Вопрос о возможности, степени и условиях богопознания рассматривается св. Григорием Нисским, как и другими Каппадокийцами, в связи с критикой учения Евномия о возможности познать сущность Божию. На этот вопрос св. Григорий отвечает формулой: Бог непостижим по существу, но до некоторой степени познаваем в Своей деятельности и проявлениях, как в мире, так и в человеческой душе. Сущность Божия непостижима, потому, что только подобное может познавать подобное себе, но человек полного подобия Богу достигнуть не может, так как не может победить ограниченности своей природы. Бог бесконечно выше всего тварного и чувственного. Человек в познании своем не может выйти за пределы своей ограниченной природы и на все смотрит через очки своей телесной организации, поэтому и Бога он не может представить сверх некоторой пространственности и временности. Человеческие понятия о Боге касаются лишь «подножия ног» Его (Ис. 66, 1).

Но Непостижимый по существу Бог частично открывается в Своих творениях. В созданном Им мире отпечатлелись Божественная премудрость, благость, всемогущество, правда и милость. Поэтому, познавая мир, человек может получить представление не о самом естестве Божием, но о свойствах деятельности Божией в мире, и только приближенно. Оно может идти двумя путями — отрицательном и положительном. Путем отрицательным мы устраняем из понятия о Боге все, что не может принадлежать Существу совершенному и высочайшему; идя путем положительным, мы приписываем Богу все совершенства, которые должны мыслиться в Боге в самой превосходной и возвышенной степени.

2. Ступени богопознания. Бог непостижим. Но человеку врождено по естеству стремление к богопознанию, а в нем — полнота благ. Этой противоположностью определяется путь. Бог выше познания, но во всем открыт для познания. Он вне и выше мира, выше всякого естества… Но Он и Творец, Художник мира, — и потому в мире видим и познается. И прежде всего видим и открывается в душе человеческой, носящей образ Божий, — хотя бы под грязью и нечистотой.

Св. Григорий путь познания Бога человеком изображает с большими подробностями, чем это дано в творениях св. Василия Великого и Григория Богослова, и сообщает своему учению систематический характер. Высшей формой богопознания он считает экстаз (здесь проявляется оригинальность св. Григория Нисского).

В процессе богопознания человек последовательно проходит три ступени: 1) удаляется от ложных языческих представлений о Божестве и тем переходит от тьмы к свету, 2) познает Бога через созерцание проявлений силы Божией в видимом мире и в душе человека и 3) экстатического восхищения.

Если первой ступенью богопознания является отказ от грубых языческих представлений, то на второй ступени человек должен отрешиться от чувственных впечатлений, связанных с органами слуха, зрения, осязания и пр. и использовать только силу абстрактного мышления. Более положительных результатов он достигнет, если свою отвлеченную мысль от видимой природы обратит на самого человека, представляющего собой микрокосм, т. е. малый мир. Его тело состоит из четырех стихий, которые положены в основание чувственного мира. Что есть в великом мире, то есть и в малом, потому, что часть однородна с целым. Поэтому, изучая премудрое устройство собственного тела, человек может постигать Бога столь же полно, как и на основании созерцания красот мира. Но в человеке есть нечто высшее — это душа, созданная по образу Божию. Свойства этой души дают более близкие представления о Божественной природе. Подобие Божие отпечатлено в духовности, неделимости, в проникновении силами души всех частей тела. Отблесками Божественного естества в душе человека являются ее простота, нравственная чистота и святость.

Грехопадение помрачило образ Божий в душе человека, поэтому созерцание Бога доступно только тому, кто достиг нравственной чистоты. Подобно неоплатоникам, св. Григорий считает необходимым для богопознания не столько приобретение положительных добродетелей, сколько освобождение души от оков чувственности, которыми она связана после грехопадения. Поэтому очищение от чувственных влечений является необходимым условием познания Бога.

Высшей же ступенью богопознания св. Григорий признает экстаз. Учение об экстазе изложено св. Григорием преимущественно в двух сочинениях: «О жизни Моисея законодателя» и в «Точном изъяснении Песни Песней».

В первом, написанном в подражание трактату Филона под таким же заглавием, жизнь пророка изображается как ряд духовных побед, принесших ему созерцание в экстазе сущности Божией. В Моисее св. Григорий усматривает великого тайновидца. Но Моисей видит только «задняя Божия», видит Бога только сзади. Это значит, что истинное богопознание есть следование за Ним, а «идущий во след видит сзади» (1: 353). А «кто в движении уклоняется в сторону или направляет взор, чтобы видеть ведущего в лицо, тот пролагает себе иной путь, а не указуемый Вождем». Бог говорит Моисею: «Лице Мое не явится тебе». Это значит, — объясняет св. Григорий, — «Не становись лицом к лицу перед ведущим, потому, что (тогда шествие твое непременно идет в противоположную сторону, доброе не в лицо смотрит доброму, но следует за ним» (1: 353–354). Потому и говорит Бог, что нельзя человеку увидеть лицо Его и остаться в живых. Ибо увидеть лицо Божие значит зайти Богу навстречу, т. е. идти не за Ним, а напротив, — вопреки же добродетели смотрит порок (1: 354. Ср. 3: 307–308).

В комментариях на Песнь Песней изображается состояние души человеческой, с томительной жаждой стремящейся к единению со своим Женихом — Христом. По мере нравственного очищения она постигает Бога все более и более. Но каждая достигнутая ступень богопознания открывает перед ней ряд новых ступеней. Предмет ее стремления всякий раз «улетает от объятия ее помыслов», лишь возбуждая еще большую жажду познания (3: 157).

Этот продолжительный процесс завершается экстазом. Описывая экстатическое состояние, св. Григорий указывает в нем следующие характерные черты:

1. Внезапное и неожиданное наступление его для человека.

2. Полное отрешение мысли как от чувственных ощущений и представлений, так и от рассудочных понятий.

3. Приостановка потока душевных переживаний и соприкосновение души с неподвижной вечностью.