Обыкновенно этот период нашей церковной истории, обнимающий времена монгольского ига над Россиею, называют монгольским, и мы для краткости и общепонятности охотно удерживаем такое название, хотя оно и не выражает вполне самого характера периода.

ГЛАВА I

ИЕРАРХИЯ

Время от митрополита Кирилла II до митрополита святого Ионы можно назвать по преимуществу переходным временем в истории собственно нашей митрополии. Прежде общим правилом было избирать и поставлять для России митрополитов в Греции и из греков. Теперь допущено было избирать для России митрополитов то в Греции, то в России или Литве, из греков и русских или других славян, по этому поводу появились в России и Литве искательства митрополитского сана и случалось, что, когда в России избирался один митрополит и отправлялся в Грецию для поставления, там уже был избран и поставлен другой. Со времени митрополита Ионы все Русские митрополиты избирались только в России и Литве и из русских, а иногда литовцев. Прежде вся Русская Церковь составляла одну митрополию. Теперь начался ряд попыток к разделению Русской митрополии на две и даже на три - попыток, которые по временам увенчивались успехом, хотя ненадолго, и послужили новым поводом к искательствам митрополитской кафедры и к разным другим беспорядкам. С митрополита Ионы Русская митрополия окончательно разделилась на две. Прежде кафедра Русского первосвятителя постоянно находилась в Киеве, и все первосвятители жили там. Теперь митрополиты переселились лично сперва во Владимир на Клязьме, потом в Москву, не перенося, однако ж, туда своей кафедры, и потому, живя во Владимире и Москве, продолжали называться Киевскими и всея России; а митрополиты, управлявшие западнорусскими епархиями, по временам отделявшимися от Московской митрополии, жили то в Киеве, то в Галиче, то в Вильно, и носили титул Киевских и всея России, или Галицких, или Литовских. С митрополита Ионы, по окончательном разделении митрополии, митрополиты, жившие в Москве, начали называться Московскими и всея России, а митрополиты западнорусские - Киевскими и всея России.

I

В то время, когда Киев был разорен монголами и не стало Киевского митрополита Иосифа, этот город находился во власти галицкого князя Даниила, самого сильного из князей южнорусских. Поэтому неудивительно, если Даниил счел себя вправе и даже обязанным посреди всеобщих смут и бедствий, постигших Церковь и отечество, позаботиться об избрании нового митрополита для Киевской кафедры, не имея, может быть, возможности снестись о том с патриархом. Но каким образом Даниил избрал Кирилла на митрополию - один ли с братом своим Васильком или с согласия русских епископов, в каком году произошло это избрание и кто был Кирилл до избрания, имел ли сан епископа или еще не имел, - сведений не сохранилось. Известно только, что в 1243 г. Кирилл носил уже имя митрополита и что еще прежде избрания его епископ Угровский Иоасаф покушался самовольно занять кафедру митрополии, но за то лишился и собственной 2. Нельзя также определительно сказать, всею ли Русскою Церковию управлял Кирилл со времени своего избрания или только южными ее епархиями и в чем состояло это управление. Но сомнительно, чтобы русские иерархи, особенно северных епархий, не находившихся во владениях князя Даниила, согласились подчиниться избранному им митрополиту, пока последний не был утвержден патриархом.

В 1246 г. Даниил, пришедши из Орды, утвержденный в своей княжеской власти татарским ханом, решился наконец вместе с братом своим Васильком послать и Кирилла в Грецию для утверждения его в митрополитской власти 3. Кирилл отправился чрез владения короля венгерского Белы, но по неотступным просьбам последнего, который обещался притом проводить его к грекам с великою честию, если только святитель примирит и породнит его с князем Даниилом, должен был воротиться назад, успел склонить Даниила на предложения короля, пошел вместе с князем в Венгрию и, совершив там бракосочетание сына Даниилова Льва с дочерью Белы, продолжал свой путь в Никею, где жил тогда Константинопольский патриарх Мануил II. Скоро ли согласился патриарх на поставление нашего митрополита, долго ли совершалось его путешествие и в чем состояли первые его действия по возвращении в отечество, неизвестно. Только в 1250 г. о нем упоминают летописи, что он отправился из Киева в Чернигов, потом в Рязань и в землю Суздальскую 4.

