Беседа на слова: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт.1:31), и о том, что божественные слова дороже всякой сладости

Беседа на слова: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт.1:31), и о том, что божественные слова дороже всякой сладости 1. Прекрасны луга благочестия; не временные цветы на них красуются: они обильно украшены цветами небесными. Цветы же благочестия не иное что, как плоды добродетельной жизни. Добродетели возводят нас к той дивной первообразной кра­соте, какою человек обладал, будучи создан по образу Бо­жию и подобию. А это подобие по добродетели (никому из нас) не позволяет называться вместо человека лошадью. Кто стре­мится к нему, того нельзя уже назвать ни волом, ни драко­ном, ни змеей, ни скорпионом; возвышаясь над этими бессловесными, мы и являемся, и называемся, и сознаем себя об­разом Божиим удивительным и досточтимым, сохраняющим первообразную красоту вида. Ты — господин над бессловесными: не подражай же нравам своих рабов; впрочем, не потому, что бессловесные дурны: благость Творца не создала ничего ху­дого. Обыкновенно мы сравниваем с животными тех, кто жи­вет несогласно с добродетелью, но отсюда нельзя заключать, что животные сами по себе злы. Тогда что значили бы слова Писания: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо, но — хорошо весьма (Быт.1:31)? Однако, если твари служат для нас олицетворением злого (обыкновенно лев олицетворяет тиранство, змей — хитрость и коварство, скорпион — сварливость, а волк — хищность), то каким образом могли быть добрыми твари, которых мы так явно принимаем в качестве образ­цов злого. Любознательные пусть знают, что по своей природе твари не злы и не называются злыми, а что в подобных слу­чаях имеется в виду состояние, приличное бессловесным. Кто идет против своей разумной природы, тот унижает свое до­стоинство и помрачает свою разумную свободу. Ты получил, о, человек, достоинство господина: не стремись же занять место в ряду бессловесных — рабски и бесчестно; подражая зверо­нравию бессловесных, ты унижаешься, — не потому, что бессло­весные — злы по природе или считались такими, но потому, что они являются образом бесчестного и рабского, неприличного свободным. Ведь всякий человек порядочный и почтенный, если он облечется в одежду раба, унижается и срамится, — не потому, что одежда сама по себе зла и марает человека, но потому, что она прилична только рабу и не соответствует до­стоинству свободного человека; точно так, если мы усвояем себе нравы скорпиона или волка, то не природа бессловесных опорочивается в этом случае, но твое унижение, что ты, бу­дучи господином, поступаешь как раб. Эта оговорка была необходима, чтобы кто-нибудь сказанного не поставил в укор созданию, как будто бы Бог сотворил что-нибудь злое: все в в полном смысле было хорошо и даже весьма хорошо, пока сохраняло свой строй и жило по свойственному ему закону. Чтобы внушить тебе, возлюбленный, что в Божием создании по природе ничего не было дурного, Бог пользуется и нера­зумными тварями для того, чтобы наставлять нас их приме­ром. В самом деле, Он научает нас подражать некоторым качествам бессловесных, чтобы мы не приписывали созданиям, — а тем более самой их природе, — зла, но (знали), насколько они соответствуют своему предназначению. Разве ты не слышал, что говорил сегодня Приточник: пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его (Притч.6:6)? И разве ты не ура­зумел, как, поставляя нам в пример трудолюбие муравья, (Премудрый) наставил нас быть усердными без лености? Не достаточным ли для тебя уроком служить это указание на трудолюбие муравья или подобная ему ссылка на искусство пчелы? Да, возможно, как я уже сказал, возможно заимствовать и у бессловесных некоторые качества, соответствующие разум­ной природе. А вместе с тем такие указания служат к на­шему стыду и посрамлению. Если ты не подражаешь Богу, под­ражай хотя муравью, — таков их смысл. Не случалось ли тебе слышать, как родной отец, осуждая своих детей, после многих наставлений ставит им в пример своих слуг и при­том делает это во всеуслышание: подражай, наконец, низшему по достоинству, но более тебя дельному. Точно так и человеколюбивый Бог, исправляя наше нерадение, приводит муравья, обличающего нашу леность, и пчелу, обличающую нашу распущенность. А отсюда очевидно, что в создании Бо­жием нет ничего злого и что Богом даны нам чувство и разум, чтобы избегать нрава бессловесных и подражать их лучшим свойствам. Так, лев может быть для тебя приме­ром добродетели, когда ты подражаешь ему не в насилии, а в мужестве: иное дело — насилие, и иное дело — мужество. По­тому-то и Писание, возвещая о Спасителе, имеющем произойти от Иуды, говорит: молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается (Быт.49:9). Видишь, для какого сравнения пользуется божественное слово качествами и свойствами бессловесных? Можно, значит, под­ражать льву с разумом. Но можно подражать и змее, не в том, конечно, что она извергает яд, но в мудрости, как именно и говорил Спаситель апостолам: будьте мудры, как змии (Мф.10:16). Конечно, если бы это творение было злым по при­роде, не стал бы (Господь) к подражанию ему призывать свой собственный образ: будьте мудры, как змии. Это означает конеч­но: подражай не яду змеи, не злобе ее, но мудрости. Если бу­дешь подражать ее ядовитости, против тебя возопиет Давид, обвиняя и говоря: ярость их подобна змеиной (Пс.57:5); если же будешь подражать мудрости, то будешь учеником Христовым: будьте мудры, как змии. Так как змий был муд­рейшим из всех зверей, как сегодня было читано, то человеческой мудрости противопоставил его мудрость, не для того, чтобы ты научился коварствовать, но чтобы научился избе­гать коварства. 2. Конечно, человеколюбец Бог хочет, чтобы мы были не коварны, но искусны: иное дело быть коварным, иное быть искусным. Искусство состоит не в том, чтобы совершен­ствоваться в зле, но в том, чтобы избегать зла, и поль­зоваться искусством нужно не с тою, целью, что строить коз­ни ближним, но с тою, чтобы избегать сетей других; между тем убийство, предательство, обиды ближним — вот каковы дела коварного. В этом смысле искусным был Иаков — мудрый как змея, но чуждый ее ядовитости. Ожидая встречи с братом своим Исавом, дышавшим злобою и братоубийством, он просил Бога: избавь меня от руки брата моего, от руки Исава, ибо я боюсь его (Быт.32:11), и умолял Его, вооружаясь про­тив злобы молитвою. А, встретившись с братом, ласкою и обходительностью Иаков укротил его злобу и потушил гнев. Что же говорил он Исаву? Если я приобрел благоволение в очах твоих, прими дар мой от руки моей, ибо я увидел лице твое, как бы кто увидел лице Божие (Быт.33:10). Конечно, если Иаков гово­рил это с тем, чтобы при помощи обмана одолеть брата, он поступил худо; если же его слова были внушены ему жела­нием избежать грозившей опасности, тогда он хорошо восполь­зовался искусством. Будьте мудры, как змии, — не злобны, не ядовиты, но мудры, и в тоже время просты, как голуби. Впрочем, и сам голубь может служить примером как добра, так и зла, а как — послушай. Если ты (уподобляешься голубю) безрас­судством и недальновидностью и обладаешь опытностью только во зле, то Писание осуждает тебя как безумного: и стал Ефрем, го­ворит оно, как глупый голубь, без сердца (Осия, 7:11). Но если, избежав безумия, ты сохранишь чистоту, то достигнешь совершенства, без примеси зла, и тогда именно исполнятся на тебе слова Господа: будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Итак, брат, не просто читай Писание и не злоупотребляй его сравнениями: ты видишь, что одно и тоже сравнение употреб­ляется здесь в разных смыслах, притом столь различных. Хочешь еще более убедится в этом? Вникни поглубже в при­веденные выше слова. Писание говорит о льве: молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев (Быт.49:9). Здесь слова: как лев — означают мужество; но ведь и к праведному прилагается тот же образ: праведник смел, как лев (Притч.28:1), а праведный му­жествен, конечно, не в делании зла, но в презрении к тому, что угрожает ему со стороны дурных людей. Называет (Пи­сание) Спасителя львом и потому, что Он происходил из царского племени. Ведь как лев является царем четвероногих, так у иудеев царская власть сосредоточивалась в ко­лене Иудином, от которого произошел Спаситель. И не поду­май, возлюбленный, что неприлично уподоблять Христа льву, этот самый образ Писание прилагает даже и к самому Богу. Послушай, что говорит пророк: лев начал рыкать, — кто не содрогнется? Господь Бог сказал, — кто не будет пророчествовать? (Амос.3:8)? Конечно, могущество, царственное достоинство и страх (внушаемый окру­жающим), вот те общие черты, которые имеются в виду при уподоблении Христа льву. Называется львом и диавол, но уже не как могучий и грозный, а как хищник, как насильник, как губитель. О нем блаженный Петр апостол говорит: противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1Петр.5:8). Вникай же в различие читаемого и подра­зумеваемого, и пусть видимое противоречие в употреблении од­ного и того же слова не вводит тебя в заблуждение. И тут, и там Писание говорит о льве, но в одном случае оно имеет в виду могущество и царственное достоинство, в дру­гом — хищность и губительность. Точно также один и тот же образ употребляет Писание и о праведном, и о нечестивом. Праведник, говорит оно, как финик, процветет и, как кедр на Ливане, умножится (Пс.91:14); но оно же говорит и о не­честивом: видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские (Пс.36:35). Вот как Писание употребляет один и тот же образ, но придает словам различное значе­ние. В самом деле, о нечестивом сказано: видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские; о праведнике же не ска­зано: как кедры ливанские, процветет, но умножится. По­добным образом нужно понимать слова Писания и в том случае, когда оно поучает нас подражать пчеле в ее трудо­любии. Пойди к пчеле и познай, как она трудолюбива (Притч. 6: 8). Познай не то, что она имеет жало, но что она произво­дит мед. Если ты стремишься подражать ей в ее способно­сти пользоваться жалом, то осуждает тебя Давид, говоря: окружили меня, как пчелы сот: но именем Господним я воспротивился им (Пс.117:10,12). Видишь, как врагов уподоб­ляет пчеле нападающей, а праведных — пчеле, добывающей мед? Уста праведника источают мудрость (Притч.10:31). Приятная речь — сотовый мед, сладка для души и целебна для костей (16:24). Ее-то, возлюбленные, — я разумею душевную сладость, — будем желать от всей души; в тайной мастерской души будем производить духовный воск, и божественные слова будем принимать паче меда и сота. И заметьте: мед, употребляемый в большом количестве, начи­нает казаться уже не столь сладким, вызывает отвращение и расстраивает весь организм человека; слово же Божие, прини­маемое в большом количестве, не вредит душе, но врачует ее: сладость его — исцеление души. Потому тот же самый мудрец, противопоставляя мед и слово, говорит: нехорошо есть много меду, почитати же подобает словеса славна (Пр.25:27). Итак, будем постоянно употреблять, возлюбленные, эти разнообразные соты, божественные и священные слова. И как пчелы приготов­ляют свои соты из многих и различных веществ, но при­дают им один вкус, так и мы в сотах священного Пи­сания, составленных многими и различными пророками, найдем и почерпнем одно общее учение. Точно также будем пользо­ваться и медом отцов, собранным в различное время, но содержащим одну и туже благодать и одно духовное учение. Но достаточно об этом. Молитвами и предстательством нашего общего отца да сподобимся мы, соединив с учением трудолюбие, всегда возгревать божественный закон в сердце своем и исполнять пожелание Давида, чтобы даже во чреве нашем всегда обитал закон Божий (Пс.39:9), то есть — божествен­ные мысли. И тогда, возвышаясь над требованиями своей при­роды, почитая истину и презирая мир, будем воздавать славу Богу ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием, первый человек утратил преслушанием, и что впоследствии этот образ восстановлен чрез нового Адама

Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием, первый человек утратил преслушанием... Златоуст, т.6, ч.2. Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием, первый человек утратил преслушанием, и что впо­следствии этот образ восстановлен чрез нового Адама 1. Что человек сотворен по образу и подобию Божию, это и Священным Писанием предано, и для любознательных до известной степени подтверждается научными выводами. Вы — по крайней мере, более усердные из слушателей — помните, конечно, что мы начали говорить о том, что выражение "по образу" ука­зывает преимущественно на господство человека и на его власть над всеми, а рядом с этим "подобие" означает совершенство­вание в добродетелях. Но необходимо показать, братие, необхо­димо уяснить себе, как человек, удостоенный большей чести пред всеми созданиями Божиими, мог ниспасть от высшей и первообразной красоты божественного происхождения до состояния безсловесных, до уподобления им. Будучи по своему началу образом человеколюбивого Бога, человек омрачил себя поро­ками, ослабил преступлениями и воистину сравнялся с несмысленными скотами и уподобился им (Пс.48:21). А каким путем дошел человек до уподобления скотам несмысленным, необходимо проследить на деле, не с тем, чтобы негодо­вать по поводу совершившегося, но чтобы найти выход из настоящего положения. Ведь и то, что мы знаем об Адаме, и вся история праотцов, все это сообщено нам не для того, чтобы мы хвалили их или порицали, но для того, чтобы мы подражали их добродетели и избегали их злых дел: а описано, говорит божественный Павел, в наставление нам, достигшим последних веков (1Кор.10:11). Итак, первый человек своим преслушанием утратил образ и вместе с тем подобие Божие, предал их на попрание бесам и омра­чил уподоблением безсловесным; и теперь одних из людей жестокость и тиранство делают похожими скорее на льва, чем на человека, а других и (обнаруживаемое ими) хищничество уподобляет волку. Так и говорит об этом Писание: князья его посреди него — рыкающие львы, судьи его — вечерние волки (Соф.3:3), называя львами людей жестоких и безчеловечных, а волками хищных и жадных к корысти. Видишь, как человек, соз­данный по образу Божию, ниспал в ряды безсловесных? Итак, когда человек употребляет насилие, он называется львом; когда грабит, заслуживает названия волка; когда пре­дается нечистым страстям, и своими поступками уподобляется скотам, тогда он делается конем: это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер.5:8). Дру­гих опять пороки делают из людей псами. И как именно? Они как псы лают, шумно и безпорядочно выражая свои удо­вольствия; об этом пророчески говорит блаж. Давид от лица Спасителя: окружило меня множество псов. Каких же псов? Скопище злых обступило меня (Пс.21:17). Еще иных Писание называет свиньями; так, о тех, которые погрязли в нечистых делах, Господь чрез евангелиста говорит: не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф.7:6). Видишь, какое различие оказывается между людьми, и как тот образ, состоявший в подобии Божием, заменился подобием скотским, и это произошло не по насилию чьему-либо, но по вине самого человека. Писание именно и приписывает падение человека не принуждению какому-либо, но свободной воле того, кто был удо­стоен чести, по презрел ее: человек, будучи в чести, не уразумел (Пс.48:13). Припомним еще далее, если угодно, что неко­торых людей Писание за их хитрость, коварство и крайнее лицемерие называет лисицами. В этом конечно смысле Спа­ситель назвал лисицей Ирода, вероломного и двуличного, под личиной благочестия преданного нечестию. Именно, когда Спаси­телю возвестил кто-то из пришедших к Нему, что "Ирод хочет видеть Тебя", на это святой и великий голос ответ­ствовал: пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу (Лк.13:32). Скажите этой лисице — вместо того, чтобы сказать: человеку, исполненному коварства, душе, насыщенной ложью, злобой и предательством. Вот видишь, брат, как коварных людей Писание называет лисицами? По­этому теперь, когда ты будешь говорить вместе с псалмопев­цем: сойдут в преисподнюю земли, преданы будут мечу, будут добычею лисицам (Пс.62:10,11), ты поймешь этот намек и не будешь искать для него иного объяснения. А в другом месте сказано: части будут лицемеров, — потому что неведущие истины получают часть не с верными, а с лицемерами. Потому и Спаситель, увековечивая эту мысль, сказал о ленивом рабе: придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами (Мф.24:50,51). Итак, лицемеров Писание называет лисицами. До таких-то, братие, неприличных образов и подобий унизился образ Божий, и притом в такой степени, что во всей вселенной, прежде чем воссиял для нее разум благочестия, Писание не находит ничего, что заслужи­вало бы лучшего наименования, чем безсловесные скоты, гады, дикие звери. Отсюда ясно, почему человеколюбец Бог, желая вразумить верховного апостола Петра, что нужно принимать всех приходящих от язычников, показал ему тот удиви­тельный плат, спускавшийся за четыре конца с неба; в нем были всякие четвероногие земные, птицы небесные, звери и гады, а Господь повелел Петру: встань, Петр, заколи и ешь. Апо­стол отвечал на это: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого (Деян.10:13,14). Не поняв иноска­зания и думая, что пред его глазами чувственные предметы, отказывается от вкушения; соблюдая верность иудейскому обычаю, он говорит: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. На это Господь сказал ему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым (ст. 15). По-видимому, Спаситель говорил апостолу о четвероногих, зверях и птицах, показанных в видении, но апостол Христов Петр отсюда понял, что бывшее ему видение вразумляет его не о птицах или зверях, но о всех язычниках, и в беседе с Корнилием он говорил уже: вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым (28). Видишь ли ты, брат, какие разнообразные унизительные наименования прилагаются к человеку? И когда опять ты чи­таешь у пророка Исаии: тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому (Ис.11:6,7; 65:25), вникни в этот образ и уразумей, что не о собрании безсловес­ных животных он предвозвещает, но об общении людей и о спасении, воссиявшем чрез благодать всем людям. И когда ты видишь в церкви бедняка, стоящего рядом с богачом, частного человека с сановником, подчиненного с правителем, тогда как вне храма он трепещет его могуще­ства, тогда подумай, что значат слова: волк будет жить вместе с ягненком. Конечно, волком ты назовешь богатого, а агнцем бедного. И почему это? Потому что волк поступает с агнцем так же, как богатый с бедным. И не опускай из виду того, что часто богатый и бедный стоят в церкви рядом, а когда наступает время совершения таинства, богатый изгоняется как непосвященный, а бедный остается внутри под кровом неба; и богатый не негодует, потому что сам сознает себя чуждым божественных таин. Впрочем, о, божественная милость! Не только равночестность существует в церкви по благодати Божией, но часто и в том случае, когда богатый и бедный стоят рядом, по отношению к благочестию бедный стоит впереди богатого, и ни богатство нисколько не возвы­шает своего обладателя в деле благочестия, ни бедность не вредит верному, допуская его с дерзновением предстоять свя­тому жертвеннику. 2. Это я говорю, возлюбленные, об оглашенных, а не вообще о богатых. Подумай, брат, как часто господин от­страняется от церкви, и при совершении таинств председа­тельствует верный слуга, — удаляется госпожа, и остается слу­жанка: Бог не взирает на лице человека (Гал.2:6). Итак, в церкви нет ни раба, ни свободного, но того Писание признает рабом, кто порабощен греху, — именно говорит оно: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин.8:34), — и того считает свобод­ным, кому дарована свобода божественною благодатию: закон, говорит апостол, духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти (Римл.8:2). Итак, когда тот (при­сущий человеку) образ (Божий) различными способами, как мы выше сказали, был погублен и разрушен, пришел Спа­ситель и восстановил Свой образ, и что истребил диавол, то воссоздал Творец, сделавшись человеком, Человеколю­бец, не в унижение Себе, но по человеколюбию к нам. Это-то божественное и удивительное снисхождение предвозвещая, блаженный Давид говорил: Господь воцарился, в благолепие облекся (Пс.92:1). Конечно, не безначальному и безтелесному Божеству приписывается облечение (потому что нет ничего бла­голепнее Бога, чтобы Бог мог облечься в благолепие), но человеческой природе. Мы, люди, прикрываем благолепием одеяний члены нашего тела, а Бог, будучи простым и безте­лесным, един имея безсмертие и пребывая во свете непри­ступном, в каком великолепии нуждается или в какое одеяние облекается? Вполне очевидно, что благолепием пророк на­звал воплощение. Называет же он нашу плоть лепотой не по ее природе телесной, но в виду возможного для ее носителя совершенства в добродетелях. Так телу Господа усвояется великолепие не потому только, что оно — тело, но потому, что Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис.53:9). Господь воцарился, в благолепие облекся. А Исаия говорит, что и всех людей (Господь) облечет и украсит как невесту (Ис.49:18). Облекся Господь силою и препоясался (Пс.92:1), и: препояшься мечем Твоим по бедру Твоему, Сильный (Пс.44:4), и так далее. Здесь Царь Христос представляется как бы вооруженным воином, возлагающим на Себя некоторые доспехи тленного тела, и именно — тленного. Конечно, не оди­наково с людьми Он вооружается, а как — слушай. Когда мы, люди, вооружаемся, то делаем это для защиты слабого от сильного; Бог же, будучи Сам могучим, крепким и силь­ным, воспринимает бренное и слабое тело не в унижение Себе, но чтобы в его слабости обнаружить Свое безграничное могущество. Так именно Он отвечал на просьбу Павла: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2Кор.12:9). И блаженный апостол, прекрасно уразумев сказанное ему, в одном месте послания к Коринфянам в свою очередь говорит: немощное Божие сильнее человеков (1Кор.1:25). Облекся Господь силою, т.