Святость брачного союза

Публичное чтение [1]

Вступление. Дикость и одичание. Создание жены и установление брака как духовно-нравственного союза. Браки ветхозаветных патриархов. Законы Моисеевы, ограждающие святость брака. Брак по учению Христа и апостола Павла. Законы Новозаветной Церкви, возникшие из понятия о святости брака. Бракоборцы во времена, ближайшие к апостольским. Американские бракоборческие секты. Бракоборчество федосеевцев, нигилистов и социалистов. Уклонение от брака по склонности к беспорядочной жизни. Оскорбление святости брака со стороны супругов. Современные толки о разводах и гражданских браках.

Святейший Синод Православной Русской Церкви по поводу горестного события 1-го марта минувшего года [2] обратился к чадам Церкви с пастырским посланием, в котором, исповедуя грозное посещение гнева Божия за наши грехи, призывает всех к покаянию. Между грехами, навлекшими гнев Божий, Святейший Синод указывает на нестроения в семейной жизни. Обязанность противодействовать им, равно как и всяким другим нестроениям в жизни нравственной, господствующим в обществе, лежит преимущественно на служителях Церкви. Принимая к сердцу эту святую обязанность, мы в настоящий раз берем на себя труд занять внимание досточтимого собрания чтением о святости брачного союза ввиду фальшивых ходячих воззрений на этот предмет и грубых грехов, имеющих связь с ними.

Есть теория, которая утверждает, что человеческий род начал историю своего существования с дикого состояния, близкого к жизни бессловесных, и что он стал выходить из этого состояния медленным путем постепенности. Прошло несколько тысячелетий, прежде чем животные инстинкты сменились в людях разумными и нравственными потребностями, прежде чем они дошли до состояния, которое принято называть культурным или цивилизацией. Само собой разумеется, что по смыслу этой теории у первобытных людей не было понятия о браке как о союзе не физическом только, но и нравственном. Возможно было одно дикое половое совокупление с кем попало. Сношения полов были чисто случайные, непрочные и кратковременные: в основании их не лежало никакого нравственного обязательства. Дети, рождавшиеся от таких родителей, не знали, кто у них отец; знали одну мать и то до тех пор, пока находились на ее руках, пока питались ее молоком. Как только они становились на ноги и начинали жить сами по себе, у них, как и у бессловесных, порывалась всякая связь с матерью. Так проповедует теория, опираясь на то, что и в настоящее время у некоторых племен, не вышедших из дикого состояния, брака тоже нет.

Что же открывается при знакомстве с этим памятником? Открывается, что дикость, которую почитают первоначальным состоянием людей, отнюдь не есть первоначальное состояние; что ей предшествовало высокое духовное совершенство. Человек ниспал с этой высоты и, падая глубже и глубже, дошел до дикости, точнее - до одичания, в котором утрачены были первоначальные воззрения на брак как на союз нравственный и сменились владычеством грубых животных инстинктов. Раскрываем книгу Бытия и вот что узнаем на первых страницах ее.

