-- У меня, брат, со вчерашнего твоего голова... Да и весь я как-то развинтился, -- начал он совсем другим тоном, смеясь, к Разумихину.

-- А что, интересно было? Я ведь вас вчера на самом интересном пункте бросил? Кто победил?

-- Да никто, разумеется. На вековечные вопросы съехали, на воздусех парили.

-- Вообрази, Родя, на что вчера съехали: есть или нет преступление? Говорил, что до чертиков доврались!

-- Что ж удивительного? Обыкновенный социальный вопрос, -- рассеяно ответил Раскольников.

-- Вопрос был не так формулирован, -- заметил Порфирий.

-- Не совсем так, это правда, -- тотчас же согласился Разумихин, торопясь и разгорячаясь по обыкновению. -- Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение. Я хочу. Я из кожи лез вчера с ними и тебя поджидал; я и им про тебя говорил, что придешь... Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление есть протест против ненормальности социального устройства -- и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, -- и ничего!..

-- Вот и соврал! -- крикнул Порфирий Петрович. Он видимо оживлялся и поминутно смеялся, смотря на Разумихина, чем еще более поджигал его.

-- Н-ничего не допускается! -- с жаром перебил Разумихин, -- не вру!.. Я тебе книжки ихние покажу: все у них потому, что "среда заела", -- и ничего больше! Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так как не для чего будет протестовать, и все в один миг станут праведными. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится наконец в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути! Оттого-то они так инстинктивно и не любят историю: "безобразия одни в ней да глупости" -- и все одною только глупостью объясняется! Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души! Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна! А тут хоть и мертвечинкой припахивает, из каучука сделать можно, -- зато не живая, зато без воли, зато рабская, не взбунтуется! И выходит в результате, что все на одну только кладку кирпичиков да на расположение коридоров и комнат в фаланстере свели! Фаланстера-то и готова, да натура-то у вас для фаланстеры еще не готова, жизни хочет, жизненного процесса еще не завершила, рано на кладбище! С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион! Отрезать весь миллион и все на один вопрос о комфорте свести! Самое легкое разрешение задачи! Соблазнительно ясно, и думать не надо! Главное -- думать не надо! Вся жизненная тайна на двух печатных листках умещается!

-- Ведь вот прорвался, барабанит! За руки держать надо, -- смеялся Порфирий. -- Вообразите, -- обернулся он к Раскольникову, -- вот так же вчера вечером, в одной комнате, в шесть голосов, да еще пуншем напоил предварительно, -- можете себе представить? Нет, брат, ты врешь: "среда" многое в преступлении значит; это я тебе подтвержу.

-- И сам знаю, что много, да ты вот что скажи: сорокалетний бесчестит десятилетнюю девочку, -- среда, что ль, его на это понудила?

-- А что ж, оно в строгом смысле, пожалуй, что и среда, -- с удивительною важностью заметил Порфирий, -- преступление над девочкой очень и очень даже можно "средой" объяснить.

Разумихин чуть в бешенство не пришел.

-- Ну, да хочешь я тебе сейчас выведу, -- заревел он, -- что у тебя белые ресницы единственно оттого только, что в Иване Великом тридцать пять сажен высоты, и выведу ясно, точно, прогрессивно и даже с либеральным оттенком? Берусь! Ну, хочешь пари!