е. домостроительство, воссиявшее в воплощении (послужило проявлением его силы). Что сильнее этого честного и святого тела? Что крепче? По­средством тела Он победил безтелесных лукавых духов и крестом низложил противные силы. Вникни дальше: препоясаться — не означает ли подвергнуться ограниченно? А в та­ком случае, когда святой и безконечной природе угодно было заключиться в теле, — не то, чтобы она подлежала ограничению сама по себе, но возможность ограничения явилась здесь вслед­ствие явления во плоти, — тогда-то справедливо можно было ска­зать: облекся Господь силою и препоясался. И что следует далее? Ибо утвердил вселенную, которая будет неподвижна (Пс.92:1). Итак, после того как в первое время грех поколебал вселенную, Спаситель прийдя водрузил крест и тем утвердил вселенную. Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее ей (Мф.16:18). И Павел: твердое основание Божие стоит, имея печать сию (2Тим.2:19). Два слова про­изнес Господь: на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее ей. Не употребил Он длинного периода слов, не сказал: Я создал Церковь, и ни цари, ни правители, ни гонители, ни палачи, ни мудрецы, ни простецы, ни витии не одо­леют ее, потому что неодолимо и непобедимо царство Христово, — но одним словом обозначил ее могущество и простым вы­ражением укрепил обещание: на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее ей Два слова, — не простые слова, но Божии. Тот, Кто словом утвердил небеса, Кто словом положил основание земле, Он же и Церковь создал и все­ленную укрепил и утвердил, так что она не подвижется. Припадем же, возлюбленные, к Нему, утвердившему вселенную, и будем плакать и умолять, чтобы по Его человеколюбию и не­изреченной силе оставаясь твердыми и неизменными на непоколе­бимом и несокрушимом основании, мы Ему же воссылали всегда славу и благодарение со Отцом и Св. Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Слово на начало Св. Четыредесятницы, об изгнании (из рая) Адама и о дурных женах

Слово на начало святой четыредесятницы. Златоуст, т.6, ч.2. Слово на начало Св. Четыредесятницы, об изгнании (из рая) Адама и о дурных женах 1. Нас ожидает, возлюбленные, богатая духовная трапеза, почерпаемая из божественных Писаний. Не тленными яствами изобилует она, но сладостью истинного учения. От нее пита­ются и насыщаются наши души не насущным хлебом, но не­бесными мыслями; она не опьяняет вином, но воспламеняет дух и воздвигает сердца; здесь не предлагаются мяса, под­верженные разложению, но вкушаются радости и удовольствия небесные. Эта трапеза совершается не под звуки флейт и цитр, — здесь звучат мелодии боголюбезных псалмов и гим­нов. Созерцание блудных плясок не услаждает здесь чувственных очей, за то очи сердца горят любовью к небесному царству. Нет места кривляниям мимов и развратных людей там, где свирели пророков воспламеняют сердца наши вни­мать душеполезному учению. На чувственной трапезе внешний человек ввергается в легкомыслие, смех и пучины не­воздержания, а здесь (не только нет ничего подобного, но) и внутренний человек возбуждается к любви боговедения и, возвышаясь над всеми житейскими суетами и помехами, воз­водится на единый царский путь вечной жизни. Если на чув­ственной трапезе употребит кто яства в излишке, то явля­ются последствия — боль желудка, вздутие внутренностей и тому подобные страдания; на духовной же трапезе напротив: если кто насладится ею в избытке, тот получает возможность и жизнь свою исправить, и совершить богоугодное дело; и тем большее получается наслаждение, чем больше было усердия в насыщении. Или опять: если на той трапезе ты употребишь вина вдоволь, то и в ногах чувствуешь тяжесть, и зрение тебе изменяет, и язык твой отказывается тебя слушать, а из твоей груди вырываются частые рыкания; для друзей ты стано­вишься смешон, в глазах рабов теряешь уважение, как будто в вине ты потопил свою душу. Совсем не таковы по­следствия духовной трапезы, — но если ты обильно вкусишь ее даров, то пойдешь прямой стезей в исполнении заповедей, данных тебе от Господа, очами сердца узришь неземные блага, а из глубины сердца твоего отрыгнешь добрые учения, согласно с словами пророка: излило сердце мое слово благое (Пс. 46:2); твои друзья почувствуют к тебе уважение, а домашние увидят тебя добрым, ласковым и кротким. Итак, рассмот­рим пользу этой духовной трапезы, полюбуемся на ее небесное благолепие, насытимся вдоволь ее неоскудевающей сладости. Послушаем ее гимнов и песней, — ведь ее гимны прогоняют демонов, а песни низлагают начальника тьмы. Вострубите в новомесячие трубою: в торжественный день праздника вашего (Пс.80:4). Настал пост — любезный апостолам, настал пост — украшение мучеников, настал пост — сожитель мона­хов, настал пост, уставы которого исполнял Сам Господь, обитая на земле. И если хочешь, возлюбленный, послушай, ка­кими венцами украшен пост. Адам, не соблюдши поста, был изгнан из рая и получил повеление обрабатывать землю, порождающую терния. Современники Ноя, не соблюдши поста, испытали всю тяжесть негодования Божия и были истреблены всемирным потопом. А сам Ной, допустив небольшое посла­бление в воздержании, обнаженный повергся пред своими сы­новьями. Исава невоздержание лишило прав первородства и отеческого благословения. Сыны Израилевы, не соблюдши поста, лишились небесной утехи и божественной благодати. Теперь ты знаешь, что потерпели нарушители поста и воздержания; узнай же и то, какой чести и милости удостоились те, которые его почитали и сохраняли. Воздержание снискало Моисею достоинство законодателя, и поставило его во главе народа. Постничество вознесло Илию на огненной колеснице на небо, а его всечестную милоть сделало драгоценнее царской багряницы. Воздержанием Даниил во рве заградил уста диких зверей и из их пасти вышел невредимым. Воздержанием украсившись, три отрока потушили печь, разженную седмерицею, и пламень обратили в веяние влажной прохлады. Подвижник воздержания, Иоанн, на­речен большим среди пророков и удостоился крестить во Иордане Господа славы. Но что говорить о пророках и правед­никах? Сам Христос подвигом воздержания низложил врага и нам дал в нем оружие попирать его. Поэтому, примем пост, как драгоценный дар, святое сокровище, изображение истины, начало благочестия, основу духовного учения, умерщвление страстей, отгнание греха, бич пророков, сподвижника детства, губителя демонов, запрещение диаволу, низложение идолов, украшение церкви, силу царей, похвалу иереев, вразумление мужей, целомудрие жен, воспитание чад, свободу рабов, уте­шение бедных. Кто, возлюбив пост, не был прославлен? Кто, соблюдши его, не был возвеличен? Кому его исполнение не доставило блаженства? Кто, укрепившись им, не победил искушений? Кто, вняв его призыву, не только не получил чести от людей, но и не отвратил от себя гнева и негодо­вания Божия? Ахаав, вооружившись им, не избавился ли от грозного гнева Божия? Будучи осужден на съедение птицам и зверям и на то, чтобы псы лизали кровь его, и омывали блудницы (3Цар. 22:38), благодаря посту он избег смертной опасности, так что тогда пост оказался сильнее пророка. Разве не постом ниневитяне, от человека до скота, отвратили угрозу, изреченную на срок трех дней, и оставили бездейственным слово про­рока Ионы? Разве не подвигом воздержания пророки достигали созерцаний и видений Бога Вседержителя и презирали и прове­щали будущее как настоящее? Разве не им вооружались апо­столы, когда во всю землю вышло вещание их и в концы вселенной - слова их (Пс.18:5)? Разве и мученики, не им облекшись, разрушали храмы и алтари и курения идольские и ни во что вменяли угрозы гонителей? Разве не из любви к нему препо­добные оставили мир и все его прелести и, обитая в пусты­нях и горах и пещерах и пропастях земных, по апостолу Павлу (Евр.11:38), самолично низложили диавола и его воин­ства? Будем же и мы сохранять пост, эту пристань душ, враче­ство тел, умирение помыслов, умерщвление страстей, — пост который ограждает чужое имущество, предупреждает обиды сиротам, является заступником вдов, не позволяет нам погря­зать в житейских суетах, жизнь смертных делает равно-ангельской, научает прилежать закону Божию день и ночь. О нем именно говорит пророк Захария, раскрывая его громкую славу: пост четвертого месяца и пост пятого, и пост седьмого, и пост десятого соделается для дома Иудина радостью и веселым торжеством (Зах.8:19). Видите ли, как пост обращается в праздник? Слышите ли, какова его слава и его венцы? Убедитесь же, как возвышает он своих ис­полнителей в любви духовной. Вы хотите глубже проникнуть в его смысл? Откройте уши вашего сердца, вникните в ду­ховные песни, изливающиеся из источника бессмертия вечно текущими струями. Что говоришь ты, пророк? Какого Израиля ты разумеешь — плотского или (духовного, т.е.) душу, ведущую Бога? Оскверненного запрещенными жертвами или возрожденного учением апостольским? Приносящего кровь быков и баранов или возносящего бескровную жертву — Агнца, вземлющего грех мира? Служащего истуканам вместо Бога, или от алтарей и идолов плененного в сыновство духовное? Очевидно, (здесь речь) о новом и крещением просвещенном народе, очищен­ном водою и огнем. И чрез Исаию пророка Господь громко взывает: новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа  Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их (Ис.1:14). Очевидно, новый народ призывается пророком поль­зоваться благами поста (вместо прежнего): не то, чтобы Бог совершенно отвергал посты, молитвы, новомесячие и субботы, установленные для евреев, но Он чувствовал к ним от­вращение. Своими беззаконными делами (иудеи) отверглись Бога, Его избранников, возвещавших пришествие Его Единородного Сына, они безжалостно одного убивали деревянной пилой, дру­гого бросали в грязный ров. Да что говорить о пророках? Они и Самого Владыку своего распяли как преступника и умертвили, говоря: это наследник; пойдем, убьем его (Мф.21:38). Видишь отчуждение, к какому привели их собственные преступления? Не Господь отверг их, они сами себя сделали чуждыми той близости к Богу, какой удостоены были их отцы. Все это сделали сыны Израилевы: так избранный народ ша­тался против Господа согласно с словами богоотца Давида: зачем волнуются народы и племена замышляют тщетное?, и так далее (Пс.2:4 и дал.). Сопоставьте теперь, верные, благие последствия поста, те награды, какие снискивают себе упражняющиеся в нем без рассеяния мысли; оцените, какое суровое и жестокое наказание постигает презирающих это установление.

