то из самих изречений (пророческих) весьма легко можно обличить их, если кто, тщательно раскрыв пророчества и с надлежащим вниманием исследовав каждое слово, приложит сказанное к событиям. А чтобы сильнее заградить уста их, я постараюсь объяснить это пророчествами не о Христе, но об их патриархах, и покажу, что многие пророчества, хотя были изречены о родоначальниках, но исполнились на потомках. Я изложу, для примера, одно или два события, и потом обращусь к своему предмету. Так, когда Иаков, признав Симеона и Левия, предсказывал случившееся с ними, то сказал: "Симеон и Левий братья", и укорив их за преступление и несправедливое избиение сихемлян, продолжал: "разделю их в Иакове и рассею их в Израиле" (Быт. 49:5–7). Но всякий может видеть, что это не сбылось на Симеоне и Левии, а на коленах, происшедших от них. Колено Левино действительно было рассеяно, – десятая часть его принадлежала каждому из прочих колен; колено Симеоново, которое испытало почти такую же участь, заняв пространство по жребию вне всех колен, не получило, как все другие, совокупного и сосредоточенного наследства (Иис. Нав. 19:1–9; 1 Пар. 4:24–43). И сам Иаков, получив благословение от отца, не пользовался ни одним из них. Отец предсказал ему великое благоденствие и постоянное господство над Исавом; но он имел недостаток в необходимом, питался, будучи наемником, и был так далек от господства над братом, что опасался  даже за свою жизнь, и встретившись с ним только однажды с великим страхом, был рад, что мог удалиться от него и спастись. Что же сказать на это? Неужели пророчество ложно? Да не будет! Но обычай пророчества часто бывает таков, что случившееся с одними лицами предсказывается под другими, и одни имена употребляются вместо других, как было и с Ханааном. Мы не видим, чтобы он был рабом у братьев, но проклятие, изреченное на него, не осталось без исполнения, а исполнилось на гаваонитянах, происшедших от Ханаана. Сказанное в виде проклятия было пророчеством. 2. Если же столь многие и такие примеры показывают нам, что многое из сказанного говорится об одних, а сбывается на других, и если пророки употребляют имена таким образом, то что удивительного, если и теперь пророк, приводя имена Иудеи и Иерусалима, предвозвещает о Церкви? Так как он говорил к людям неблагодарным, которые убивали пророков, сжигали книги, разрушали жертвенники, то для них справедливо покрывало лежало при чтении ветхого завета, но словам блаженного Павла (2 Кор. 3:14). Иначе они истребили бы и книги, если бы понимали силу пророчества о Христе. Если они не устыдились Его, когда Он сам присутствовал, творил чудеса и представлял совершеннейшие доказательства Своей силы, согласия и единомыслия с Отцом, и не отстали дотоле, пока распяли Его, то едва ли они пощадили бы тех, которые говорили о Нем, которых они и без того беспрестанно побивали камнями. Потому пророки, употребляя собственные и известные им имена, таким образом прикрывали пророчества. А что здесь говорится не об Иудее и Иерусалиме, это мы обстоятельно докажем, обратив внимание на каждое слово. Яко будет в последняя дни явления гора Господня (ст. 2). Заметь точность пророка он не только возвещает события, но обозначает и время. Что говорит Павел в словах: "но когда пришла полнота" времени[5] (егда же приде кончина времен) (Галл. 4:4), и в другом месте: "в устроении полноты времен" (в смотрение исполнения времен) (Еф. 1:10), также и пророк говорит: в последние дни. Горою же он называет Церковь и непобедимость догматов.