Человек является на свет Божий венцом земных творений. Самым образом сотворения он поставляется на неизмеримую высоту перед ними. Прочие земные существа получают бытие по единому Божественному повелению, и души животных вместе с телами в одно и то же мгновение творятся, и притом из одного и того же вещества - из земли и воды. Но в создании человека видно многосложное действие Божеского всемогущества. Созданию человека предшествует совещание между Лицами Святой Троицы. Потом тело человека образуется из земной персти, но душа творится через непосредственное дыхание уст Божиих. В отличие от всех живых существ человек украшается образом и подобием Божиим, то есть получает начатки духовных совершенств Божиих и способность к нескончаемому духовному развитию, - и вместе с тем даруется ему владычество над земными тварями, которое он вскоре проявил в наречении имен животным. Как все это непохоже на воображаемое некоторыми первоначальное сходство человека с животными! В создании жены для Адама и в установлении брака усматривается новое, не менее разительное свидетельство о превосходстве человека перед животными. Животные мужеского пола творятся в одно мгновение с животными женского пола, и притом творятся вдруг в огромном количестве. Надлежало сотворить и для человека парное ему существо. Сам Господь, когда сотворил Адама и водворил его в раю, сказал: "Нехорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответствующего ему" (Быт.2:18). Сколько времени прошло между сотворением мужа и сотворением жены, неизвестно; но важно то, что был промежуток, большой или малый - все равно. Это обстоятельство весьма знаменательно в устроении супружеского сожития. Мужу потому не вдруг дается жена, как это было в мире животных, что муж, прежде чем получить жену, должен был додуматься до необходимости иметь ее, сам восчувствовать потребность в ней. Творец готов был дать ему жену, но Он ожидал запроса, чтобы сделать предложение. Дару предшествовало свободное желание получить его. Господь не навязывает Адаму дар, являя уважение к нравственной свободе существа, которое Он же одарил разумом и свободой. Таким образом предполагалось присутствие в человеке нравственного начала, когда его свободному усмотрению предоставлено было решить, нужна ли ему жена. Если подобное право не дано было животным, то это потому, что они лишены начала нравственной свободы. Посмотрим теперь, как Адам воспользуется предоставленным ему правом решить вопрос о жене. По манию Творца являются к нему, как своему владыке, представители разных пород животного царства - зверей и птиц. Адам уже пользуется даром слова и соответственно отличительным их свойствам вслух нарекает им имена. Но не обретеся между ними помощник подобный ему (Быт.2:20). Это значит, что между неразумными он не нашел ни одного разумного существа, с которым бы он мог разделить владычество над земными тварями, предстоявшие ему труды, мысли и чувства. Членораздельные звуки, в которые он облекал свои мысли и суждения, замирали в воздухе без разумного на них отзыва, мысли оставались без обмена. Окруженный многочисленными животными, Адам не мог не почувствовать своего одиночества. Силой свободного рассуждения он пришел к мысли о неполноте своего существа, о нужде для восполнения себя в подобном ему существе. А под влиянием наблюдения, что окружающие его животные сотворены четами, с этой мыслью соединилось в нем желание сожития с существом не только подобным ему по природе, но и парным ему. Это в высшей степени знаменательно. Здесь заранее предуказано свойство отношений мужа и жены: в мысли Адама эти отношения чужды животного характера, - ему нужна была помощница подобная ему, следовательно, помощница не в одних телесных трудах, но наипаче в нравственном смысле. Как хорошо было бы, рассуждал он про себя, иметь подле себя существо, которое бы меня понимало, принимало участие в моем господстве над миром неразумным и заодно со мной стремилось к достижению высоких целей, указанных мне Творцом! Идея помощницы в этом смысле могла возникнуть в голове только человека, а отнюдь ничего подобного этой идее не могло зародиться в душе бессловесной твари. И только потребность помощницы в указанном смысле могла послужить основанием сожития мужа и жены, могла возвысить это сожитие до нравственного достоинства. Пойдем далее. Господь созидает Адаму жену из ребра его. Этим способом сотворения жены Господь дает уразуметь, что муж и жена в человеческом роде предназначаются для сожития более тесного, чем четы животных (самки и самцы). Животные женского пола произошли не от животных мужеского пола, а отдельно, из одинакового с ними вещества. Это значило, что те и другие не связаны законом неразрывного сожития. Единственная цель создания животных по четам состояла в распространении рода, а для достижения этой цели четам животных нет необходимости в неразрывном сожительстве. Не такие отношения предназначены мужу и жене в человеческом роде. Происхождение жены от мужа знаменует, что они сотворены для неразрывного единения не только физического, но и нравственного, что они должны блюсти супружескую верность, принадлежать друг другу нераздельно и сожительствовать не для рождения только детей, а вместе для воспитания их общими усилиями. Долг неразрывного сожития может быть исполнен только в единобрачии. Мысль о единобрачии вытекает также из сотворения одной только жены для мужа. "Если бы Бог хотел, - говорит святой Златоуст, - чтобы жену оставляли и брали другую, то сотворил бы одного мужчину и много женщин". Если бы, прибавим, Богу угодно было мужу в одно время иметь несколько жен, то Он дал бы Адаму несколько жен. Единобрачие подтверждено словами Господа, которые изрек Он (Мф.19:4-5) через Моисея или через Адама по поводу создания Адаму жены из ребра его: сего ради (то есть вследствие того, что жена от мужа взята бысть) оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей: и будета два в плоть едину (Быт.2:24). К многоженству неприменимы ясные слова: будут два - именно двое, не больше - единой плотью, как бы одним лицом. Само собой разумеется, что плотское единство в этом случае основывается на нравственном начале, на сознании нравственного закона или долга супружеской верности, нераздельного сожития; ибо только это сознание может удерживать человека от увлечений чисто животных, обуздывать чувственные инстинкты, не разбирающие, что законно, что нет. Мысль о нравственном характере отношений вытекает также из слов Адама, увидевшего в первый раз жену: "Се ныне кость от костей моих и плоть от плоти моея. Сия наречется жена (иша, то есть мужиня), яко от мужа (иш) взята бысть сия" (Быт.2:23). Ближайшим образом Адам, произнося эти слова, имел в виду физическое единство с женой, от него происшедшую с одинаковой с ним природой и отличающуюся от него только полом; но нельзя не признать, что в то же время он, хоть и не вполне ясно, сознавал обязанность жить с ней душа в душу как, с существом, обладающим одинаковыми духовными человеческими достоинствами, ибо она такой же человек (иша), как и он (иш); сознавал, что он не может отделять интересов своей жизни от ее интересов - не может, например, унизить жены, не унижая себя самого; сознавал, что он должен заботиться о жене, любить ее, как самого себя, ибо "никтоже когда плоть свою возненавиде, но питает и греет ю" (Еф.5:29). Весьма далее знаменательно то, что Бог не только создал Адаму жену, но и привел ее к нему (Быт.2:22).