Много скорбей и трудов ожидало нашего первосвятителя на его высоком поприще. В Киеве он не мог найти для себя приюта и пристанища. Кафедральный Софийский собор и митрополичий дом были разорены и опустошены; Десятинный храм лежал в развалинах; знаменитая Печерская обитель, также разоренная, была покинута иноками; во всем городе едва насчитывалось домов с двести и жителей оставалось весьма мало, да притом Киев постоянно подвергался набегам татарским. Нужно было митрополиту избрать для себя новое местопребывание. Поселившись в Галиче или в каком-либо другом из галицких городов, он был бы слишком отдален от севера России, где находилось и более епархий, чем на юге, и гораздо многолюднейших. Кирилл решился остановиться во Владимире Суздальском, не перенося, однако ж, сюда митрополитской кафедры: этот город давно уже возвысился над Киевом в гражданском отношении, считался столицею великих князей русских и мог быть по значению своему вполне приличным, а по географическому положению очень удобным местом для пребывания первосвятителя Русской Церкви. К тому ж во Владимире не было тогда своего епископа и епархиею еще с 1239 г. по смерти епископа Митрофана, сгоревшего при нашествии татар во владимирском соборе вместе с княжеским семейством и множеством народа, управлял Ростовский епископ Кирилл 5. Из Владимира митрополит предпринимал по временам путешествия в Новгород (в 1251 г.), Киев и другие города; но чаще является действующим в самом Владимире: так, в 1250 г. он венчал здесь сына великого князя Ярослава Андрея, брата святого Александра Невского; в 1252 г. торжественно встречал у Золотых ворот святого Александра Невского, возвратившегося из Орды, и посадил его на великокняжеский престол; в 1255 г. погребал брата святого Александра Невского Константина; в 1261-1262 гг. благословил избрать и рукоположил нового епископа Ростову Игнатия; в 1263 г. встретил и похоронил тело самого героя Невского в Рождество-Богородицком владимирском монастыре. Вообще, не прежде как в 1274 г. митрополит Кирилл поставил для Владимира особого епископа - Серапиона, из архимандритов Киево-Печерской лавры, а сам переселился в Киев, где в 1276 г. совершил рукоположение Новгородского епископа Климента 6. И хотя чрез четыре года (1280) первосвятитель снова посетил Владимир и вообще область Суздальскую и здесь в городе Переяславле даже скончался (9 декабря), но тело его, принесенное сначала во Владимир, отправлено было потом в Киев и там погребено в кафедральном Софийском соборе 7.

Другою, важнейшею, заботою митрополита Кирилла была забота о благоустроении духовенства и всей паствы. С этою-то целию он предпринимал частые путешествия по России и, проходя грады и веси, "по обычаю своему учаше, наказуяше, исправляше" 8. Он всюду встречал не только развалины жилищ, храмов и обителей, не только бедствия и слезы соотечественников, но, к сугубому прискорбию, и разные беспорядки, церковные и нравственные, вкравшиеся или утвердившиеся посреди всеобщего расстройства, произведенного нашествием монголов. Епископы редко обозревали свои епархии; на священнические степени возводились лица без надлежащего внимания к их достоинствам и часто по святокупству; в совершении Божественной литургии и других служб допускаемы были произвольные отступления от древнего чина; народ предавался играм и обычаям, противным духу веры. Желая искоренить все это, митрополит воспользовался собранием епископов, бывших во Владимире в 1274 г. по случаю рукоположения Серапиона, и вместе с Собором постановил правила, которые доселе остаются памятником его пастырской мудрости и ревности к своему долгу 9.

Нужно еще было митрополиту Кириллу отстоять и защитить права духовенства и вообще Русской Церкви пред монгольскими ханами. Не знаем, путешествовал ли сам Кирилл в Орду, как путешествовали его преемники, чтобы испросить ярлык ханский в охранение от татар святой веры и привилегии своих и всего клира; но древнейший из ярлыков, до нас дошедших, дан был в митрополитствование Кирилла ханом Менгу-Темиром, вероятно, по случаю вступления его на престол в 1267 г., и в этом ярлыке говорится, что такие же ярлыки были даны и прежними ханами Русскому митрополиту и церковным людям 10. Впрочем, Кирилл мог получать ярлыки, которые обыкновенно испрашивались у каждого вновь воцарившегося хана, чрез епископов Ростовских: сперва чрез Кирилла, два раза бывшего в Орде у предшественника Менгу-Темирова Берге, и потом чрез Игнатия, который также двукратно ходил в Орду, в последний раз в 1280 г., по выражению летописца, вообще "за причет церковный" 11. Простирая свой попечительный взор и на тех несчастных, которые целыми тысячами отводимы были из России в Орду как пленники или должны были путешествовать в Орду и иногда проживать там долгое время, митрополит Кирилл исходатайствовал у хана позволение основать в самом Сарае православную епархию и в 1261 г. поставил туда первого епископа Митрофана, подчинив ему и древнюю епархию Переяславскую 12.

