В полном согласии с этими взглядами ученых высказываются и наши отечественные философы. В коллективном труде "Логика научного исследования", составленном под руководством директора Института философии П.В. Копнина (1971), читаем: "К идеалу научного знания всегда предъявлялись требования строгой определенности, однозначности и исчерпывающей ясности. Однако научное знание всякой эпохи, стремившееся к этому идеалу, тем не менее не достигало его. Получалось, что в любом, самом строгом научном построении всегда содержались такие элементы, обоснованность и строгость которых находились в вопиющем противоречии с требованиями идеала. И что особенно знаменательно - к такого рода элементам принадлежали зачастую самые глубокие и фундаментальные принципы данного научного построения. Наличие такого рода элементов воспринималось обычно как просто результат несовершенства знания данного периода. В соответствии с такими мнениями в истории науки неоднократно предпринимались и до сих пор предпринимаются энергичные попытки полностью устранить из науки такого рода элементы. Однако эти попытки не привели к успеху. В настоящее время можно считать доказанной несводимость знания к идеалу абсолютной строгости. К выводу о невозможности полностью изгнать даже из самой строгой науки - математики - "нестрогие" положения, после длительной и упорной борьбы, вынуждены были прийти и "логицисты"...

Все это свидетельствует не только о том, что любая система человеческого знания включает в себя элементы, не могущие быть обоснованными теоретическими средствами вообще, но и о том, что без наличия подобного рода элементов не может существовать никакая научная система знания" [6].

Подобные заявления ученых и мыслителей становятся еще более понятными в свете общего взгляда на характер развития научного знания. Все оно делится как бы на две неравные части: первая - действительное знание (строго проверенные факты, научный аппарат), имеющее незначительный объем, и вторая - незнание, занимающее почти весь спектр науки (теории, гипотезы, модели - "догадки", по выражения Р. Фейнмана). Самое любопытное при этом, что по мере роста первой части (знания), объем второй (незнания) увеличивается значительно интенсивнее, поскольку решение каждой проблемы, как правило, порождает целый круг новых проблем.

Академик В.И. Вернадский, оценивая процесс развития познания в науке, писал: "Создается единый общеобязательный, неоспоримый в людском обществе комплекс знаний и понятий для всех времен и для всех народов. Эта общеобязательность и непреложность выводов охватывает только часть научного знания - математическую мысль и эмпирическую основу знаний - эмпирические понятия, выраженные в фактах и обобщениях. Ни научные гипотезы, ни научные модели в космогонии, ни научные теории, возбуждающие столько страстных споров, привлекающие к себе философские искания, этой общеобязательностью не обладают. Они необходимы и неизбежны, без них научная мысль работать не может. Но они преходящи, и в значительной, непреодолимой для современников степени неверны и двусмысленны: как Протей художественной чеканки, они непрерывно изменчивы" [7]. (Академик Г. Наан потому как-то заметил: "Мало кто знает, как много надо знать для того, чтобы знать, как мало мы знаем...")

Именно по той причине, что главная движущая часть науки никогда не есть знание окончательное и истинное, Фейнман говорил о ее недостоверности. Польский ученый С. Лем назвал эту часть науки мифом: "И как каждая наука, кибернетика создает собственную мифологию. Мифология науки - это звучит как внутреннее противоречие в определении. И все же любая, даже самая точная наука развивается не только благодаря новым теориям и фактам, но благодаря домыслам и надеждам ученых. Развитие оправдывает лишь часть из них. Остальные оказываются иллюзией и поэтому подобны мифу" [8].

Современный русский ученый В.В. Налимов прямо заключает, что "рост науки - это не столько накопление знаний, сколько непрестанная переоценка накопленного - создание новых гипотез, опровергающих предыдущие. Но тогда научный прогресс есть не что иное, как последовательный процесс разрушения ранее существующего незнания. На каждом шагу старое незнание разрушается путем построения нового, более сильного незнания, разрушить которое, в свою очередь, со временем становится все труднее...

И сейчас невольно хочется задать вопрос: не произошла ли гибель некоторых культур, скажем египетской, и деградация некогда мощных течений мысли, например древнеиндийской, потому, что они достигли того уровня незнания, которое уже не поддавалось разрушению? Кто знает, сколь упорной окажется сила незнания в европейском знании?" [9]

Условность научного знания становится еще более очевидной при рассмотрении научных критериев истины.

Берг Л. Наука, ее содержание, смысл и классификация. Пг., 1922. С. 18-23 ^

Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики / Пер. с англ. М., 1966. С. 30. ^

Фейнман Р. Характер физических законов / Пер. с англ. М., 1968. С. 77-78. ^

Гейзенберг В. Философские проблемы атомной физики / Пер. с нем. М., 1953. С. 64-66. ^

Оппенгеймер Р. О необходимости экспериментов с частицами высоких энергий // Техника - молодежи. 1965. №4. С. 10. ^

Логика научного исследования / Под ред. П.В. Копнина. М., 1965. С. 230-231. ^