Создание жены от мужа указывает, наконец, на зависимость ее от мужа. По слову апостола, "муж есть глава жены (1Кор.11:3), и на жене отражается слава мужа (1Кор.11:7), ибо не муж от жены, но жена от мужа, и не муж создан для жены, но жена для мужа" (1Кор.11:8-9). Эта зависимость жены от мужа должна была увеличиться после грехопадения. "И той тобою обладати будет" (Быт.3:16), - сказал Господь жене, изрекая ей Свой приговор в наказание за то, что она не только сама преступила заповедь Божию, но и вовлекла в преступление мужа. Эта зависимость жены от мужа была тяжела особенно в язычестве: язычество смотрело на нее как на невольницу. Христианство утвердило равноправность жены и мужа, ибо во Христе Иисусе нет мужского пола и женского (Гал.3:28; Еф.5:22). Но и христианская вера внушает жене, что она, равноправная с мужем в религиозном отношении, не должна забывать своего подчинения ему, как своему главе, во всех других отношениях; должна повиноваться мужу, как Господу (Еф.5:22). Таким образом, женский вопрос, поднятый с особенной настойчивостью в наше время, с самого начала истории человечества решен не так, как хотелось бы современным ревнителям женской эмансипации.

Из сделанного нами анализа обстоятельств установления брака открылось, что брак есть не физический только, но и нравственный союз - неразрывный, исключающий многоженство союз, благословенный Богом союз, следственно, святой союз.

