— Что же поделать, господин оберстлейтнант, — развел руками Серьговский, — идет война, бдительность необходима.

— Да это я понимаю, — махнул тот платком, — сам шпионов выявляю, — и с усмешкой добавил, — только ведь когда на поезд опаздываешь, своя же собственная национальная черта: пунктуальность и исполнительность — начинает действовать на нервы. Ладно, не будем больше об этом. Простите, не представился. Эрих фон Кюхельман, — протянул он для пожатия свою потную руку.

— Курт Биргер, — пожал ему руку Серьговский.

— Куда держите путь, господин Биргер, — поинтересовался Кюхельман.

— Был в отпуске после ранения, теперь возвращаюсь на восточный фронт, под Сталинград.

— Ого! — присвистнул Кюхельман. — И какого черта вас туда несет, ведь армия Паульса уже окружена, все только и мечтают, как бы оттуда выбраться, а вы наоборот стремитесь прямо в лапы к русским.

— Что за пессимизм я слышу от немецкого офицера, — с деланным негодованием произнес Серьговский. — Нас окружили, но трехсоттысячная армия продолжает геройски сражаться, это еще не конец, фюрер пришлет подмогу.

— Не будьте наивны, господин капитан. Окружение очень плотное. Чтобы сражаться, нужно подвозить боеприпасы и продовольствие. Завтра нечем будет воевать, а послезавтра нечего будет жрать. Я думаю, фюрер уже осознал, что эта битва проиграна, и будет готовиться взять реванш за Сталинград в другом месте.

При этих словах у Серьговского замерло сердце, ведь его главное задание узнать, в каком месте необъятного восточного фронта Гитлер готовит наступательный прорыв. Но вида он не подал, а с пафосом в голосе произнес:

— Может быть, вы и правы, господин фон Кюхельман, но у меня нет другого предписания и долг солдата мне велит возвращаться в свою армию. А уж погибать вместе с ней или побеждать, пусть решит судьба.

— Хороший ответ, господин Биргер, если бы так рассуждали все немцы, мы бы давно одолели русских. Как же вы предполагаете добираться до Сталинграда?

— Поездом до Смоленска, а оттуда уже самолетом, хотя я не очень-то люблю этот транспорт.

— Полностью с вами солидарен, — обрадовался Кюхельман, — меня просто мутит от этих самолетов. Мой шеф после совещания в Берлине возвратился на самолете, а я сразу сюда на вокзал, потому и не поставил отметки в комендатуре. Ехать мне собственно недалеко, до города Волуйска.

При этих словах Серьговский еле сдержал свое радостное ликование. Такой удачи он никак не мог ожидать. Теперь-то у него появилась уверенность, что задание он выполнит. Хотя в его воинском требовании на проезд значился город Смоленск, но истинной целью его был город Волуйск, с его штабом Восточной резервной армии. Из разговора с Кюхельманом он уже сумел сделать вывод, что тот является сотрудником штаба армии, и скорее всего, работает в контрразведке, раз обмолвился о том, что выявляет шпионов. Возможность завести приятельские отношения с Кюхельманом была не просто большой удачей, это была уже половина самого сложного дела во всей операции. Серьговский сразу же полез в свой чемодан и достал бутылочку французского коньяка.