Видите силу поста? Видите честь, какою он почтен? Не от начала ли мира он господствует среди благочестивых? Приемы его не современны ли самому миру? Уже с того времени про­славляет он почитающих его и ввергает в уничижение его нарушителей. Мы знаем уже, как сказано в начале беседы, что первый человек не соблюл воздержания и за его прене­брежение подвергся наказанию, будучи изгнан из рая и низве­ден в крайнюю скудость. 2. Итак, выслушаем с самого начала историю, которую боговидец Моисей изложил для последующих поколений, или лучше сказать, Сам Владыка Моисея, как любвеобильный отец, открыл нам. Но прошу вас о полном внимании к моим словам, тем более, что я хочу эту историю воспроиз­вести вкратце. В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы (Быт.1:1-4). Видишь, возлюбленный, как прямо и решительно выражается Писание? И увидел Бог, что он хорош. Прежде, чем явился свет, Бог знал, конечно, его свойства, знал, что он хорош, а говорит так с тою целью, чтобы обратить наше внимание на могущество и величие Создателя. Ведь, если бы свет не был добром, то Господь и не сотворил бы его, не разграничил бы его с тьмою; если бы он не был любезен Ему, то и не получил бы наимено­вания света, в противоположность тьме — ночи, с тем, чтобы им именно мы постоянно пользовались в своих делах. За­тем, конечно, Бог все, что Он сотворил в шесть дней, мог создать в одно мгновение ока одним словом и одним мановением. Но впоследствии явились люди, — я разумею гре­ков и их философов, — которые с своей мудростью дошли до безумия: они не соблюли закон Его и потому мудрость их оказалась безумием. Они-то на счет того, что было создано в шесть дней, не усомнились измыслить басни, будто бы все про­изошло самобытно — и небо, и земля, и солнце, и луна, и все видимое. После этого до чего бы дошло их бесстыдство, если бы все было сотворено в один час! Но Господь Промысли­тель предупредил их неправду и не дал пищи их языкам, извергающим яд и поношения на Создателя и почитающим тварь вместо Творца. Но возвратимся к прерванному и продол-жим повествование дальше. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И стало так. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй (Быт.1:5-8). Непостижимым остается для смертных, как на веки утверждено это дело рук Творца без столбов и устоев. Дивны дела Господни и кто способен исследовать их? И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию ее, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так (Быт.1:8-11). По слову Повелевшего тотчас явилось все это, без всякого препятствия, без замедления. И был вечер, и было утро: день третий (ст. 13). Видишь, как Писание возводит мысль нашу к совершенству? Где же те, которые говорят: этот плод горек, эта трава ядовита; или: зачем хищные птицы, какая от них польза? Крик одной предвещает смерть, другая накликает бурю, а третьей одно появление приносит нам несчастье. От многих слышал я такие недовольные и бранчивые речи. Но приличны ли они христианину? Не следует унижать того, о чем Сам Бог изрек с одобрением: и сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи. И создал Бог светило большее, т. е. солнце, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды, и для знамений, и времен, и дней, и годов (Быт.1:14,16). Чему нам больше удивляться? Недосягаемой ли вы­соте солнца, его размерам, силе, неистощимости его тепла, или безграничному распространению его света? Каким образом одно светило и одна материя совмещает в себе такие свой­ства? Не меньше поражает ум и мысль и совершаемое им течение: в один день является оно на востоке и достигает запада, всякое место согревая своими лучами. Где дети пер­сов, почитающие его как Бога и оставляющее Создателя, чтобы воздавать честь Его созданию? Разве не это самое солнце изо дня в день совершает свое течение так послушно и с та­кою правильностью, и то покрывается облаками, то помрачает свои лучи, когда пахнет ветер? Вот ваше солнце, на которое вы уповаете и которому служите. Все творения Божии весьма прекрасны и велики и поразительны, но они созданы для служения нам, а не для господства. Так и луна повелением Создателя поставлена для освещения ночи, и хотя то возрастает, то ущербляется, то с блеском переливается лучами света, то меркнет, но всегда без колебания совершает свой путь среди многочисленных хоров звезд. Но возвратимся к продолжению слова. И был вечер, и было утро: день четвёртый. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И стало так. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо (19-21). Вникни получше в слова Вседержителя. Сколько родов рыб морских создал Он и какое множество птиц небесных, великих и малых, призвал Он к жизни. Подивись же безмерной мудрости Его, как все это устроено одним словом! И был вечер, и было утро: день пятый. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так (23-24). О, величайшая мудрость! О, неизъяснимая благость! Во мгновение ока сотворил Он всех скотов и зверей — и льва, и медведя, и дракона, и быка, и коня, и сколько других полезных и годных на служение людям! Такова мудрость Создателя! Все сотворил Он в шесть дней: свет, небо, землю, море, солнце, луну, звезды, горы, холмы и долины, зверей, скотов, рыб, птиц, китов и других животных — морских и земных. А затем, приступая к намерению более важному и желая дать жизнь величайшему из своих творений, Отец светов, сущий и бывший, ум без­начальный, нерожденный, держит совет с Единородным, ро­дитель с родившимся от Него безсеменно Сыном, Словом и Мудростью непостижимой, — держит совет богоприличный и таинственный в таких словах: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле (ст. 26). И создал Господь Бог человека из праха земного (Быт.2:7). А чтобы и Дух Святый не показался чуждым делу творения — и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (ст. 7). Видишь ли избранное творение рук Создателя? Видишь ли Адама, поставленного царем соз­дания? Видишь ли почесть, превозносящую того, кто был одним из творений? Посмотри же и на дары, которыми наделил его Бог вместе с творением. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла (2:8,9). О, восплачем о той чести, которою взыскал Бог нас, о том человеколю­бии, какое явил Он роду человеческому, о тех неизреченных благах, которых сподобился Адам! И что же? Неизре­ченное попечение Божие о человеке не остановилось на том, что создало его из небытия, что из праха вознесло в цари создания, на земле почтило выше ангелов, из бездушного сделано образом одушевленного.