В Церкви достойно удивления не только то, что она победила, но и то, что победила таким образом. Будучи гонима, преследуема, терзаема бесчисленными способами, она не только не уменьшалась, но и возрастала, и само ее терпение поражало старавшихся причинить ей эти страдания. Таково действие алмаза в отношении железа: тем самым, что он получает удары, он уничтожает силу ударяющего; таков и рожон в отношении к тем, которые идут против него: он нисколько не делается от того слабее, когда окровавливает ноги идущих против него. (Деян. 9:5). Потому пророк и назвал Церковь горою. Если же иудей не допускает здесь переносного смысла, то пусть он обличится собственными словами пророка. Сам пророк сказал, что волки и агнцы будут пастись вместе, что свистнет Бог мухам и пчелам и наведет на иудеев руку сильную, потому что они не хотели иметь воду силоамскую (Иса. 1:6; 7:18; 8:6). Если бы кто–нибудь стал принимать это буквально, то получил бы много непонятного; но принимающим означаемое этими выражениями должно представлять ход мыслей таким образом. Что же означается этими выражениями? Названиями волков и агнцев означаются нравы людей – зверские и кроткие; мухами – бесстыдство египтян; рекою – стремительность неприятельского войска; Силоамом – кротость и доброта начальствовавшего тогда царя иудейского. Никто из людей самых безумных, конечно, не будет противоречить нам в этом. Потому, как это пророк означил другими названиями, так и твердость Церкви, ее непоколебимость, высоту, непобедимость, он выразил названием горы. И другой пророк сравнивает с горою надеющихся на Бога, означая их непобедимость. Явлена. Это уже не требует объяснения. Сами события по свойству своему громче трубы возвещают славу Церкви. Не так блистательно солнце и происходящий от него свет, как дела Церкви. И дом Божий на версе гор. 3. Как истолковал бы это иудей? Храм его никак не на верху гор; а сила Церкви касается самых небес. Как дом, находящийся на вершине гор, бывает виден всеми, так, и еще больше того, Церковь сделалась славною у всех людей. И возвысится над холмами. Этим пророк опять выражает то же самое, – чего с храмом никогда не бывало, даже и тогда, когда он, по–видимому, был в самом лучшем состоянии. И как относить это к храму, когда он и самими иудеями часто был непочитаем, и разрушаем руками иноплеменников? А сила Церкви, хотя испытывала нападения более жестокие и более частые, нежели он, но никогда не была покоряема руками нападающих, а напротив особенно от врагов делалась еще более высокою и славною. Тогда были сонмы мучеников, тогда лики исповедников, тогда являлись души крепче железа и сияли светлее самых звезд; тела их были рассекаемы, но душа не была побеждаема, а побеждала и увеличивалась. Кто видал, кто слыхал, чтобы убиение приносило венец,  чтобы заклание доставляло победу, чтобы войско делалось более славным тогда, когда больше являлось убиваемым неприятелями? И потекут к ней все народы. (И придут к ней вси языцы). Продолжая речи, пророк делается более ясным, говорит более открыто, выражает пророчество более вразумительно, и сильнее заграждает уста иудеев. Хотя бы они были весьма бесстыдны, этого они никак не могут отнести к своему храму. Язычникам было запрещено и тщательно возбранялось входить в рам. Что я говорю: входить в храм? И самим иудеям с великими угрозами закон запрещал иметь смешение с язычниками и подвергал их за это величайшему наказанию. Пророк Аггей все свое пророчество составил из того, что обличал, угрожал, требовал наказания за такое непозволенное смешение посредством брака. Но наше – не таково; Церковь, со всею щедростью раскрывая свои недра, с распростертыми объятьями ежедневно принимает все народы вселенной. Такое повеление и первые учители догматов получили от Единородного, немедленно услышав от Него такие слова: "итак идите, научите все народы" (шедшее научите вся языки) (Мф. 28:19). Заметьте, как прок указывает не только на призвание язычников, но и на усердное их послушание. Он не сказал: приведутся, но: придут. И другой пророк, выражая это яснее, сказал: "и уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: `познайте Господа", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого" (Иер. 31:34). Для иудеев и тварь изменяла свои свойства, и были постоянные угрозы, и беспрестанные наказания, и непрерывные чудеса, и явления пророков, и страх законодателя, и угрожавшие войны и нападения иноплеменников, и бедствия, попускаемые Богом, и наказания, ниспосылаемые с неба; но они оставались жестоковыйными и необрезанными, как говорил Стефан (Деян. 7:31), упорными и непреклонными; а для язычников достаточно было простого слова и одного слышания, и все они тотчас притекли. Потому и Давид, указывая на это, сказал: людие, ихже неведеных, работаша Ми и, удивляясь их послушанию, прибавил: в слух уха послушаша Мя. (Пс. 7:44–45). И Иаков, выражая то же самое более загадочно, сказал: "он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей" (привязуяй к