Обратимся к дальнейшим временам. Закон о единобрачии был свято соблюдаем допотопными патриархами. Отступление от этого закона представляет один пример - каинита Ламеха (Быт.4:19-22). Что после потопа до Моисея господствовало единобрачие, это открывается из того, что Авраам думал передать права наследования на свое имущество постороннему лицу, потому что не имел детей от законной жены (Быт.15:2-3), тогда как, если бы в обычае было многобрачие, он мог бы взять другую жену и прижить от нее желанного наследника - сына. Сын Авраама Исаак имел одну жену - Ревекку. Иаков был женат на двух женах: но это, как известно, произошло не от доброй его воли, а оттого, что он был обманут своим тестем и принужден был жениться на нелюбимой им Лии единственно потому, что иначе мог лишиться руки Рахили. Если брат Исаака Исав женат был на двух хананеянках и сверх того на одной единоплеменнице (Быт.28:9; 36:2), то на это надо смотреть как на проявление чувственной необузданности Исава; по этой причине он пренебрег правом первородства; она же увлекла его к пренебрежению обычая единобрачия. Женитьба Исава на двух хананеянках причинила много горя родителям его не потому только, что была нарушением этого обычая, но также потому, что хананеи были нечестивым племенем. Вот почему Исаак заповедал Иакову не брать жены из дочерей хананейских (Быт.28:1,6). Только уважением к нравственно-религиозному значению брака можно объяснить то, что во дни патриархов нетерпимы были брачные союзы с иноплеменницами. Наложничество существовало даже в среде благочестивых патриархов, как показывают примеры Авраама и Иакова, но оно было следствием ревности их законных жен иметь детей по крайней мере через своих рабынь: оно навязываемо было мужьям женами. О разводах во дни патриархов нет известий. Были ли какие религиозные обряды при заключении брака, нет известий в библейских сказаниях до Моисея и после Моисея. Но в позднейшее время был употребляем следующий обряд, вероятно, сохранившийся от древнейших времен: отец жениха брал невесту за руку, подводил ее к сыну и, сложивши их правые руки, благословлял их, говоря: "Да будет Бог Авраама и Иакова с вами, да соделает Он вас счастливыми. Живите честно, я вас благословляю" (А.Осипов. "Брачное право древнего Востока". Т.1, стр.186).

После патриархов святость брачного союза была ограждена законами Моисея. Порча нравов, проникавшая в среду народа Божия от язычников, могла бы самым пагубным образом отозваться на супружеских отношениях, если бы ее влияние на них не ослаблено было законами Моисея. Правда, Моисей не возбранил двоеженства и вообще полигамии, имея в виду любовь евреев к многочадию и воззрение их на него как на действие благословения Божия (Исх.21:9; Лев.18:18; Втор.21:15-17), но при этом он дал предписания, которые в значительной мере должны были препятствовать распространению полигамии. Так, царям, которые более других имели бы средств к содержанию многих жен, закон Моисеев запрещает умножение их (Втор.17:17). Стало быть, подданные еще больше должны были ограничивать себя в этом отношении. Далее, закон Моисеев не позволяет быть скопцам в сонме Господнем (Втор.23:1) и, чтобы внушить отвращение к скопчеству, даже оскопленных скотов признает нечистыми, негодными для жертвоприношения (Лев.22:24). Но без евнухов не могут существовать гаремы. Отсутствие скопцов в народе избранном было причиной, что цари Израильские, которые, в противность закону Моисееву, не желая стоять ниже иноземных восточных царей, имели многолюдные гаремы, вынуждены бывали выписывать стражей для них из-за границы (Ян. "Археология"). Законы телесной чистоты в соединении с супружескими обязанностями (Лев.15:18) представляли новые затруднения для многоженцев. Запрещение вступать в супружества с хананеянками, как опасные для благочестия народа Божия (Втор.7:3; Исх.34:16), имело также связь с уважением к святости брака. Свидетельством того же уважения служило запрещение вступать в брак в близких степенях родства, как это было в обычае у большей части языческих народов, в особенности у племен хананейских [3]. Открывать наготу ближних родственников значило осквернить себя и святую землю: пусть сквернят себя этим другие народы, отвергнутые Господом (Лев.18:6-19:2). Кто возьмет себе жену и мать ее, тот должен быть сожжен вместе с ними (Лев.20:14). Для обуздания чувственности закон требует умеренности в супружеских наслаждениях. В иное время они даже совершенно запрещались. "К жене в отлучении нечистоты да не внидеши", и в случае неповиновения узаконяется: "Да истребятся оба от рода их" (Лев.18:19; 20:18). В тех же нравственных целях закон строго карал за прелюбодеяние и потерю девства. За нарушение супружеской верности подвергались смертной казни не женщины только, как это было в законодательстве древних народов и позднее у римлян, но и мужчины (Лев.20:10-14; Втор.22:22).