Именно — и навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (2:21,22). По­истине удивительны дела Господни! Поистине неизследимы пути Его! Поистине неистощима Его благость! Он не ограни­чился тем, что повелел Адаму из праха сделаться челове­ком и обитать в раю сладости, но еще сотворил ему помощ­ника. Какое удовольствие почувствовал Адам, когда, очнув­шись от сна, увидел пред собою жену! Какая радость на­полнила его душу при виде помощника в лице жены, и при­том помощника одного с ним рода и равного достоинства! До какого восторга и пророческого прозрения возвысился Адам, когда чувственными очами усмотрел в Еве свое собственное отображение и отпечаток! В порыве этой душевной радости прорек он во всеуслышание истину такими словами: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего (23). Видишь пророка, с ясностью предрекающего будущее? Видишь, какой благодати и вдохновения удостоен был Адам от Святого Духа? Слы­шишь прекрасные слова, чрез столько поколений не утратив­шие своей силы? 3. Но это величайшее дерзновение, это общение со Святым Духом возбудило зависть коварнейшего диавола. Нестерпимо было ему видеть те почести и милости, какими Творец окру­жал свое создание, и он постарался осуществить то, что заду­мал. Найдя в лице змия орудие своего темного и злобного умысла, он делает его своим сотрудником. Приступить к Адаму он, впрочем, не осмелился, но избрал жену, которая и разумом и опытностью была слабее своего мужа и нежнее его. Пусть никто, однако, не порицает создания Божия. Ведь как Адама создал Бог, так и Еву сотворил Он же и из того же состава, из того же брения, одного и того же достоин­ства. Виною же помрачения и ослабления Евы — душевного и те­лесного — было коварство супротивника. И вот тот, кто из зем­ной персти сделался бессмертным, удостоился быть созданием Вседержителя и в знак господственного достоинства почтен был именем человека, и не только именем, которого звука был недостоин, но и соответствующей этому достоинству властью пользовался, — этот несчастный окрылил свой ум и вооружился дерзостью, покушаясь присвоить себе божеское достоинство. А как — послушай. Коварный змий приближается к жене и что го­ворит ей? Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? В день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт.3:1,5). Видишь, слушатель, замысел врага? Видишь искушение обман­щика? Видишь, как хитро обольстил он Еву и какими сло­вами? В день, в который вы вкусите от запрещенного дерева, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (5). О, злой совет обманщика! О, бесчестие, в какое ввел он жену коварными словами! О, козни, которые низвергли на дно ада тех, кто человеколюбием Божиим возведен был на высоту! И не пришел лукавый к Еве явно, в своем собственном виде, но вступает в беседу с нею, облекшись в змия, чтобы обмануть ее и его словами склонить к ослушанию Бога. Ведь, если бы он пришел к ней сам самолично, Ева тотчас же уда­лилась бы от него и поспешила бы к своему мужу. Но под видом змия ему удалось вступить с нею в беседу, чем он и воспользовался, внушая ей приблизиться и коснуться дерева, плоды которого запретил Бог всем вкушать: посмотри, как оно красиво и привлекательно на вид, а как приятно на вкус будет оно в устах твоих! Теперь ты внушаешь страх зве­рям и птицам, а после вкушения еще более возвысишься над ними; теперь они видят тебя в человеческом образе, а вку­сивши от древа, ты тотчас облечешься в божественный вид и будешь знать доброе и злое. Ничто не скроется от ваших глаз, не утаится от вашего слуха, но все видимое и невиди­мое будет известно вам и доступно. И что же? Соблазняется жена словами обманщика! Обещания змия воспламеняют ее душу, и она возвышает пяту на Создателя. Она идет к мужу и об­ращается к нему со словами, горчайшими желчи: "почему это Бог заповедал нам не вкушать от этого дерева? В тот самый день, как мы вкусим от него, отверзутся очи наши и мы будем знать добро и зло". О, злейший совет! О, слова, горчайшие желчи! Не видела она очами своими Света истины, не слышала ушами своими Слова жизни, не вкусила устами сла­дости Человеколюбца, не осязала руками своими Источника света! Еще не жила она с мужем, — и уже удалила его от Бога! Не начала сожительствовать с ним, — и из царя сде­лала его бедняком! Еще не родила детей, а уже навлекла на них проклятие! Еще не дала им жизни, а уже заслужила из­гнание, вместо помощи мужу лишила его рая! О, злоба! О, безу­мие! О, обольщение! Своими словами она убеждает мужа и, взяв плод, подносит обольщенному, низводит на дно ада того, кто был поставлен над зверьми и птицами, поражает душу, благороднейшую всего, что под небом, погашает свет очей, ежедневно созерцавших Бога, поселяет робость в душе, вхо­дившей смело в общение с Богом, расслабляет руки, благо-словившие птиц небесных и зверей земных и всем им имена нарекшие. Царь делается бедняком, богач — попрошай­кой, друг и собеседник Божий, подобно вору, прячется под деревом, владыка делается слугой, чистый сердцем весь осквер­няется, светлый душой становится мрачным. Как ясное солнце помрачается набегающей тучей, так было и здесь. Игралищем демонов становится тот, кто внушал им страх, как раб скрывается тот, кто сотворен свободным; в бесславие повер­гается и наравне с грязью попирается прежде почитаемый и славный. Теперь, восстановивши в своей памяти эту историю, вникнем, благосклонные слушатели, в глубины Писания, чтобы раскрыть смысл повествования. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел (3:6). Вот лакомство, причиняющее смерть! Вот наслаждение, низводящее во ад! Вот вкушение, изгоняющее вкусившего из рая! И пусть никто из находящихся в здравом уме не возлагает на де­рево вины, падающей исключительно на вкусивших. Поясним примером. Положим, царь приказывает воину не впускать кого-нибудь из начальников во внутренние покои дворца, если не будет на то особого распоряжения, (а тот впустит), — или доверяет ему какую-нибудь тайну с тем, чтобы никто из посторонних не знал, а он сейчас же начнет рассказывать всем, кому вздумается и у кого есть охота его слушать; как ты думаешь, не понесет ли такой ослушник наказания за то, что презрел повеление царя? Подобное именно и случилось на этот раз с Адамом. Все предоставил Бог в его распо­ряжение — деревья, плоды, воды, райские удовольствия, солнце, луну и звезды, — и об одном только дереве дал ему заповедь в напоминание о том, что и над ним есть Владыка, Которому он должен воздавать послушание. А он пренебрег всеми этими милостями, не оценил по достоинству оказанной ему чрезмерной чести и не воспользовался дарованной ему свободой воли, послушался беззаконника и врага истины, оказал преслу­шание — и вот следствия этого: бессмертный сделался смерт­ным, обладатель рая подвергся изгнанию из него, ходивший по стезям истины стал игрушкой бесов, просвещенный Духом Святым перешел в руки духов нечистых, блиставший про­рочеством не познал самого себя, каков он есть. И как только совершилось пагубное преслушание, тотчас Адам и Ева увидели, что вследствие своего преступления они сделались наги. Пока они были облечены благоукрашенной одеждой бессмертия, до тех пор они не замечали своей наготы; а когда соверши­лось падение и ослушание стало делом, тогда они усмотрели свое безобразие. Тогда — услышали, говорит бытописатель, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая (3:8). Они не чувствовали уже прежней близости к Богу: совершилось преступление, и они скрываются от Вседержителя. Такова вообще участь людей, подпавших греху. Так, если кто совершил блуд или пре­любодеяние и, выходя из дома блудницы, встретит мужчину или женщину, беседующих с кем-либо, как это обыкно­венно бывает при встречах, тогда совершивший грех уже думает, что разговор идет о нем, он краснеет и сму­щается, так как его собственная совесть обличает его грех. Это именно испытали Адам и Ева. Без сомнения, и прежде Бог часто ходил в раю, и они никогда Его не стыдились и от Него не скрывались. А когда совершилось греховное дело преслушания, тогда они скрываются от лица Бога всевидящего, надеясь, что это им удастся. Но как ошибочна была эта их попытка! В виду их растерянности и безответности пред Тайновидцем, Сам Он, испытующий сердца и утробы, спра­шивает Адама, вызывая его на путь раскаяния: Адам, где ты? (9). Вот и от древа ты вкусил, а страсти не избежал; вот и преступление совершил, а богоподобие утратил. А он отвечает: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся (ст. 10). Видишь перемену, произведенную грехом? Ви­дишь срам падения? Видишь судилище, действовавшее внутри самого Адама, и осуждавшее его отчуждение от Бога? И сказал Бог: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть (ст. 11)? Ты оставил Меня, твоего Творца, и передался врагу? Покинул своего Создателя и соединился с обманщиком? Я запретил тебе только этого одного не есть, а ты нашел себе советника в лице диавола? