Итак, в 1941 году отец Софроний перешел в обитель Святого Павла. Впоследствии, уже будучи духовником, он решил поселиться в уединении и около трех лет прожил в пещерке-каливе Святой Троицы высоко над морем, недалеко от Свято-Павловского монастыря по направлению к Новому скиту. Оттуда он приходил в монастырь для исповеди монахов, а иногда братья ходили на откровение помыслов к нему в каливу Святой Троицы. Он был большой подвижник, постник и молитвенник, но слабенький здоровьем. Во время зимних дождей его пещерку сильно заливало. Случалось, что из воды выступало только его каменное ложе, а все остальное оказывалось под водой. Прожив в таких условиях несколько лет, отец Софроний нажил себе туберкулез. Впоследствии, уже во Франции, он перенес операцию по поводу язвы желудка. Представляете? У него от желудка осталась только одна четвертая часть! И что интересно: при всех этих страшных болезнях он дожил до 97 лет! Кажется, невероятно! Но в этом был особый промысл Божий.

Шла вторая мировая война. Во время немецкой оккупации, в 1941 году, Священный Кинот Святой Горы направил Адольфу Гитлеру письмо с просьбой сохранить монастыри от разрушения. Это общеизвестный факт, который упоминает даже в своем путеводителе по Афону г-н Панаётис Цацанидис. Вскоре на Афон прибыла группа немецких офицеров. Для того чтобы вести с ними переговоры, нужен был монах, знающий немецкий язык, а на Афоне в то время грамотных монахов было очень мало. Но отец Софроний знал несколько европейских языков. Его-то и попросили сопровождать офицеров, чтобы убедить их в необходимости сохранения Святой Горы от разрушения. Своей образованностью, воспитанием и скромностью отец Софроний так поразил немцев, что рапорт, который они подали в ставку Гитлера после посещения Афона, был самым благожелательным. Ответ ставки также был положительным. В результате ни один из монастырей Афона во время оккупации не пострадал и не лишился своего самоуправления. Более того, немецкий гарнизон перекрыл доступ на Афон всем мирянам.

Хуже было во время гражданской войны 1946 - 1949 годов. Малограмотные и малодуховные монахи-националисты (а скорее всего те, кто стоял за ними) стали распространять слухи о сотрудничестве отца Софрония с немцами. При этом они несправедливо порочили его честное имя. Вот так обычно в жизни и бывает. Вместо благодарности за помощь в сохранении святынь Афона (по просьбе самих же святогорцев) его обвинили в грязном пособничестве оккупантам. Именно эта немилосердная травля и являлась главной, но мало кому известной причиной вынужденного отъезда отца Софрония со Святой Горы. Но, как говорится: любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу (Рим. 8, 28). Даже зло! По воле Божией даже оно в конечном итоге приводит праведника к добру. Так случилось и с отцом Софронием. Сначала он вынужден был уйти в Андреевский скит, а затем уехать во Францию.

Но если бы дьявол не изгнал о. Софрония с Афона, неизвестно, смог бы он закончить и издать свою рукопись. Проблематичным было бы тогда и прославление старца Силуана. Вероятно, не было бы написано и множество других его книг, не существовало бы его бесед, которые теперь тщательно собираются и издаются. Не смогли бы обратиться к Православию многие католики, протестанты и даже атеисты, с которыми встретился о. Софроний в Европе и которые под влиянием его благодатной личности оставили свои прежние заблуждения. Многие из них стали потом монахами. Безусловно, не существовало бы тогда и Иоанно-Предтеченского монастыря в Англии, который стал буквально школой Православия для всей Западной Европы. Я прожил с ним в этом монастыре более 20 лет. Тысячи людей разных национальностей, изломанных жизнью и томимых духовной жаждой, приходили в монастырь. Они уходили от отца Софрония уже совсем другими людьми. Многие из них становились православными христианами, принимая крещение.

Не исключаю даже и того, что отец Софроний умер бы от туберкулеза еще на Афоне, как и многие другие святогорские монахи, которые полностью предают себя на волю Божию и исполняют обет - умереть на Святой Горе. Но бесконечно премудрый Господь попустил дьяволу через малоопытных и духовно неграмотных монахов изгнать отца Софрония с Афона, предусматривая через него спасение множества душ, ищущих Бога, но не имеющих истинного пастыря. В результате - после отъезда исцелился телесно и сам отец Софроний, и тысячи людей с его помощью исцелились духовно. Однажды, уже в Англии, отец Софроний сказал мне: Тем из монахов, кто созрел для самостоятельной духовной деятельности, например, для отшельничества или уединенного богомыслия, соединенного с научной работой, либо для проповедничества и окормления заблудившегося человечества, Бог попускает быть униженными и изгнанными с позором из монастырей. Этим позорным изгнанием Бог сильно смиряет человеческую гордыню для того, чтобы у монаха не появилась греховная мысль, что он достоин уже того, чтобы перейти на более высокий уровень жительства - к отшельничеству или учительству. Думаю, эти слова можно вполне отнести и к самому отцу Софронию.