Преемником митрополита Кирилла, правившего с такою высокою ревностию целые тридцать лет отечественною Церковию в самое тяжкое время владычества монгольского, был митрополит Максим, родом грек, избранный и рукоположенный в Царьграде в 1283 г. Прибыв в Россию, он немедленно отправился в Орду: тогда, верно, уже начался обычай, по которому все наши митрополиты и епископы, подобно князьям, должны были ездить в Орду, чтобы получить от хана утверждение в своей власти и ярлык или, по крайней мере, отправляли туда своих послов для этой цели. По возвращении в Киев Максим созвал (1284) к себе всех русских епископов: являться к новому митрополиту было в обыкновении у наших святителей и прежде; но теперь побуждением к Собору могли послужить еще потребности бедствующей Церкви. В следующем (1285) году первосвятитель обходил всю землю Русскую, повсюду уча и исправляя дела церковные, и, между прочим, посетил землю Суздальскую, Новгород и Псков. В 1288 г. он рукоположил в киевском Софийском соборе епископа Владимирского и Суздальского Иакова; в 1289 г. там же рукоположил епископов Ростовского Тарасия и Тверского Андрея. В 1295 г. снова приезжал в землю Суздальскую и здесь рукоположил во Владимир и Суздаль епископа Симеона 13. Наконец, не вынося более насилия от татар, вследствие которого разбежался весь Киев, митрополит в 1299 г. принужден был совершенно оставить свою митрополию и переселиться в землю Суздальскую со всем своим клиросом: здесь он, подобно предшественнику своему, сам сел на стол во Владимире, а Владимирского епископа Симеона посадил в Ростове 14. Это было, однако ж, только личное переселение митрополита Максима во Владимир, совершенно похожее на бывшее переселение митрополита Кирилла II, а не перенесение самой митрополитской кафедры, которая по-прежнему оставалась и считалась в Киеве. Вскоре за тем (1300) Максим ходил в Новгород вместе с двумя епископами - Ростовским и Тверским для рукоположения Новгородского владыки Феоктиста, а в следующем году был в Царьграде и присутствовал на тамошнем Соборе 15. Во время последнего путешествия он обозревал Волынскую землю, и здесь, в числе прочих, ему представлялся игумен Ратского монастыря Петр со своею братиею и поднес ему икону Пресвятой Богородицы, собственного письма, впоследствии богато украшенную святителем, - тот самый Петр, который чрез несколько лет сделался его преемником. В 1305 г. митрополит Максим скончался и погребен был не в Киеве при митрополитской кафедре, а во Владимире, в соборной церкви Пресвятой Богородицы 16.

По смерти Максима один из игуменов (судя по месту действия, владимирский), именем Геронтий, взял его святительскую ризницу, утварь, самую икону, подаренную ему некогда игуменом Петром, а также церковных сановников и отправился в Константинополь искать себе поставления на Русскую митрополию. Это, конечно, он сделал не без согласия светских властей города Владимира и некоторых из духовенства: иначе трудно объяснить, как никто ему не возбранил распоряжаться митрополитскою ризницею и утварью и как решились сопутствовать ему церковные сановники, т. е., вероятно, митрополичьи бояре. Поступок Геронтия, когда огласился в России, не понравился очень многим, особенно же волынскому князю Георгию Львовичу. Не желая видеть первосвятителя в лице властолюбивого Геронтия и, может быть, недовольный переселением Киевских митрополитов на север России, Георгий "восхоте Галичскую епископию в митрополию претворити" и убедил ратского игумена Петра ехать к Цареградскому патриарху с письмом от князя и с его послом 17.