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (ст. 12). О, бессмысленная отго­ворка! О, оправдание, не заслуживающее извинения! О, жалкие слова, не спасающие говорящего. Я дал тебе жену — помощницу, а не главу, сотрудницу, а не госпожу, подругу, а не наставницу, супругу, а не начальницу, подчиненную, а не повелительницу, повинующуюся тебе, а не обладающую тобой. Поэтому, так как ты послушался врага и пренебрег Мною, я налагаю на тебя на­казание, которого ряд веков не поколеблет, которого никто не избежит; ни один человек, воспринявший тело и вступивший в мир, не переплывет этого моря. Смотри же, Адам, за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься (Быт.3:17-19). О, страшное проклятие, ужаснувшее все видимое и невидимое! О, прещение, которого бесконечные века не изгладят. О, наказание, которого сила и в долговременном существова­нии мира не ослабляется! О, слово, которого цари и правители, богачи и бедняки боятся и трепещут! И выслал его Господь Бог Адама и жену его из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни (ст. 23-24) и преграждать доступ к нему, чтобы ни­кто из носящих плоть и облеченных бренным телом не прошел чрез эти врата. Владычное слово на веки стало де­лом и это запрещение открыло смерти свободный вход в мир: цари боятся ее гласа, правителей приводит в трепет ее имя, богатые подчиняются ее игу, бедные отдают ей дань, и все смертные, связанные узами природы, живут под страхом смерти. Но что делал Адам, сидя вне рая? Он возделывал землю, с плачем и стенаниями, орошая ее потом, изнемогая под тяжестью труда, изнывая под палящими лучами солнца, коченея от ночного холода. При мысли же о том, какой сла­дости он лишился, слезы неудержимо лились у него, глубокие рыдания потрясали его грудь, из его уст вырывались горькие слова. Его глаза обращались к Эдему; качая головой, горько рыдал и в неутешной скорби стонал громким голосом: "О, сколь великих утех твоих я лишился, сладчайший рай! О, какая радость наполняла мою душу, когда я созерцал твои красоты! О, как наслаждался я, обитая среди тебя! Сколько удовольствий доставляло мне благоухание твоих цветов! Беспечальная трапеза была для меня готова, чаша бессмертия была для меня полна, мой дух окрылялся к жизни равноангель­ской, мои очи просвещались сиянием премирного света! Все твари почитали меня как царя! Все звери боялись меня, всем птицам я повелевал, что хотел, все живое взирало на меня как на владыку! Теперь всего этого я лишен как преступник; от наслаждений отстранен как пленник; как для беззакон­ника для меня закрыты твои утехи; как беглый раб я извержен из твоих недр! Что мне оплакивать сначала и что потом? Утрату твоей красоты? Непрестающую радость? Беспечальную жизнь? Беспорочную славу? Отчуждение от ангелов? Устранение от архангелов? Царскую славу? Удовольствие, доставляемое де­ревьями? Озаряющее тебя сияние и блеск? Или наготу, которою я одет, крайнее безобразие, стыд пред ангелами, пренебре­жение от зверей? Непокорность скотов, дружбу с Богом, ли­шение Духа, вечное блаженство? В чем мне излить свое горе? Каким рыданием я возрыдаю? В какое унижение повергнусь? Как выражу свою печаль и сокрушение? Как перенесу скорбь — настоящую, последующую, ту, которую причинят мне недра земли, труд в поте лица, произрастение волчцов, поразившее землю проклятие? Я не перенесу этой глубокой печали, у меня нет сил оплакивать твою сладость, нет сил смотреть на тебя, сидя пред твоими вратами. Я лишился обитания в тебе, лишился вечного наслаждения; по своей собственной воле я сделал себя чуждым Богу. Отныне я не буду даже видеть и лицезреть тебя. Не испытаю твоей сладости, не вкушу твоего блаженства, не наслаждусь твоим созерцанием, не буду оза­рен твоим светом, не буду обитать в тебе. Я все утратил; все прошло как тень, все миновало как сон, все исчезло от моих глаз, как будто и не бывало. Если можешь, хоть бы ты умолил Создателя, чтобы я не был изгнан из тебя. Пусть склонятся твои деревья, пусть повергнутся пред Блогоутроб­ным, пусть громко восшумят твои листья. По повелению Вла­дыки ты исполнен блаженства и имеешь к Нему дерзновение, как жилище Бога нашего. Подними, вместо очей, благообразие твоих плодов, и вместо красноречивых уст благозвучный шелест твоих листьев, и не оставайся закрытым для воз­любившего тебя. Вот теперь уста мои устали от крика, вот и язык мой перестал двигаться, и гортань моя связана мол­чанием. Я осужден как преступник, обнажен как несча­стный, изгнан как беззаконник, как тленный отдан земле, из которой был взят; я возвращаюсь туда, откуда вышел, и уже более не увижу твоей цветущей красоты". Потом, обра­тившись к жене, он начинает поносить ее и в душевном огорчении говорит: "зачем ты лишила меня бессмертия, о, жена? Зачем увлекла меня с той высоты, на которую я был поставлен? Зачем полновластного сделала зависимым? За­чем царя создания обратила в раба? Зачем потушила мои светлые очи? Зачем совлекла с меня одежду, которую не ты исткала? Зачем позавидовала моей славе? Зачем осквернила мою первообразную красоту? Зачем ты, наименованная жизнью, сделалась для меня смертью? Зачем, разлучивши меня с ангелами, сделала общником бесов? Зачем лишила меня цар­ства и повергла в крайнюю бедность? Зачем мои уши, по­стоянно наслаждавшиеся слушанием божественного голоса, ты закрыла как у аспида, который не слышит голоса поющего (Пс.57:5)? Я не хочу проклятия: прежде сочетания я требую развода, прежде, чем принять тебя под свой кров, я требую твоего удаления, вместо соединения ищу разлучения, до сопряже­ния хочу от тебя устраниться. Ступай от меня прочь, о, жена!

Когда придет тебе пора родить, тогда ты вспомнишь мои слова; когда труды и болезни постигнут тебя, тогда настанет время наказания твоего; когда схватят тебя муки деторождения, тогда ты вспом­нишь проклятие Божие". Такими и им подобными словами уко­рял Адам с душевною горечью свою сожительницу; этими словами поражая Еву каждый день, он предавался безутешному горю; в море этих скорбей первозданный изнывал под тя­жестью насланного Богом гнева. Теперь вы слышали, дети, о создании Адама; узнали достоинство, которым он был почтен; дары, какими наделил его Бог; видели, как соверши­лось его падение, сочувствовали его безутешному горю; ви­дели, в каком горе и унынии сидел он пред вратами рая. Окончить ли на этом беседу, или изобразить еще и то, что в качестве ужасного наследства оставила Ева последующим по­колениям? Необходимо продолжить беседу, чтобы показать всем какими ударами разразилось над людьми проклятие Божие, как очевидно исполнилось над нами осуждение, сохраняющее свою силу до века, как не лживы были уста, изрекшие виновнице падения: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей (Быт. 3:16): истинность этих слов подтверждается последующими поколениями. Именно, подобно тому как дочь воспроизводит в себе образ матери, глазами ли, или лицом, или ростом, так тем же самым путем мировое осуждение распростра­няется до нашего времени и до скончания века мера его не оскудеет. 4. Сосредоточьте же ваше внимание на обсуждении рас­сказанного и, слагая в сердцах своих уроки истины, охотно выслушайте их. Конечно, не о целомудренных и честных женах поведем мы речь, но о дурных, распутных и пороч­ных будет наша беседа. Какой разряд их представит наше слово? Дев ли, не знающих мужского ложа, или жен, живущих в браке, испытавших деторождение и материнство, или тех, которые, ставши вдовами, не воспитали в себе страха Божия? Во всяком случае, справедливость требует того, чтобы начать рассмотрение с первого возраста и затем по порядку перейти к последующим. Итак, пригласим предстать сюда юных дев, считающих себя девственницами и хвалящихся своей невинностью, и поведем речь о них. Что сказать мне о них? (Изображу) одежды их, нравы, хит­рости, — которыми уловляют они юношей в свои сети, и дру­гие средства обольщения.

Всем этим не свиде­тельствуется ли их развращенность? Не нелепы ли их дела и не бесполезны ли их поступки? Не безумны ли их надежды? Между тем для них и этого мало, но кого они не могут обольстить открыто, против тех тайно направляют свои луки и стрелы, как и Ева обольстила Адама хитростью. Именно, о многих из них я слышал, что они подглядывают чрез дверные щели, наблюдая за проходящими по ули­цам, и в одних осмеивают походку, в других уничи­жают рост, в третьих издеваются над волосами и прической. Таким развращенным женщинам не нужны и мимы. Проводя господские и праздничные дни в праздности, они ни в чем не сдерживают себя — ни в пище, ни в питье, ни в сне, но все свои заботы ограничивают одним днем; они ни отцов не боятся, ни к матерям не питают уважения, ни братьев не стыдятся, ни рабов и рабынь не стесняются, но для всех одинаково служат соблазном и во всех отно­шениях являются кораблем, обуреваемым волнами. Но загля­ните в гробницы, дочери Сиона и дети святой купели, рассмо­трите там образ, который вы украшаете, и бесполезные и нелепые украшения и одежды ваши, как все уничтожается тлением и безжалостной смертью, как все становится прахом, как все исполнено смрада. И пусть не восстают против меня женщины, будто бы я поношу их. Ведь свою беседу об этом предмете я предварил замечанием, что не о разумных женах будет моя речь, но о дурных, неразумных, и развратных. И я ни на минуту не забываю, что много есть женщин скромных, честных и сохраняющих целомудрие, которых и апостол упомянул в книге жизни. Перейдем, однако, к другим разрядам женщин. Ведь я имел в виду обратить ваше внимание на три разряда — девиц, замуж­них женщин и обреченных на вдовство. Так как относительно девиц я уже предложил вашему вниманию немногое из многого, то начнем теперь и о тех, которые, превозносясь браком, являются для своих мужей истинными аспидами. В самом деле, сколь многих жен видел я, приносивших своим супругам нежданную смерть? Сколько знаю я таких, которые не могли своим сожителям причинить смерти, за то своим злонравием заставили их страдать и ужасаться и удерживать их при себе только из страха? Ведь даже владея богатством, такая жена, днем и ночью похваляясь им, не дает мужу жить в покое.