К поддержанию уважения к святости брачного союза направлены были также Моисеевы законы о разводе. По снисхождению к жестокосердию, к грубости евреев, хотя им дозволен был развод с женами, но при условиях довольно стеснительных. Право искать развода предоставлено было одному мужу; он был единственным судьей в этом деле. Но это право отнималось у мужа, если он вынужден был жениться на обольщенной им девице (Втор.22:19) или если он в первый день брака оклевещет молодую жену в несохранении девства до брака. В последнем случае, когда клевета обнаружится, клеветник в наказание за оскорбление, нанесенное им жене, не только не мог развестись с ней во всю жизнь, но еще подвергался телесному наказанию и денежному штрафу (Втор.22:13-21). Свободе развода не благоприятствовало также то, что развод должен был происходить не по своенравию мужа, но вследствие преступления, за женой им замеченного, - вследствие того, если он найдет в ней "нечто срамное" (Втор.24:1). Нечто срамное могло относиться и к супружеской неверности. Но закон не требовал от мужа формальных доказательств этого преступления, конечно, по человеколюбию, ибо такие доказательства могли бы иметь следствием осуждение виновной на смерть. Притом, по какой бы причине ни происходил развод, он должен был происходить не словесно, а письменно. Для составления письменного акта надобно было обратиться к левитам, как общественным писцам; для подписания его надобно было подыскать свидетелей. Эти формальности требовали немало времени и хлопот. Это способствовало к охлаждению первых порывов негодования на жену и к беспристрастному обсуждению дела, тем паче что и посторонние лица, которых надлежало вводить в дело, особенно левиты, как блюстители и толкователи закона, могли делать попытки к примирению супругов. Наконец, Закон Моисеев с целью ограждения святости брака запрещает восстановление расторгнутого супружества, как скоро отпущенная жена нашла себе нового мужа, - даже в том случае, когда бы новый брак ее прекратился смертью ее последнего мужа или разводом с ним. Вторичное принятие такой жены было бы, по словам Закона, мерзостью пред Господом и осквернением святой земли (Втор.24:4). Жены в таких случаях менялись бы как имущество и обращались бы в вещь, которая по прихоти стала бы переходить от одного к другому и снова возвращаться к своему прежнему владельцу. Брак утратил бы тогда нравственное значение. Вот почему своевольные разводы были строго обличаемы пророком Малахией, как противные духу Моисеева закона (Мал.2:14-16).

Нравственно-религиозное значение брака еще более возвышено со времени пришествия Христова. В этом отношении уже то знаменательно, что Сам Господь Иисус удостоил Своим присутствием брак в Кане Галилейской и совершил здесь первое известное чудо. На присутствие Христа на брачном канском торжестве Церковь взирает как на изъявление благословения законному браку. В чине венчания она исповедует, что Христос "пришел в Кану Галилейскую и тамошний брак благословил, да явит, яко Его воля есть законное супружество и еже из него чадотворение, что Он сподобил в Кане Галилейской явить досточестность брака", и умоляет Его, чтобы Он "благословил совершаемое бракосочетание невидимым Своим присутствием, как Он благословил брак в Кане Своим пришествием" (первая молитва в чине венчания и молитва по Евангелии). Брак есть основа семейной жизни. Нельзя поэтому не видеть особенного благоволения Божия к ней в том, что, как первым делом Творца по создании мужа и жены было благословение им плодиться и размножаться, так одним из первых дел Обновителя человечества было благословение брачного сожития и чадородия, с тем, без сомнения, чтобы члены семьи были вместе членами Его Церкви. Но Христос не ограничился тем, что подтвердил изначальное благословение брачной жизни. Он еще восстановил в первоначальной силе закон о браке. Вопреки Моисееву закону, дозволявшему, хотя и затруднявшему расторжение брака, и особенно вопреки мнению фарисеев, допускавших безусловную свободу развода, новый Законодатель Христос решительно воспрещает развод. На вопрос фарисеев: "По всякой ли причине позволительно разводиться с женою?" - Он указал на первоначальный закон единства и неразрывности брака, установленный при самом сотворении первой четы, и прибавил: "Еже Бог сочета, человек да не разлучает". Но фарисеи не удовлетворились Его ответом и сказали Ему: "Как же Моисей заповедал давать разводное письмо?" Иисус, не подрывая авторитета Моисеевой заповеди, объяснил ее происхождение жестокосердием, то есть грубостью евреев. Указывая на эту грубость, Христос, по словам Златоуста, имел в виду то, что евреи не способны были с кротостью, терпением и самоотвержением переносить недостатки жены; потому Моисей с намерением предотвратить одно зло, большее, допущением другого, меньшего, дозволял им развод; не дай им этого дозволения, они, пожалуй, стали бы убивать жен. "Изначала не так было, - сказал Христос фарисеям и продолжал: - кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной прелюбодействует" (Мф.19:3-9; Мк.10:2-12). А в другой раз Он сказал, что даже разведенной жене, хотя бы она была безвинно оставлена мужем, дается повод прелюбодействовать (Мф.5:32). Само собой разумеется, что слова Христовы, не благоприятствуя разводу, вместе с тем исключают мысль о дозволительности многоженства.

