Исаак Сирин, св. Слова подвижнические. Сл. № 57. М. 1858. С. 420. ^

М. Антонов. Перестройка и мировоззрение. // "Москва". 1987. № 9. С. 157. ^

Там же. С. 165 ^

4. Свобода христианина, свобода Церкви и религиозная свобода

Понимание свободы имеет несколько смыслов. Здесь отметим три. Первый - метафизическое ее измерение, когда под свободой понимается одно из самых фундаментальных свойств человеческой природы - свобода воли, выражающаяся во внутреннем самоопределении личности перед лицом выбора прежде всего, между добром и злом. Свобода воли является тем свойством, утрата которого приводит к полной деградации личности. Над этой свободой человека не властен никто: ни другой человек, ни общество, ни законы, ни какая угодно власть, ни демоны, ни ангелы, ни Сам Бог. Макарий Египетский говорит: "А ты создан по образу и подобию Божию, потому что как Бог свободен и творит, что хочет ... так свободен и ты" [1]. "Поэтому природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла, и для благодати Божией, и для супротивной силы. Но она не может быть приневоливаема" [2]. Классический афоризм отцов Церкви: "Бог не может спасти нас без нас", - прекрасно выражает христианское понимание смысла и значения этой свободы.

Второе измерение свободы - социальное. Оно означает совокупность определенных прав личности в государстве, в обществе. В этой области более всего возникает трудных вопросов, поскольку в обществе в соприкосновение приходит множество лиц, обладающих свободой воли. В целом - это проблема внешних свобод человека, или проблема разрешенных (законом, обычаями, религией, общепринятой моралью) поступков в окружающем мире.

И третье измерение свободы - свобода духовная. Она, в отличие от внешней свободы, означает власть человека над своим эгоизмом, своими страстями, греховными чувствами, желаниями - над самим собой. Такая свобода приобретается лишь при правильной духовной жизни, делающей верующего способным к общению с Богом, Который один лишь обладает абсолютной духовной свободой. Великой свободы достигают святые, очистившиеся от страстей [3]. Относительной духовной свободой обладает каждый "обычный" человек (ср. Ин. 8:34). И лишь ожесточившиеся во зле, хулящие Духа Святого (Мф. 12:31-32) и ставшие неспособными к добру потеряли ее. Христианство, таким образом, идеал духовной свободы видит в Боге, и тем самым в принципе отрицает возможность существования какой-то абсолютной свободы ("по ту сторону добра и зла") в человеке. Свобода человека относительна... Она стоит и падает, преодолевается и превосходится на путях тварной жизни к ее обожению. Свобода не есть самостоятельная мощь в себе, и она есть немощь в своем противоположении Божеству. Св. Исаак Сирин говорит: "Ибо в веке несовершенном нет совершенной свободы" [4].

Апостол Павел говорит: "Где Дух Господень, там свобода" (2Кор. 3:17). Он называет человека, достигшего духовной свободы, "новым" (Еф.4:24), подчеркивая этим обновленность его ума, сердца, воли и тела. Напротив, живущего греховно называет "ветхим" (Еф. 4:22), "рабом" (Рим. 6:6-17), как не имеющим силы следовать тому, о чем ему говорят и вера, и разум, и совесть, и о чем он хорошо знает, что оно несомненно является для него благом. Это состояние духовного рабства как антитезу истинной свободе апостол Павел описывает в следующих ярких словах: "Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю... Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю ... в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного" (Рим. 7:15-23).

Отличие духовной свободы от свободы воли хорошо выразил Кант: "Под свободой в космологическом (метафизическом - А.О.) смысле я разумею способность самопроизвольно начинать состояние. Свобода в практическом (нравственном, духовном - А.О.) смысле есть независимость воли от принуждения чувственности" [5].

Указанные три измерения свободы позволяют с полной определенностью говорить о том, какая свобода для христианина должна быть первичной целью его жизни. Безусловно, это свобода духовная, которая, как уже было сказано, приобретается лишь в процессе праведной жизни. Что это за жизнь, какие существуют в ней законы, по каким критериям можно судить о правильности или неверности избранного пути, наконец, какие ступени проходит в ней человек, достигая такой свободы, - это важная тема, требующая специального рассмотрения (см. гл. VII).

В иных измерениях должно говорить о свободе Церкви. Для этого прежде необходимо обратиться к пониманию Церкви.

Церковь есть единство в Духе Святом всех разумных творений, следующих воле Божией, и таким образом входящих в Богочеловеческий Организм Христов - "Тело Его" (Еф. 1:23) [6]. Степень причастности Ему отдельного христианина ("И вы - Тело Христово, а порознь - члены". 1Кор.12:27), естественно, сокрыта от внешнего взора, поскольку искренность веры и святость души невидимы и неизмеримы мерками человеческими.

Внешним, и всегда несовершенным выражением этого Организма Христова - Церкви - является видимая христианская община во главе с епископом (Поместная, Вселенская Церкви), имеющая единство веры, основ духовной жизни, управления и дисциплины. Членство в видимой Церкви уже не представляет тайны: все крещёные, независимо от святости или порочности их жизни, но канонически не исключенные из нее, принадлежат к ней. Поэтому никакая Поместная Церковь не гарантирована от деградации, вплоть до полной потери Духа Святого и превращения в мирскую, по своим задачам и цели организацию, в "языческую неплодную церковь", хотя бы и сохраняющую всю христианскую атрибутику.

Однако пока видимая Церковь хранит неповрежденным догматическое учение, правильное учение о духовной жизни, основные принципы канонического устройства и ревность своих членов к жизни по Евангелию, в ней и при наличии естественных человеческих недостатков, пребывает, как душа в теле, Святой Дух Пятидесятницы, и она является, своего рода, тем маточным раствором, в котором происходит процесс рождения, становления и спасения христианина.