"Я поддерживаю наше благосостояние, я даю распоряжения рабам, я доставляю средства для жизни; муж мой только считается главой семьи, а ни о чем не заботится, ничего не знает, не входит ни во что, что делаю я в доме, кроме того, что ест и пьет за столом, не зная, как и откуда добывается это". О, явное бесстыдство! Справедливо говорит мудрость: мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый (Притч.5:3,4). А если к тому же она владеет грамотой, тогда недуг и злоба ее свирепствуют с двойной силой. Сколько жен погубили мужей своими письмами? Сколько тайн, которые только жена могла выведать у мужа, всплыло наружу со всеми последствиями благодаря ее пись­мам? Не мало я знал и таких, которые своей перепиской с любовниками предавали мужей своих в руки наемных убийц. Одни погибали от отравы, другие во время ночных прогулок или за городом попадали в засаду и кончали жизнь под ударами меча или камня или палки по голове или в спину. И такие-то жены бесстыдно приходят в церкви, под предлогом молитвы, и здесь клянутся пречистым те­лом и кровью Сына Божия, или Его Матерью, или вообще чем-нибудь святым, например, животворящим древом, в том, что они не оставят своих темных дел, но будут свой уговор соблюдать верно и нерушимо. О, несчастная! Страшное имя Господа нашего ты призываешь в своем блуде? Безумная! Непорочную Деву и Богоматерь Марию ты делаешь покровительницей твоего скверного намерения? Дикий зверь и плотоядный ворон, ты неприкосновенные дома святых делаешь причастными грабежу и крови? Но храм Божий, освященный и чистый, не осквернится, а ты в потребное время вкусишь плоды своего безумия по сказанному апостолом Павлом: если кто разорит храм Божий, того покарает Бог (1Кор.3:17): ибо храм Божий свят. Если угодно, продолжим и дальше нашу речь о непотребстве тех жен. Такая женщина, если ее соседками окажутся скромные женщины, наблюдает за каж­дым их шагом, задевает их, и хотя кого из близких знакомых и родственников увидит входящими в их дома, все же, приписывая им свои собственные дела, называет их, ни в чем неповинных ни душой, ни телом, прелюбодей­цами и неистовыми. Если имеет детей, смотрит на них как на зверей; если имеет слуг или рабынь, то ничем не сдерживается в отношении их, но и днем под предло­гом работы бичует их, и ночью принуждает работать Нет страха Божия пред глазами его (Пс.35:2). И когда раз­деляет с мужем своим ложе, не дает ему спать, но воз­буждает его против слуг, побуждает к ссорам с сосе­дями. "Этот раб меня презирает, служанка надо мной смеется, тот сосед не перестает поносить меня и в церкви, и среди друзей, и на площади. Заступись за меня; в против­ном случае, я не сяду с тобой за стол, не буду есть твоего хлеба, не стану больше спать с тобой. Ведь это последнее дело: меня — твою жену — первый встречный ставит ни во что". Если вы хотите иметь подтверждение моим словам, то вспом­ните об египтянке, соблазнявшей Иосифа и возбудившей про­тив него своего мужа; не угрожала ли она этому праведнику даже и смертью, если бы недремлющее око не предупредило его и не избавило его от горькой смерти? Вспомните и Иродиаду, умертвившую Крестителя. Говорил Предтеча: не должно тебе иметь жену брата твоего (Мк.6:18). И она, заклю­чив в темницу того, кто был большим из рожденных же­нами, на пиру среди возлежащих друзей, отсекла ему голову; и чего не могла Иродиада делать при жизни этого мужа, то без­законие свое довершила после его смерти. Не то же ли самое и Далила? Не предала ли она иноплеменникам на смерть славнейшего и сильнейшего Сампсона, остригши и связавши его своим блудом? Вот уже трех достоверных свидетелей я привел. Много и других подобных случаев указывает Писание, но так как устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово (Мф.18:16), то в дальнейшем умножении при­меров нет и нужды. Господь Бог, сохранивший нас от подобных заблуждений, стыда и поношения, да устроит нас и впредь проводить жизнь в целомудрии, да даст вам иметь чистую совесть пред мужьями, а к детям, рабам и соседям быть кроткими и милостивыми, и да удостоит и вас быть участниками царствия небесного. Но так как я обещал выше сказать и о третьем разряде — разряде женщин, пребы­вающих во вдовстве, то здесь исполню свое обещание, ограни­чившись относительно их немногими словами. Вдовая жен­щина должна быть по апостолу Павлу такова: она воспитывает детей, служит нуждам святых, оказывает услуги странным и не предается на волю своих страстей (1Тим.5:10). После смерти мужа своего она, говорит апостол, облечена во вдовью одежду и, предаваясь скорби, пред всеми должна обнаружи­вать соответственные нравы. Невоздержная же вдовица — дикий зверь; обходя дома, она распространяет неприличные слова: "я — бедная, беззащитная вдова: много богатств было у меня и в поле, и дома, много было и скота и одежд, но супруг мой, будучи неопытен в мирских делах, все растратил; мое приданое было очень обильно, но что ни говорила я ему, он не слушал. Конечно, я не могла идти против него и против воли помогала ему в растрате имения; и вот — он оставил меня без всего". Так, кого при жизни обнимала и ласкала, того по смерти отдала на посмеяние друзьям и знако­мым. Такая вдовица после смерти мужа своего озирается туда и сюда и ищет, где бы найти ей тайного любовника, и под предлогом молитвы или заботы о своем доме она многим причиняет соблазн; совершая же беззаконные дела и во чреве зачиная, она старается это скрыть и тысячи способов употреб­ляет, чтобы произвести у себя выкидыш, прибегая к помощи яда, или к содействию других развращенных жен. В ее сердце нет страха пред Богом все видящим, и, совершая грех, она не стыдится, но плода этого греха стыдится и из­бегает. Скольких я видел рабов, сделавшихся господами, благодаря любострастию таких злонравных жен; свободные дети со страхом и трепетом стояли пред ними, со связан­ными на груди руками, а те гуляли в шелковых одеждах и золотых поясах. Слышали вы, христолюбивые, изложение беседы? Уразумели урок истории? Я описывал дела безум­ных и невозможных жен. Этим нравам научила их Ева, ее проклятие и преслушание. Впрочем пора окончить слово. Заключим же его воспоминанием о целомудренных и слав­ных женах. Вот пред нами целомудренная вдовица сарепт­ская, во время голода пропитавшая пророка Илию. Вот самари­тянка, которая принимала в своем доме пророка Елисея и у которой он воскресил сына. Вот Анна, разрешившая узы неплодства и породившая Самуила, по молитве сделавшаяся матерью. Вот Сарра и Ревекка; как чисты они были и непо­рочны в своем сожительстве с патриархами! Вот Сусанна, которая своим целомудрием осудила неправедных старцев на смерть. Этим-то женам вы и подражайте — одной в мо­литве, другой в непорочности, третьей в странноприимстве, той в целомудрии, иной в угождении Богу, чтобы удостоиться вам царствия небесного, которого да сподобимся достигнуть все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым и Животворящим Духом, честь и слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Об Аврааме и Исааке

Об Аврааме и Исааке. Златоуст, т.6, ч.2. Об Аврааме и Исааке Послушный велению Божию, покинул Авраам свое оте­чество и все родство свое и переселился в чужую землю; не мало бедствий перенес он, обитая здесь, в ожидании испол­нения божественного обетования. Велико было испытание, и чрез него обнаружилась непоколебимая преданность патриарха Богу. Прошло много времени; юность как цвет уже увядала; ста­рость была при дверях. Природа, истощив свои силы, скло­нялась к старости. Вместе с супругой своей, патриарх чув­ствовал уже упадок и ослабление сил: миновала молодость, и закон природы вступал в свои права. Но ничто не колебало их надежды на Бога: в ней они пребывали непоколебимы. Тогда-то вопреки всякому ожиданию родился у них Исаак. Во всех отношениях Исаак был образом Спасителя. Как не свой­ственно природе было то, что зачала омертвевшая утроба и иссохшие сосцы питали молоком Исаака, так несвойственно при­роде было и то, что без мужа зачала Дева Мария и непорочно родила Владыку всех. Один и Тот же сделал Сарру на старости лет матерью, и Марию сохранил Девой после рож­дения у нее Сына. Ангел в палатке сказал патриарху: Я опять буду у тебя в это же время в следующем году, и будет сын у Сарры, жены твоей (Быт.18:10); ангел же в Виф­лееме сказал Деве Марии: "вот благодатная родит Сына". Рассмеялась Сарра, зная свое безплодие, сознавая омертвение (своей утробы) и не доверяя словам ангела. Как, подумала она, может это случиться, когда мы с Авраамом утратили уже и самую способность деторождения? Сомневалась и Мария, в виду своего девства, печать коего пребывала неповрежденной и неразрешимой. Как будет это, когда Я мужа не знаю (Лк. 1:34)? Конечно, по законам природы — это благовестие несбы­точно, но Тот, Кто вопреки человеческим расчетам дал Сарре Исаака, Сам и воплотился от Девы. Чрезвычайно обрадованы были Авраам и Сарра, когда родился у них — по слову Божию — Исаак; обрадованы были и Мария с Иосифом, когда родился Иисус, по благовестию Гавриила. Обильно изли­валось молоко в уста Исаака из сосцов той, которая сверх всякого ожидания сделалась матерью; обильно питала молоком Дева Того, Кто питает концы вселенной. Кто скажет — возо­пила безплодная — Аврааму, что Сарра на старости лет моло­ком кормит сына? Кто — говорила Мария, — поведает людям, что я, Дева, родила и воспитываю сына? Не Исаак был насто­ящей причиной смеха Сарры, но Тот, Кто родился от Марии; и как Иоанн своим взыгранием во чреве, так и Сарра своим смехом предвозвестила радость (о Нем). Возрос мла­денец и сделался цветущим отроком. Светел и прекрасен был он; добродетели души его с каждым днем возрастали вместе с его красотой; не нарадовались на него родители. Вы, которые имеете детей, возьмите его за образец. Как радуется отец, глядя на своего юнеющего сына, и как он должен радоваться при виде его преуспеяния в добродетели и науках? Но когда Авраам утешался успехами своего сына, тяжкое испытание и искушение постигли его; тут-то должно было обна­ружиться, что в нем сильнее — влечение природы или любовь к Богу? Представляя себе всю силу этого испытания, я ужа­саюсь, возлюбленные, и содрогаюсь. Итак, опять является Бог Аврааму в откровении и, называя его по имени, говорит ему: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (Быт.22:2). Когда услышал патриарх это обращение: Аврааме, Аврааме (Быт.22:1), то с готовностью приник слухом, ожидая нового проявления милости; в его мыслях предносилось сочетание сына браком и устройство брачного торжества, чтобы, таким образом, начало сбываться на деле божественное обетование о семени и об умножении (его потомства). Но исследуем слова повеления. Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь. Видишь, на что рассчитаны эти слова, как уязвляют они отца и как поджигают пламень природы, как возбуждают они отеческую любовь к сыну, называя его сразу и единородным и возлюбленным, чтобы та­кими наименованиями воспламенить в сердце отца любовь к сыну? И пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Что испытали вы, услышав эти слова? Кого из тех, кто имеет детей и по опыту знает всю силу природной любви к ним, не повергнет в изумление это повеление? Так подумайте же, подумайте только, каково было отцу услышать о заклании единородного сына! Кого не поразило бы это требование? Кто не отвратил бы тотчас лица? Кто не отозвался бы на это повеление готовностью скорее умереть, чем его исполнить? Или кто не стал бы оправдываться пред Ним, приводя в свиде­тели самую природу, такими словами: "что это такое повелел Ты? Что за чудовищные речи слышу я от Тебя? Неужели для того хотел Ты сделать меня отцом, чтобы потом заставить сделаться сыноубийцей? Неужели для того удостоился я этого сладостного дара, чтобы теперь сделаться притчею для всего мира? Своими руками должен я заколоть сына, и родною кровью осквернив руки, должен я быть детоубийцей? Так вот чего Ты требуешь, вот какие жертвы приятны Тебе? Ты пове­леваешь мне умертвить моего возлюбленного сына, на которого мы с Саррой надеялись, что он похоронить нас? Такой-то брачный чертог воздвигнуть ему, скажи мне, таким-то бра-ком обрадовать его? Не торжественные свадебные огни возжечь для него, а огонь надгробный? Какими венцами я украшу его, какое ложе приготовлю ему, какие песни устрою над ним? Как я сделаюсь по Твоему слову отцом народов, лишившись даже и единственного сына?" Но ничего подобного не возразил праведник. Любовь (к Богу) пламенела в нем сильнее огня, острее ножа была его ревность (по воле Божией); с полным послушанием он заглушил в себе голос природы, и от чувства родственной привязанности отрешившись, как от чего-то свойственного земле, он всецело отдался исполнению этого по­веления — заколоть своего сына. Даже жене своей ничего он не сказал об этом деле и не поделился с нею тем, что ле­жало у него на душе; и с его стороны было весьма разумно, что он не считал жену достоверной и полезной советницей в таком деле. Ведь и Адаму никакой пользы, а напротив один только вред был от того, что он послушался совета Евы. Итак, чтобы избежать вмешательства жены и чтобы Сарра своим плачем, как свойственно матери, не поколебала в нем его глубокой и напряженной любви к Богу, Авраам по­старался скрыть от нее свое намерение. В самом деле, сколько слез пролила бы Сарра и над сыном, и пред его отцом? Чего она не сделала бы, узнав, что сына ее влекут насильно на заклание? Каких усилий не употребила бы она, чтобы своими объятиями удержать его при себе? Каких слов не нашла бы она для Авраама, чтобы в отчаянии причитать пред ним: "пощади, пощади своего сына, своего родного, пощади, о, Авраам! Не будь извергом среди людей! Исаак — единородный мой сын, мой первенец, первый и последний плод моих мук! Не от­секай же единственного грозда, который мы породили, когда уже обречены были на безплодие, не пожинай безжалостным серпом единственный колос, который мы возрастили вопреки нашей мертвенной природе! Не ломай жезла, на который мы опираемся, не сокрушай опоры, которая нас поддерживает, не лишай нас обоих этого единственного нашего ока! Не истребляй памяти нашей под небом; не предавай на заклание подобно овце нашего агнца; не отнимай у нас радости, не по- вергай нас в плач! На кого будем мы без него любоваться за столом? Кто назовет меня матерью? Кто будет покоить нашу старость? Кто нас оденет по смерти? Кто опустит в могилу наши тела? Кто сохранит в потомстве нашу память? Ведь мы будем совсем бездетны! Посмотри на его красоту, на его цветущую юность, которую и во враге видя, ты, конечно, умилился бы. Разве я не получила его как плод долгой мо­литвы? Разве он не остается единственной отраслью нашей семьи, последним в нашем роде? Он — опора нашей ста­рости, он — единственная надежда наша в нашем отчаянии. Прежде чем вонзить нож в горло нашего возлюбленного сына, убей сначала меня: ты доставишь мне величайшую ра­дость; пусть будет у нас общая могила, общая гробница; пусть одна и та же земля покроет тела нас обоих, и пусть смерть будем общим уделом безплодной и ее сына; пусть общее надгробие поведает о нашей участи! Но не увидят глаза Сарры ни Авраама сыноубийцы, ни Исаака, убиваемого руками отца!" Вот что и подобное этому сделала бы Сарра, если бы узнала, что возлюбленный сын ее обречен на заклание. Потому-то Авраам ничего и не сказал ей о своем намерении, чтобы она не связывала ему рук. Итак, возложил он на отроча вязанку наколотых дров, подобно тому как и Спаситель по­нес крест свой. Когда Исаак шел на заклание, за ним сле­довали осел и рабы его; так и Христос, когда шел на страдание, воссел на молодого осла, предображая призвание язычников, а за Ним следовали ученики Его, неся в руках знамения победы и взывая: "осанна!" Исаак с ношей дров восходил на гору, где его ожидало заклание подобно непороч­ному агнцу; так и Спаситель восходил, неся крест Свой, на Голгофу, где и предался на заклание, как агнец за грехи наши. Итак, видя здесь нож, представляй себе копье; вспо­миная о жертвеннике, воображай себе лобное место; при виде дров вспоминай о кресте, а огонь пусть служит для тебя ука­занием на страдания. Далее, вот овен, двумя своими рогами запутавшийся в кустах, называемых "савек;" а здесь Хри­стос, Агнец Божий, две Свои руки распростерший на крест. Название кустарника "савек" означает "оставление": и дей­ствительно, благодаря ему, оставил патриарх свое намерение заколоть сына, что предзнаменовало крест, оставляющий миру грехи его и подающий жизнь. Овен, запутавшийся в кустар­нике "савек", таинственно избавил одного только Исаака, а Агнец Божий, вознесенный на крест, избавил мир от смерти и ада. Разлучен был Исаак с своими рабами и увлечен на гору, где ожидала его смерть; разлучен был и Христос с своими учениками, восходя на заклание за нас. Итак, праведный Авраам оставил рабов (под горою), чтобы кто из них не воспрепятствовал его священнодействию, и взяв Исаака, один ведет одного, неся вместе огонь, нож и дрова. Что же Исаак? Нежнейшим голосом обращается он к отцу с такими словами: объясни мне, отец: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения (Быт.22:7)? Опять голос отрока проникает до глубины родительского сердца, опять новое ужасное испытание постигло его, опять новое искушение предстояло ему не слабее первого и не снисходительнее. И как мог удер­жаться от слез Авраам, уже не ожидавший более услышать имя отца? Однако, он не поддается печали и не дает места плачу, но безтрепетной душой и без малейшего коле­бания в мыслях он принял нежный вопрос отрока и говорит в ответ ему: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой (Быт.22:8). Эти слова были просто ободрением отроку, а может быть вместе с тем в них заключалось и пророче­ство о будущем. Между тем они достигли назначенного места. Здесь Авраам устраивает жертвенник, делает приготовления к жертвоприношению, оттачивает нож; огонь и дрова раскла­дывает отец для сына. Затем отец берется за сына, не встречает никакого препятствия в голосе природы. С своей стороны, Исаак позволяет отцу делать с ним все, что он хочет.

Далее, Авраам берет связанного сына: не дрогнули у него руки, не онемел ум. Сколько раз ни приходилось мне видеть изображения этого отрока, никогда я не мог удержаться от слез: искусство с особенной силой и ясностью раскры­вает пред моими глазами внутреннюю основу этого события. Вблизи жертвенника лежит Исаак, склонившись пред отцом на колена и имея руки связанными назад, тогда как Авраам сзади затягивает ремень. Затем, одной рукой наклонив к себе за волосы голову сына, он склоняется над ним и смот­рит ему в лицо, тогда как Исаак жалобно смотрит на него и ожидает удара; правая рука Авраама, вооруженная мечом, направляете удар, касается тела, уже у самой гортани ножа, остается вонзить нож в тело и... тогда-то раздается с неба голос, воспрепятствовавший совершиться этому ужас­ному делу: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня (Быт.22:11,12). Вот пред тобой овен в кустарнике "савек": возьми и принеси его, го­ворит, вместо Исаака, чтобы удостовериться в том, что твоя жертва, твое горячее усердие приняты Мною. Изумились ангелы, начала и власти, престолы, господства и все воинства; поражены небеса, солнце и луна и лики звезд этим удивительным зре­лищем; но Бог был удовлетворен одною готовностью вер­нейшего и благочестивого Авраама и сказал ему: Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего (ст. 17, 18) и поспешил исполнить повеление Мое. И дал Бог из скалы овна для того, чтобы принести его в жертву вместо отрока. В самом деле, Бог не благоволит к бездушной жертве, когда приносят ему жир и дым, но требует от них жертвы жи­вой, святой, благоугодной, духовного служения, как это внушает всем апостол, со всей ясностью показывая, что такая жертва приятна Богу. Бог велел Аврааму принести в жертву сына, не для того, конечно, чтобы сделать его детоубийцей, но для того, чтобы всей вселенной показать, как сильно любит Авраам Бога, если не пожалел для Него даже своего единственного сына Исаака. За это Бог открыл Аврааму, как своему другу, великую и необычайную тайну. Совершая свое жертвоприношение, Авраам был священником, а так как оно имело значение прообраза, то тем самым он становился и пророком. Именно, Бог Вышний открыл ему, что и Он Сам для мира хочет отдать Своего Единородного Сына, чтобы Бог вочеловечившийся спас от заблуждения род человеческий: это именно означало то, что вместо Исаака принесен был в жертву овен, ока­завшийся в кустах. Так как предстоявшее в будущем рождение (Сына Божия) от Святой Девы могло быть принято с недоверием людьми, не допускающими мысли, чтобы Дева, не познавшая мужа, могла носить во чреве Сына, то Бог из скалы произвел овна, чтобы — раз тотчас исполняется все, что требуется Его волей — было достоверно то, что должно было показаться невероятным. Итак, как здесь Слово послало овна, так в Деве Слово сделалось плотью; и как овен ви­сел, запутавшись в кустах, так Единородный был вознесен на крест. О нем ведь Исаия возглашал: как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен (Ис.53:7). И когда Господь говорил иудеям: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой (Ин.16:8), очевидно, Он разумел день страдания, про­образованный жертвоприношением Исаака на святой горе. Бла­гословен Бог, прообразивший нам все дело спасения во свя­тых Писаниях и в воплощении Своем исполнивший все, что предсказали пророки, и затем восшедший во славе к Отцу Своему, чтобы на всяком месте мы поклонялись Отцу с Сы­ном и Святым Духом во веки. Аминь.