"Заочно, кажется, так ведь любил их", -- промелькнуло в его голове.

-- Знаешь, Родя, Марфа Петровна умерла! -- вдруг выскочила Пульхерия Александровна.

-- Какая это Марфа Петровна?

-- Ах, боже мой, да Марфа Петровна, Свидригайлова! Я еще так много об ней писала тебе.

-- А-а-а, да, помню... Так умерла? Ах, в самом деле? -- вдруг встрепенулся он, точно проснувшись. -- Неужели умерла? Отчего же?

-- Представь себе, скоропостижно! -- заторопилась Пульхерия Александровна, ободренная его любопытством, -- и как раз в то самое время, как я тебе письмо тогда отправила, в тот самый даже день! Вообрази, этот ужасный человек, кажется, и был причиной ее смерти. Говорят, он ее ужасно избил!

-- Разве они так жили? -- спросил он, обращаясь к сестре.

-- Нет, напротив даже. С ней он всегда был очень терпелив, даже вежлив. Во многих случаях даже слишком был снисходителен к ее характеру, целые семь лет... Как-то вдруг потерял терпение.

-- Стало быть, он вовсе не так ужасен, коли семь лет крепился? Ты, Дунечка, кажется, его оправдываешь?

-- Нет, нет, это ужасный человек! Ужаснее я ничего и представить не могу, -- чуть не с содроганием ответила Дуня, нахмурила брови и задумалась.

-- Случилось это у них утром, -- продолжала, торопясь, Пульхерия Александровна. -- После того она тотчас же приказала заложить лошадей, чтоб сейчас же после обеда и ехать в город, потому что она всегда в таких случаях в город ездила; кушала за обедом говорят, с большим аппетитом...

-- Избитая-то?

-- ... У ней, впрочем, и всегда была эта... привычка, и как только пообедала, чтобы не запоздать ехать, тотчас же отправилась в купальню... Видишь, она как-то там лечилась купаньем; у них там ключ холодный есть, и она купалась в нем регулярно каждый день, и как только вошла в воду, вдруг с ней удар!

-- Еще бы! -- сказал Зосимов.

-- И больно он ее избил?

-- Ведь это все равно, -- отозвалась Дуня.

-- Гм! А впрочем, охота вам, маменька, о таком вздоре рассказывать, -- раздражительно и как бы нечаянно проговорил вдруг Раскольников.

-- Ах, друг мой, да я не знала, о чем уж и заговорить, -- вырвалось у Пульхерии Александровны.

-- Да что вы, боитесь, что ль, меня все? -- сказал он с искривившеюся улыбкою.

-- Это действительно правда, -- сказала Дуня, прямо и строго смотря на брата. -- Маменька, входя на лестницу, даже крестилась от страху.

Лицо его перекосилось как бы от судороги.