Но так как, по словам Писания, царь дерзостен впадет в злая (Притч.13:38), и путие нечестивых темни, не ведят, како претыкаются (Притч.4:19), то, спустя немного времени, Константин, против которого возмутилось собственное его войско, лишается обоих глаз и низлагается с царского престола, как ненавистное и невыносимое бремя. Тогда опять возвышается его мать, христолюбивая Ирина, которую прежде он, предавшись разврату, удалил из царского двора. Эта боголюбивейшая жена, как скоро приняла кормило царства, вызывает из ссылки великого Феодора и вводит его в общение со святейшим патриархом Тарасием, между тем как Иосиф, по низложении Константина, лишен был священного сана. Оба они, говорила царица, поступили хорошо и богоугодно: один, как явившийся защитником евангельских догматов до крови и мучений и чрез это имеющий доставить потомкам чистое спасение душ, а другой, как с пользою применявшийся к обстоятельствам (οοο [5]) и отклонивший злобное намерение неистового царя, угрожавшего причинить Церкви Христовой зло хуже царствовавших прежде него, если бы он встретил препятствие своим пожеланиям. Это подтвердил и святейший Тарасий, вступив в общение с отцом нашим, как писал сам подвижник Спасителя Феодор. С ними согласимся и мы и не будем осуждать ни одной из сторон; но, одобряя того и другого, не перестанем однако повиноваться евангельским заповедям; ибо то, что делается применительно, не есть закон, и не все отличается безукоризненностию" [6].

Этот отрывок из жития преп. Феодора я восполню некоторыми данными, заимствованными из более подробного очерка жизни и деятельности св. Феодора. В этом очерке, приложенном, как я сказал раньше, к "Творениям" св. отца, с большею обстоятельностью изложено это церковно-историческое событие, связанное с великими личностями св. патриарха Тарасия и св. игумена Феодора Студита. Вот что, между прочим, мы там находим.

Не имея законных оснований для развода со своей супругой, император обвинил ее в том, будто она злоумышляла на его жизнь, и на этом основании "в январе 795 года сделал распоряжение о насильственном ее заключении в одном из византийских монастырей. Вслед за тем Константин VI возбудил пред константинопольским патриархом Тарасием дело о формальном разводе с Марией и о разрешении ему повенчаться с фрейлиной императрицы> Феодотой. Но для патриарха Тарасия были вполне ясны тайные мотивы беззаконного поступка василевса, он глубоко скорбел о беспутстве и прелюбодеянии императора, навлекших на него тягчайший позор не только в Византии, но и за пределами ее, среди варварских народов, - для благочестивого патриарха не было сомнения и в искусственности и фальши взведенного на императрицу Марию обвинения, которое лишь компрометировало василевса, поэтому он, в ответ на все ходатайства Константина о признании за ним права на вступление во второй брак, категорически отрицал это право, отказывался подчиниться его непохвальному решению и предпочитал перенести тяжелые наказания и даже смерть, чем исполнить его волю о заключении брака с Феодотой.

Когда увещания патриарха не достигли цели, и император по-прежнему настаивал на вторичном его браке, то патриарх Тарасий пригрозил ему отлучением от святого причастия. Встретив достойное противодействие со стороны патриарха, император в гневе заявил ему, что он восстановит в церкви иконоборческую смуту и вновь воздвигнет гонение на святые иконы, если патриарх не подчинится его воле. Но и эта угроза оказалась напрасной, так как патриарх опять отказал императору в церковном благословении его брака. При таких условиях император Константин VI обратился к помощи рядового византийского духовенства. Его единомышленником в этом деле оказался эконом великой константинопольской церкви (Святой Софии), иеромонах Иосиф, который, вопреки распоряжению патриарха Тарасия, но по воле василевса, и совершил его брак с Феодотой 4 сентября 796 г. в придворном храме св. Маманта" [7].

Как же отнесся к этому факту патриарх Тарасий?

"Бесспорно, он принципиально осуждал поступок василевса, признавал его с канонической точки зрения беззаконным, считал царя нарушителем церковных правил, заслуживающим отлучения от церковного общения, - но дальше этого теоретического осуждения Тарасий не шел, встречая в принципе экономии [b], которым он руководился, препятствие к фактическому принятию против царя мер, согласных со всею строгостью канонов... Ослабив строгость церковных правил, патриарх этим самым удержал обезумевшего императора от большего зла, так как, в противном случае, Константин VI грозил сделаться врагом божественных икон и опять воздвигнуть в церкви лютое гонение на иконопочитателей.

Политике патриарха Тарасия следовали и все многочисленные по составу и разнообразные по общественному положению сторонники спасительной экономии ...>.

Совершенно иное отношение к незаконному браку императора было со стороны преподобного Феодора вместе с Платоном и всем братством Саккудионского монастыря" [8].

Каково было их отношение, вы видели из приведенного мною житийного отрывка, который достаточно выясняет начало, течение и конец всего дела. Чтобы подчеркнуть главную цель, ради которой я познакомил вас с этой блестящей страницей из жизни великого исповедника Христова Феодора, скажу нечто в связи с тем, что говорено было в двух предыдущих моих письмах.

Из истории Флорентийского собора и Константинопольского, созванного против св. Григория Паламы, вы видели, как в вопросах веры нравственная сила одиноких личностей (Марка, митрополита Ефесского и св. Григория Паламы, архиепископа Солунского), являвшихся орудием таинственного Промысла Божия, преодолевала в конце концов канонический авторитет иерархии и давление высшей государственной власти, стоявших на стороне заблуждения и противившихся вселенскому сознанию Церкви. Подтверждая эту истину о господственном значении в Церкви нравственного авторитета, вышеприведенное событие из жизни преп. Феодора Студита имеет и свои отличительные черты сравнительно с тем, что мы видели в борьбе за истину Православия Марка Ефесского и Григория Паламы.

Во-первых, преп. Феодора никто не призывал на защиту поруганной правды Евангелия и Церкви. Он сам, по собственной инициативе, взялся за оружие и с горстью единомышленных иноков своего монастыря обнажил духовный меч против владыки мира, византийского императора.

Другое обстоятельство, для нас особенно поучительное, это то, что в то время как в первых двух случаях были две противостоящие друг другу стороны, в последнем, связанном с Феодором Студитом, наблюдаются как бы три центра: совершивший преступление император, резко обличающий его и отлучающий от общения с собой игумен Феодор с братией и молчаливо (а сначала и гласно) не одобряющий и протестующий, но и церковно не карающий императора патриарх Тарасий со своими единомышленниками. Таким образом, выступая против преступного царя, преп. Феодор затрагивал и св. мужа Тарасия, хотя и порицавшего поведение императора, но не оказывавшего ему сопротивления до конца, не отлучавшего его от Церкви.

Если вы, дорогие мои, со тщанием прочитали предложенный вам мною отрывок из жития преп. Феодора, то обратили внимание на положение, которое заняла царица Ирина по отношению к патриарху Тарасию и игумену Феодору: она усмотрела нравственную целесообразность действий за тем и за другим.

Что касается разности действования этих лиц, то, помимо разницы личных характеров, она объясняется разностью положения в Церкви патриарха и игумена. Если игумену небольшого монастыря можно было действовать, не принимая в соображение угрозы императора возобновить иконоборческие гонения, в случае решительного сопротивления со стороны патриарха, то патриарх, по самому положению своему ответственный за "тихое и безмолвное житие" [9] всего православного народа, естественно чувствовал себя связанным этой угрозой, памятуя все ужасы иконоборчества.