лозе жребя свое, и к винничию жребца осляте своего) (Быт 49:11). Кто видел жеребенка, привязанного к лозе винограда (винничию), стоящего у виноградника, и не повреждающего плодов? Между бессловесными – никогда; а между людьми это совершилось с великою точностью. Иудеи, будучи связаны бесчисленными узами, "сокрушили иго, расторгли узы", как говорит пророк (Иер. 5:5); а язычники, не будучи принуждаемы никакою необходимостью, охотно послушались, как сын ослицы, привязанный к лозе винограда, не нарушили ни одной из заповедей, но стояли, показывая великую покорность. "И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева" (ст. 3). Посмотри, как они составляют лики и торжества, убеждают друг друга, и все делаются учителями, – не один, не два и не три, но многие  стекающиеся народы. Придут, говорит, многие народы и из различных стран, – чего у иудеев никогда не было. Если некоторые и приходили к ним, то разве немногие прозелиты, и притом с великим трудом, и они никогда не назывались народами, но – пришельцами. "Пришельцы", говорит пророк, "придут к тебе" и будут твоими слугами (Иса. 54:15). Если же пророк продолжает иносказательную речь, называя Церковь горою и домом Бога Иаковля, то не удивляйся этому. Он, как я прежде сказал, то раскрывает, то закрывает пророчество; первое делает для того, чтобы людям более разумным дать способ к уразумению сказанного; а второе – для того, чтобы удержать беспорядочное стремление неразумных; и везде он разнообразит свою речь. 4. Если он сказа: Бога Иаковлева, то не смущайся этим, возлюбленный. И Единородный Сын Божий был Богом Иаковлевым. Он и дал закон, и совершал у них все чудеса. Это ясно можно видеть и из ветхого завета, если иудеи не приписывают никакой важности новому. Так Иеремия говорит: "Я заключу с вами новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами" (завещаю вам завет нов, не по завету, егоже завещах отцем) вашими[6] (Иер. 31:31–32), выражая, что Сын Божий был законодателем обоих законов. А что Он и освободил евреев из Египта, об этом пророк прибавляет: "в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской" (в день, в оньже емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския) (ст. 32). Если же Он вывел их, то Он же совершил и все чудеса в Египте и в пустыне. И возвестит нам путь свой, и пойдем по нему. Видишь ли ищущих некоторого другого закона? Путем Писание обыкновенно называет заповеди Божьи. Если бы он говорил о прежнем завете, то не сказал бы: возвестить нам, потому что тот завет был ясен, понятен и известен всем. А что мы говори это без лжеумствования, в этом самые слова (пророка) могут убедить и крайне бесстыдных. Упомянув здесь только о пути, он объясняет, о каком он говорит пути, и излагает много отличительных его признаков. Потому продолжает: ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима (от Сиона бо изыдет закон, и слово Господне из Иерусалима). Против этого и бесстыднейшие сыны иудейские не могут открыть рта. И что здесь говорится и новом завете, это можно видеть и из места, и из времени, и из того, кто принял закон, и из самих действий по принятии закона, и из всего вообще. И во-первых, из места: от горы Сиона. Закон Моисеев дан был предкам их на горе Синай. Как же здесь говорится: от Сиона? Не довольствуясь этим, он прибавил и время. Не сказал: изыде закон, но изыдет, что относится к будущему времени и к предмету еще не бывшему. Закон ветхий уже дан был за много лет прежде того, как пророк говорил это; закон же нового завета будет дан спустя много лет. Потому он и не сказал: изыде, но: изыдет, т.е. впоследствии. Потом он опять переходит к самому месту, говоря: и слово Господне – из Иерусалима. Здесь он с точностью показывает нам отличительный признак нового завета. Действительно, Христос преподавал высокие и достойные небес заповеди то сидя на горе, то находясь в Иерусалиме. Сказав таким образом о месте и времени, пророк прибавляет и то, кто примет закон, заграждая со всех сторон уста противоречащим. Кто же примет его? Народ ли еврейский и сыны иудейские? Нет, но происходящие из язычников. Потому и прибавляет: "будет Он судить народы" (и судити будет посреди язык) (ст. 4). Закону особенно свойственно – судить противящихся ему. А что здесь идет речь не о ветхом завете, это ясно из самих действий. Мы не соблюдаем субботы, не принимаем ни обрезания, ни праздников их и ничего другого из ветхого, потому что мы слышали Павла, который говорит: "если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа" (Галл. 5:2); и еще: "наблюдаете дни, месяцы, времена и годы: боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас" (Гал. 4:10–11). Отсюда очевидно, что о новом завете говорится в словах: будет Он судить народы (и судити будет посреди язык), как и Павел говорит: "в день, когда… Бог будет судить тайные [дела] человеков" (в день, егда судит Бог тайная человеком) (Рим. 2:16). Как, скажи мне, будет судить? По ветхому завету? Нет, но по благовествованию моему. Видишь ли, – хотя слова различны, но мысли согласны? Исаия говорит: будет Он судить народы (и судити будет посреди язык). И Павел говорит: "будет судить по благовествованию моему" (Рим. 2:16). И изобличит людей многих, т.