Со временем, конечно, клеветнические наветы на старца рассеялись как бы сами собой, и сейчас на Афоне слово о. Софрония является непререкаемым. Если в духовных вопросах возникают здесь какие-то недоумения, а у о. Софрония находят некое мнение на этот счет, то его принимают без обсуждения. До смерти старца в 1993 году многие афонские духовники считали необходимым советоваться с ним. Ему писали или звонили по телефону. В 1965 году я приехал из Англии на Афон и 18 месяцев, до середины 1967 года, жил в монастыре Святого Павла, где он когда-то был духовником. Там я убедился, что отца Софрония помнят и уважают старые монахи, которые служили с ним или окормлялись у него в те годы.

В Сент-Женевьев де Буа

- А как складывалась ваша жизнь во Франции?

- В Париже я поступил учиться в Свято-Сергиевский богословский институт, а отец Софроний тем временем устроился в Русском Доме, который находился в 35 километрах от Парижа, в Сент-Женевьев де Буа. В то время там служили два священника, подчинявшихся Московской Патриархии. Первым - был отец Лев (Липеровский), вторым - отец Борис Старк, который уехал в Россию в 1952 году. Отец Лев был настоятелем Никольской церкви при Русском Доме, а о. Софроний, став третьим священником, был назначен служить вместе с о. Борисом в Успенской кладбищенской церкви, которая тоже относилась к Русскому Дому. Позже появился и четвертый священник - иеромонах Силуан, которого при постриге в монашество вручили отцу Софронию для духовного руководства еще на Афоне. Интересна судьба этого монаха. Он приехал со своими родителями в Югославию как беженец из России. Его отец был офицером, кажется, штабс-капитаном, по фамилии Стрижков, если не ошибаюсь. Юноша учился в Белграде, а после кончины родителей решил продолжить учебу на богословском факультете, но перед этим задумал совершить паломничество на Афон. Это было примерно в 1935 году. Там он и познакомился с о. Софронием, который представил юношу старцу Силуану, а тот благословил его на монашество. Видимо, отец Софроний сразу же послал молодого послушника в Андреевский скит, куда впоследствии перебрался и сам.

Окончив богословский институт, я немногим более года служил псаломщиком в главном Патриаршем приходе в Париже на рю Пэтэль. Его настоятелем был тогда Экзарх Московской Патриархии владыка Николай (Еремин), а моим духовным руководителем, еще с Греции, оставался, конечно, о. Софроний. Здесь, в Париже, в 1953 году он и постриг меня в монашество, а в 1954 году я переехал к отцу Софронию в Сент-Женевьев де Буа. Батюшка устроил при Русском Доме часовню для небольшой монашеской общины, которую создал, вероятно, потому, что в Сент-Женевьев, когда он начал там свое служение, уже были тайные монахи. Это - мать Михаила, подвизавшаяся при Русском Доме сестрой милосердия, мать Иулиания и мать Мария. Впоследствии он принял в общину еще трех монахинь, затем постриг в монашество одного старого белого офицера, который усовершенствовал стрелковое оружие.

В маленькой церковке-часовне, устроенной в конце коридора на бывшей ферме Колар, собиралось до 12 человек монашествующих, считая и архимандрита Софрония. Наверху, под самой крышей, над часовней, проживало трое монахов: я - к тому времени уже иеродиакон, отец Прокопий и отец Симеон, пришедший к старцу из одного швейцарского монастыря. Теперь он служит иеромонахом в Англии. Отец Прокопий был из немцев, он так же, как и о. Симеон, перешел в Православие благодаря отцу Софронию. Мы следили за порядком в домике, где была часовня, и после службы устраивали в нем чай, а иногда и обед.

Вот, я захватил с собой несколько фотографий. Это - мать Елена. Имея мужа и троих сыновей, она тяжко заболела и была при смерти. В монастырь она приехала уже безнадежной, но выжила благодаря церковным Таинствам и молитвам о. Софрония. После этого чуда она и решила стать монахиней. Отец Софроний написал лично Патриарху Алексию, и тот прислал свое благословение, чтобы она была пострижена в монашество. Правда, когда мы перебрались в Англию, мать Елена осталась во Франции. А это - фотография голландки, которая очень почитала отца Софрония и приезжала к нему в Сент-Женевьев де Буа. Она тоже приняла Православие. Вот монахиня Михаила, которая была сестрой милосердия, это - мать Иулиания (Лаврова), а рядом ее дочь, Вера, тоже тайная монахиня. Вот тут, правее, слепая монахиня Мария, она была из семьи русских евреев.

У архимандрита Софрония было много помощников. Сестра милосердия - Галина Борисовна Дороган, которая трудилась при Русском Доме, перепечатала на машинке рукопись книги отца Софрония Старец Силуан. Издали ее сначала на ротаторе тиражом всего лишь в 500 экземпляров. Позже нашлись люди, которые помогли напечатать ее уже типографским способом. Мать Соломония с помощью немца, о. Прокопия, перевела книгу на немецкий язык Так мы и прожили в Сент-Женевьев де Буа до 1959 года.

Переезд в графство Эссекс