Святой апостол Павел не только повторяет учение Христа о нерасторжимости брака вообще (1Кор.7:10), но еще проповедует о нерасторжимости смешанных браков, то есть браков лиц, из которых одно по вступлении в брак приняло христианскую веру, другое же осталось в язычестве. Апостол утверждает, что неверующий муж освящается верующей женой и может быть спасен ею, равно как и неверующая жена освящается и может быть спасена верующим мужем. Расторжение таких браков может быть допущено только в том случае, если того пожелает неверующее лицо (1Кор.7:12-16). Но если не лишен святости брак христианина с язычницей или христианки с язычником, то не паче ли свят брак чисто христианский? И эту-то святость христианского брака имеет в виду апостол, когда говорит, что вдова может вступить во второй брак точию о Господе (1Кор.7:39). Выражение о Господе дает видеть, что брачный союз христиан должен совершаться с мыслью о Господе, во Имя, во славу Его, следственно, иметь религиозное освящение. Разумеется ли в этом случае освящение брака через особое священнодействие, именно таинство, - не видно. Зато апостол довольно ясно говорит о таинстве Брака в другом месте. Учение об этом таинстве содержится в следующих его словах: тайна сия, - то есть тайна отношений мужа и жены, как единой плоти (о чем была у него перед этим речь), - велика есть. Аз же глаголю во Христа и во Церковь (Еф.5:31-32). Этими словами апостол возвышает христианский брак до значения союза Христа с Церковью. Союз Христа с Церковью, как Главы с Телом, есть союз таинственный, ибо непостижимый. На эту таинственность указывает союз мужа с женой - физический и нравственный, ибо, по словам святого Златоуста, также представляется нечто непостижимое в том, как это человек для жены бросает самые кровные связи с отцом и матерью и сливается с существом, дотоле ему чужим. Далее - что главнее всего в учении о Браке как таинстве - союз Христа с Церковью есть союз благодатный, устрояемый посредством таинства Крещения, через которое члены Церкви облекаются во Христа, то есть вступают в такое близкое общение с Ним, как рубашка близка к телу. Соответственно этому и христианскому браку потребна благодать, которая и сообщается ему в таинстве: без нее он не может быть образом союза Христа с Церковью. Ибо что требуется для того, чтобы брак был достойным образом этого таинственного союза? Требуется, по слову апостола, следующее: "Якоже Церковь повинуется Христу, такожде и жены своим мужем во всем. Мужие, любите своя жены, якоже Христос возлюби Церковь и Себе предаде за ню" (Еф.5:24-25). Здесь апостол установляет такое отношение между мужем и женой, которое может быть соблюдаемо не иначе, как при содействии всесильной благодати. И эта благодать сообщается в таинстве Брака. Должно думать, что Сам Христос установил это таинство, - тогда ли, когда Он изрек: "Яже Бог сочета, человек да не разлучает"; или в промежуток времени между Своим Воскресением и вознесением на небо, когда Он преподавал апостолам наставления об устроении Царствия Божия, то есть Своей Церкви (Деян.1:3).