Священные книги написаны богодухновенными мужами по осенении их Духом Святым, который просветлял их умственные способности. Это воздействие Святого Духа не следует представлять внешним образом, чувственно в смысле гласа и сотрясения воздуха; оно должно мыслиться как непосредственное воздействие на ум пророка, возбуждая в нем мысли, которые должны быть сообщены людям.

Другим источником Божественного Откровения является Свящ. Предание. Св. Василий подробно и обстоятельно изображает его значение для Церкви. При этом, следуя Оригену и другим александрийцам, он признает существование тайного предания. «Из догматов и проповедей, соблюденных в Церкви, — говорит он, — иные имеем в учении, изложенном в Писании, а другие, дошедшие до нас от апостольского предания, прияли мы в тайне. Но те и другие имеют одинаковую силу для благочестия… Ибо, если бы мы вздумали отвергать неизложенные в Писании обычаи, как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы самое главное в Евангелии, лучше же сказать, обратили бы проповедь в пустое имя.

Благословляем же и воду крещения, и елей помазания, и даже самого крещаемого по каким изложенным в Писании правилам? Не по соблюдаемому ли в молчании и таинственному Преданию? Что еще? Самому помазанию елеем научило ли какое написанное слово? Откуда и троекратное погружение крещаемого человека? Из какого Писания взято и прочее, относящееся к крещению — отрицаться сатаны и ангелов его? Не из этого ли необнародованного сокровенного учения. которое отцы наши соблюдали в непытливом и скромном молчании, очень хорошо понимая, что достоуважаемость таинств охраняется молчанием?» («О Святом Духе к св. Амфилохию». Т. 3, с. 269–270).

Наконец, третий источник богопознания — познание естественное — имеет два пути. Один является путем умозаключения от свойств мира, целесообразности его устройства и разлитой в нем красоты и премудрости и благости Творца, и второй путь — познание микрокосма — души человеческой, ее бесплотности, непространственности, глубины и разнообразия волнующих ее переживаний.

Если первый ход мыслей от действий к причине, приводящей к признанию Первопричины мира, раскрыт наиболее обстоятельно Аристотелем, то второй — познание Бога на основе самопознания — указан Платоном. Св. Василий отдает предпочтение этому последнему пути. Этот способ богопознания св. Василий раскрывает с особенной ясностью в своей проповеди на слова: «Внемли себе» (Втор. 15, 9). Человек — это малый мир. Бесплотность души указывает на бесплотность Бога. Непространственность ума указывает на внепространственность Бога, а невидимость души — на Его бестелесность.

Но для достижения истинного богопознания необходимо иметь душу, очищенную от страстей и плотских привязанностей. Страсти, житейские заботы и тревоги затемняют око души и препятствуют ей познавать истину. Как предметы отражаются правильно только в гладкой поверхности воды, так познание высших истин доступно только душе, не возмущаемой тревогами страстей и житейских забот. Св. Василий соотноешние духа и тела сравнивает с двумя чашками весов: если одна поднимается, то другая опускается, или наоборот, если тучнеет тело — слабеет ум. Поэтому и Моисей, принимая на Синае заповеди Божии, провел 40 дней без вкушения пищи.

2. Учение о Святой Троице. После Первого Вселенского Собора, утвердившего истинное учение о Сыне Божием, арианские смуты не закончились и, в связи с вмешательством в церковные дела арианствующих императоров Констанция и Валента, еще долго волновали Церковь.

Богословский подвиг св. Василия состоял, прежде всего, в точном и строгом определении троических понятий. В Никейском богословии оставалась известная недосказанность: учение о единстве Божием было выражено с большей силой и закреплено словом «единосущный», нежели учение о троичности, — и это давало повод к несправедливым, но психологически понятным подозрениям в «савеллианстве». При отождествлении понятий «сущности» и «ипостаси» не хватало слов, чтобы закрепить неопределенные «три» каким — нибудь достаточно твердым и выразительным существительным, — понятие «лица» в это время не достигло еще такой твердости (было опорочено савеллианским словоупотреблением). Выйти из словесной неопределенности можно было через различие и противопоставление понятий «сущности» и «ипостаси», — но это различие требовалось логически обосновать, чтобы оно стало различением именно понятий, а не только условных слов.

Чтобы определить место, занимаемое св. Василием в истории споров о троичности, нужно выяснить его отношение, с одной стороны, с староникейскому направлению, с другой, — к разнообразным богословским партиям Востока.

Св. Василий Великий с величайшим уважением относился к св. Афанасию Великому, но не вполне разделял его мнения. Отношение св. Василия к староникейскому учению определяется тем положением, которое он занял в вопросе о мелетианском расколе в Антиохии. В числе защитников православия на 1–м Вселенском Соборе находился и Евстафий Антиохийский. Около 330 г. он был изгнан, а кафедра его перешла к евсевианам. Тогда часть паствы, оставшаяся верной изгнанному епископу, под предводительством пресвитера Павлина отделилась от господствующего большинства, сохраняя в чистом виде никейскую веру. Она удержала всю никейскую терминологию: одна сущность, одна ипостась и три лица. Св. Афанасий и Западные видели в последователях Павлина истинных хранителей никейской веры, и если речь заходила об их соединении с мелетианами, то староникейцы понимали под этим присоединение мелетиан к павлинианам, как к истинной Церкви. Св. Василий Великий, напротив, был решительным защитником Мелетия, а в вероучении евстафиан видел наклонности к савеллианству. Он высказывается, во — первых, против признания в Боге одной только ипостаси, потому что это дает повод к обвинению в савеллианстве. Во — вторых, учение о трех лицах он признает недостаточным. Слово «просопон» означает лицо, личность, маску и роль. Вследствие этого савеллиане охотно подписались бы под формулой: Бог един по ипостаси и троичен в Лицах. Они могли истолковать ее в том смысле, что одно и то же Божественное существо попеременно действует то в Лице Отца, то в Лице Сына, то в Лице Духа Святого, как один и тот же человек на сцене попеременно может изображать различных лиц.

Св. Василий Великий находил поэтому, что староникейская форма, в которой фигурировали термины «омоусиос» и «просопон» недостаточна, так как она резко подчеркивает единство Лиц Святой Троицы и неясно выражает их раздельность.

То новое, что внес св. Василий в разрешение тринитарной проблемы, яснее всего раскрывается в его критическом разборе арианского и полуарианского учения. Этот разбор содержится в трактате «Против Евномия».

Евномий свои выводы строит из того положения, что сущность предмета выражается его именем. Имя Бога Отца — Нерожденный, тогда как Сын именуется Рожденным. Отсюда — нерожденность составляет сущность Бога Отца, рожденность — сущность Сына. Из этого Евномий делал выводы:

а) Если нерожденность составляет сущность Отца, то это свойство не может быть передано Сыну, ибо в таком случае и Сына мы должны бы именовать нерожденным, но если нерожденность не может быть приписана Сыну, то Он по самой сущности должен быть противоположен Отцу.