е. противящихся и преступающих. Это и Христос объясняя говорил: "Я не сужу его[7] но слово, которое Я говорил, оно будет судить" (не Аз сужду вам, но слово, еже глаголах, то судит вам) (Иоанн. 12:47–48). И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. Пророк не довольствуется прежними признаками, – велико ведь богатство истины, – но прибавляет еще признак нового завета, сияющий по всей вселенной. Какой же именно? Мир и прекращение войн. Когда это будет, говорит, тогда водворится такое спокойствие во вселенной, что самые воинские оружия будут перекованы на земледельческие орудия. А этого, как всякий может видеть, не было во времена иудеев, но было все напротив. Во все продолжение своего царства они не переставали воевать и подвергаться войнам, когда враги то продолжительное, то краткое время наступали на них. Жители самой Палестины часто ставили их в затруднительные обстоятельства, так что они подвергались крайней опасности. 5. Это ясно показывает история царств, вся составленная из войн; показывают и все пророки, возвещавшие эти события и предсказывавшие о них прежде, нежели они случились. С того самого, можно сказать, дня, в который евреи освобождены были от египетского рабства, они проводили все врем в войнах. А теперь не то, но великий мир во вселенной. Если же и бывают войны, то не так, как прежде. Тогда вооружались города против городов, страны против стран, народы против народов, и один народ разделялся на многие части. Кто прочитает книгу Иисуса Навина и Судей, тот увидит, сколько войн испытала тогда Палестина в короткое время. И не это только было тяжело, но и то, что закон повелевал всем браться за оружие и никто не был свободен от такой службы. Этот закон имел силу не только у иудеев, но и по всей вселенной, так что и ораторы и философы, не имевшие ничего, кроме плаща, по призыву к войне, брали щиты и становились в воинский строй. Так Сократ, сын Софрониска, весьма славившийся между афинянами своим спокойствием и любомудрием, раз или два стоял в строю; и глава их ораторов, Демосфен, часто с кафедры выходил на войну. Если же ораторов и философов никакой закон не освобождал от войны, то еще менее кто-нибудь другой из народа освобождался от такой обязанности. Но теперь нельзя видеть ничего подобного. После того, как воссияло Солнце правды, и города, и народы, и все племена стали столь далеки от жизни в таких опасностях, что даже не умеют взяться за что-нибудь воинское, но, сидя внутри стен и городов, издали узнают и делах воинских, и весь народ живет на свободе и без обязанности к такой неприятнейшей службе. Если же и теперь бывают войны, то где-нибудь далеко, на крайних пределах рисского государства, а не по городам и селениям, как было прежде.

Христос мог бы уничтожить и остатки войн, но Он попускает быть набегам варваров для некоторого вразумления людей беспечных, делающихся во время мира более нерадивыми. И пророк для способных правильно понимать выразил то же самое, что я сказал, т.е. что уже более не будет частых возмущений. Он не сказал, что совершенно не будет войны, но что? Не поднимет народ на народ меча, и о свободе народов прибавил: не будут более учиться воевать, кроме немногих, назначенных для того воинов. "О, дом Иакова![8] Придите, и будем ходить[9] во свете Господнем; но Ты отринул народ Твой, дом Иакова" (И ныне ты, доме Иаковль, придите и пойдем светом Господним; остави бо люди своя, дом Иаковль) (ст. 5,6). Окончив пророчество о Церкви, пророк переходит опять к историческим событиям, как бы продолжая ход речи. Так обыкновенно поступают пророки: не только сжатостью[10] сказанного, но и видом последовательности они прикрывают пророчество. Потому он и не оканчивает речи совершенно, но, как бы простирая одну какую-нибудь цепь, опять переходит к вразумлению иудеев и говорит: О, дом Иакова! Придите, и будем ходить во свете Господнем, т.е. по заповедям Его, по закону Его. "Заповедь есть светильник," говорит премудрый, "и наставление – свет, и назидательные поучения – путь к жизни[11]" (зане светильник,…, заповедь закона, и свет, и жизни, и обличение, и наказание) (Прит. 6:23). Также Давид говорит: "заповедь Господа светла, просвещает очи" (Пс. 18:9); и еще: "слово Твое -- светильник ноге моей и свет стезе моей" (Пс. 118:105). И везде, как всякий может видеть, закон так называется. Так и Павел говорит: "и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд" (уповая же себе вожда быть слепым, света сущным во тьме, наказателя безумным) (Рим. 2:19–20). Подлинно, не так лучи солнца руководят наши очи телесные, как заповеди закон просвещают зрение душевное. 6. Таким образом пророк, желая показать, что еще прежде воздаяния и наград заповеди  доставляют нам вознаграждение при самом их исполнении, назвал их светом.