В 1968 году в монастыре возник страшный пожар, от которого сгорела добрая половина всех корпусов. Наши монахи полагают, что это был злонамеренный поджог, хотя трудно установить - кто был к нему причастен... Вместе с другими горел и корпус, возле которого растет маслина. Его каменный остов без крыши, окон и перекрытий уныло мокнет под зимними дождями у южной стены Пантелеимоновского храма уже много лет. Как и больничный корпус, он построен в форме буквы Г. Во внутреннем углу его, обращенном к храму, растет знаменитая маслина, окруженная невысоким каменным парапетом. Там же, за маслиной, вдоль стен, образующих внутренний угол здания, в 60-е годы монахи поленницей укладывали заготовленные на зиму дрова. Во время пожара, когда все здание было объято пламенем и огонь яростными волнами выплескивался из окон, у которых растет маслина, пожирая все на своем пути, загорелись поленницы дров, окружающие ее с двух сторон. Старый монах-грек, более сорока лет живущий в русском монастыре, вспоминал:

- Огонь вокруг маслины бушует, перехлестывает через нее, словно покрывая сверху куполом, полыхает со всех сторон. Вся она объята пламенем... Но ни один листочек на маслине не сгорел, хотя температура превышала, думаю, тысячу градусов! Дрова вокруг превратились в пепел, выгорел корпус, сгорели стропила крыши и перекрытия между этажами, а маслина стоит до сего дня - каждый ее зеленый листочек цел.

Это было не единственным ее чудом. Маслина, выросшая в русском монастыре из косточки того чудотворного дерева, под которым принял смерть за Христа великомученик и целитель Пантелеимон, - тоже целебная. Многие из заболевших монахов и даже паломников, с верою и молитвой съедавших ее плоды, исцелялись от различных болезней уже в наше время.

Но, как это ни было прискорбно, через два года после нашего паломничества на Святую Гору нам сообщили печальную весть: чудотворная маслина в русском монастыре неожиданно засохла. Недавно в новом прекрасном альбоме об Афоне я с горечью увидел на фотографии сухой сгорбленный силуэт когда-то прекрасного дерева. Его ствол без ветвей, словно без рук, напоминал изуродованного войной калеку, сидящего на холодной земле с безмолвной просьбой о помощи.

Глава 15. “НЕ ХОТИТЕ ЛИ КО МНЕ В ГОСТИ, НА КАРУЛЮ?”

Издревле на Афоне существовало многообразие форм иноческого жития. Иеросхимонах Серафим, автор Писем Святогорца (XIX век), насчитывает их 8 или 9. Есть здесь и большие общежительные монастыри - киновии, и скиты, принадлежащие этим монастырям. До недавнего еще времени существовали идиоритмические (своекоштные) монастыри, которые теперь преобразованы в киновии. Немало на Афоне и келиотов. Они живут небольшими братствами, состоящими всего лишь из 2 - 3 монахов. Иногда, правда, их число достигает десяти. Есть и анахореты-пустынники, и странствующие монахи - сиромахи.

Еще до поездки на Афон мы мечтали своими глазами увидеть - как спасаются подвижники, выбравшие себе для жительства самую труднодоступную часть Афона. Их кельи и каливы располагаются на голых скалах южной оконечности Афонского полуострова. Это - знаменитая Каруля. Здесь почти нет никакой растительности, потому что отсутствует почвенный слой. На небольших каменистых уступах лепятся к вертикальным поверхностям скал маленькие домики, а ниже - обрыв головокружительной высоты. Из окна можно наблюдать, как где-то внизу парят чайки, высматривая рыбешку на мелководье. Домики-кельи и домики-каливы немногим отличаются друг от друга. Первые имеют крошечную домовую церквушку, где отшельник может совершать божественную литургию или, если он не священник, - пригласить для этого знакомого иеромонаха, каливы же церкви не имеют.