Надобно заметить, что Петр родился на Волыни от благочестивых родителей 18. Семи лет он отдан был обучаться грамоте и сначала учился очень медленно и без усердия, а потом с таким успехом, что превзошел всех сверстников. Двенадцати лет поступил он в монастырь, где служил при пекарне, носил на себе дрова и воду для всей братии, мыл их власяницы, отличался кротостию, смирением и высокими подвигами поста и молитвы. Здесь он сильно пожелал научиться иконному письму "и бысть иконник чуден". Иконы свои он раздавал чрез своего наставника братии и некоторым христолюбцам, посещавшим обитель, а иногда и продавал, чтобы творить милостыню нищим. Чрез несколько лет после своего пострижения он удостоился за свое благочестие сана диаконского, а потом и пресвитерского, не переставая по-прежнему служить братии. Еще спустя несколько времени, по благословению своего наставника, удалился из обители и, обходя окрестные пустыни, нашел уединенное место на реке Рате, где построил церковь и основал монастырь. Новая обитель вскоре наполнилась иноками, и Петр, сделавшись ее игуменом, до того прославился своими подвигами, что сделался известным и князю, и вельможам, и всей Волынской стране. Потому-то, без сомнения, и пал на него выбор князя. Петр отправился в Константинополь после Геронтия, но прибыл туда прежде его. Случилось так, что, когда Геронтий сел на корабль и поплыл к Царьграду, поднялась сильная буря и долго носила корабль по морю; между тем как Петр взошел на другой корабль и благополучно достиг греческой столицы. Патриарх Афанасий, прочитав письмо от князя галицкого и выслушав его посла, с любовию принял Петра, немедленно созвал Собор для избрания его в митрополита Русского и рукоположил его. Чрез несколько дней прибыл наконец и Геронтий, истомленный бурею; но патриарх, испытав его, не согласился его посвятить и сказал ему между прочим: "Не достоит миряном избрания святительския творити" - новое доказательство, что Геронтий отправлялся в Грецию не без согласия светских властей страны Суздальской. Затем патриарх взял у него святительские одежды, пастырский жезл, икону, писанную некогда Петром, и церковных сановников, и все передал Петру как действительному первосвятителю Киевскому и всея России, и вскоре отпустил его в отечество - это было в 1308 г. 19 Таким образом, мысль волынского князя осуществилась только вполовину: игумен Петр сделан митрополитом, но епископия Галицкая не возведена на степень особой митрополии.

Святитель, скажем словами его современного жизнеописателя, "начал учить заблудших христиан, ослабевших по причине нашествия поганых иноверцев, толковал и излагал евангельские и апостольские писания, подобно Василию Великому, Иоанну Златоусту и Григорию, всюду являл свое смирение и тем утверждал истинную веру в христианах, обходя землю Волынскую, Киевскую и Суздальскую". Здесь в городе Владимире 5 июня 1309 г. он рукоположил Новгородского епископа Давида 20. Очень естественно, если некоторые, особенно в Суздальской земле, недовольные избранием Петра по воле одного князя галицкого, а может быть, и неуспехом своего избранника Геронтия и не зная личных достоинств нового архипастыря, не хотели принимать его; но вскоре они раскаялись и со смирением покорились ему. Остался, однако ж, один завистник - Тверской епископ Андрей, сын литовского князя Герденя, человек легкого ума и честолюбивый: он мог завидовать Петру, бывшему игумену галицкому, потому что, епископствуя в городе и области, где княжил тогда великий князь всея России (Михаил Тверской), сам, может быть, тайно желал и рассчитывал занять престол Русской митрополии. Как бы то ни было, только Андрей не устыдился сделать ложный донос на святителя Петра Константинопольскому патриарху Афанасию. Патриарх послал в Россию одного из своих клириков, мужа сановитого, мудрого и рассудительного, и повелел рассмотреть дело на Соборе. Собор составился (не позже 1311 г.) в Переяславле Залесском, и на Соборе присутствовали, кроме митрополита и епископа Андрея, Ростовский епископ Симеон, два сына великого князя тверского Димитрий и Александр, многие другие князья, вельможи и воеводы, множество игуменов и священников 21. Когда патриарший клирик объявил о доносе на святителя и самый донос был прочитан, тогда восстало на Соборе сильное волнение, так что для укрощения его святой Петр сказал присутствующим: "Братие и чада! Я не лучше пророка Ионы; если ради меня великое смятение, изгоните меня, да утихнет молва". Все желали знать, кто это взвел на человека Божия такие клеветы, и виновник скоро сделался известным, посрамленный и уничиженный. Но святой Петр не сделал ему никакого зла, а только сказал: "Мир тебе, чадо, не ты сотворил это, а дьявол". По окончании Собора святитель еще с большею ревностию начал учить не только грады, но и веси, проходя все места и забывая труды и болезни свои в попечении о духовном стаде.