Нам очень хотелось попасть на Карулю. Хоть глазком посмотреть: как они там, в скалах, живут поодиночке, как подвизаются? Но ехать неизвестно к кому, не зная дороги?! Да и увидим ли мы отшельников? Ведь в горах легко заблудиться Идею паломничества на Карулю оставалось пока лелеять только в мечтах. Но, как это случалось еще не однажды, Царица Небесная Сама позаботилась о нас. К началу Великого поста в русский монастырь пришел один из карульских монахов, чтобы вместе со всей братией прослушать канон Андрея Критского и, причастившись, снова уехать в свою карульскую каливу. Неожиданно он сам подошел ко мне и спросил:

- А не хотите ли вы ко мне в гости, на Карулю?

Что уж тут говорить! Конечно, мы с радостью согласились. Осталось лишь договориться: когда поедем

Вот и начался Великий пост. В храме Пантелеимонова монастыря, почти в полной темноте, как бы из глубины веков раздается с нарастающей мощью: Помощник и Покровитель бысть мне во спасение - монахи поют первый ирмос Великого канона. Дрожь пробегает по телу. Сердце приходит в неизъяснимое умиление и хочет улететь куда-то вверх. А там, наверху, за стенами неширокой ротонды бушует буря. Кажется, еще чуть-чуть - и очередным порывом ветра выдавит цветные стекла, они со звоном посыплются вниз и церковь запорошит мокрым снегом, который несется с ураганной скоростью почти горизонтально. Внизу за монастырской оградой грозно гудит море, и кажется, что наша почти пустая церковь с ее непередаваемой великопостной тишиной, нарушаемой лишь возгласами: Помилуй мя, Боже, помилуй мя, несется, как корабль, где-то в бушующем просторе неизвестно какого океана

В первые четыре дня на великом повечерии в церкви читают Великий Канон Андрея Критского, поэтому с нашим новым карульским знакомым мы договорились отправиться к нему на Карулю, как только закончится чтение, т. е. в пятницу утром. Но для того чтобы с максимальной пользой для нашего паломничества использовать и это время, мы решили посетить еще один монастырь - болгарский Зограф, где Великий канон тоже читается, как и у нас, по-славянски. Возник такой план: три дня слушать Канон в русском монастыре и в среду всем причаститься. А на другой день, то есть в четверг утром, сразу после службы отправиться к братьям-болгарам. У них на повечерии выслушать последнюю часть Великого канона, переночевать и в пятницу утром, спустившись с гор к пристани Зографа, сесть на пароход, который доставит нас в Дафни. Когда же пароход сделает остановку у пристани Пантелеимонова монастыря, к нам подсядет карульский старожил и мы продолжим путь вместе. Потом, уже из Дафни, мы на другом пароходике или катере отправимся на Карулю. Как договорились, - так и сделали, предварительно отправив Павла в Москву, т.к. его краткий отпуск уже закончился.

От русского монастыря на пароме мы добрались до монастырской пристани Зографа, а затем пешком поднялись в горы по глубокому ущелью. Вещи оставили в архондарике, умылись и сразу же пошли в церковь. Заходим - батюшки! Знакомое лицо! Это был первый афонский монах, которого мы с отцом дьяконом встретили на пристани Уранополиса. Именно у него мы пытались узнать, где брать билеты на Афон. И вот теперь мы столкнулись с тем монахом-врачом в Зографе лицом к лицу. Этой встрече все обрадовались так, как могут радоваться встрече только родные люди. Чтецов в Зографе не хватало, и половину Великого повечерия наш знакомый благословил читать мне.

После повечерия всех нас, русских паломников, пригласили на ужин. В этом огромном монастыре братьев было всего лишь восемь человек. Но как сердечно они нас приняли! Мы разговаривали с болгарами, как со своими. Ни языкового, ни духовного барьера абсолютно не чувствовалось. Здесь из первых уст узнали мы о том, как складывается жизнь в современной Болгарии - ведь об этом нигде не пишут. Оказалось, что политические, экономические и даже церковные проблемы в Болгарии те же, что и в России, только в меньшем масштабе, хотя начались они несколько раньше. Из рассказов болгарских братьев складывалось такое впечатление, что технологию развала страны известные транснациональные силы сначала отработали на них - в маленьком государстве, и потом в более широком масштабе осуществили в России. Так же точно, как и у нас, стоят в Болгарии фабрики, голодают люди, та же, стимулируемая сверху нравственная деградация молодежи - всё невероятно похоже, включая церковные проблемы