— Давай напишем имена на салфетках, какую вытянешь, та и твоя.

— Давайте, — согласился Игорь, в то же время ощущая в желудке холодок страха перед свершением чего-то непоправимого.

Неля взяла две салфетки и четко написала на каждой крупными буквами «Ира». Свернув их трубочкой, подала вытягивать Игорю. Он прикрыл глаза, прочитал молитву «Царю Небесный» и решительно выхватил правую салфетку. Когда прочитал Иринино имя, обрадовался, так как в тайне души остановил свой выбор именно на ней.

— Ну что ж, мне не повезло, — сказала Неля и, смяв вторую салфетку, кинула ее на тарелку, — как говорится, совет вам да любовь и давайте за это выпьем.

Допив большую рюмку ликера, поднесенную Нелей, Игорь почувствовал, как зал поплыл куда-то в сторону. Дальнейшее он вспоминал смутно. Он танцевал в прокуренном зале то с Ирой, то с Нелей, то они танцевали все вместе втроем. И снова пили и снова танцевали.

…Очнувшись, Игорь почувствовал, что лежит в чем-то тесном, сжатый с двух сторон. Хочет пошевелиться — и не может. Огляделся: справа к его плечу доска деревянная прижата и слева — доска. Тут он догадался, что в гробу лежит. «Неужели я умер? — подумал Игорь. — Нет, раз я вижу гроб и ощущаю, что мне тесно, значит я живой». Смотрит, над ним стоит протодиакон и читает книгу «Апостол», только последние слова Игорь разобрал, которые протодиакон протяжно пропел: «И не упивайтесь вином, в нем же еси блуд». Собрался Игорь со всеми силами, приподнялся из гроба, смотрит, отец Елевферий стоит печальный с кадилом, отпевает его. Хочет Игорь ему сказать, что он живой, как рыба, разевает рот, а сил произнести нет. Видит, рядом Виталий с Павлом, для него могилу копают, а сами такие веселые. Увидел Виталий, что Игорь в гробу привстал, и закричал: «Держите его, убежит сейчас». «Не убежит», — ухмыльнулся Павел, затем подошел, да как ударит Игоря лопатой по голове.

Проснулся Игорь, вскочил с дивана, смотрит, в какой-то чужой комнате находится. Не может ничего понять. Голова тяжелая, раскалывается.

— Как же меня сильно треснул по голове этот Паша, — бормочет Игорь, и тут соображает, что это был всего лишь сон.

В горле все пересохло, страшно захотелось пить. Пошатываясь, он побрел из комнаты и, пройдя по коридору, вышел на кухню. Там за уютным небольшим кухонным столиком сидели Павел и Виталик, пили чай, рядом стояла початая бутылка коньяка.

— А вот и наш Дон-Жуан проснулся, — воскликнул радостно Виталик, — ну, ты, Игорек, даешь. Мы-то думали, что ты у нас тихоня книжная, а вчера глянули, как ты этих шмалей подцепил и еще раз убедились, насколько верна русская народная пословица: в тихом омуте… Ну, ты сам знаешь, кто там водится.

Игорь вспомнил вчерашнее и покраснел до корней волос, а оба приятеля расхохотались.

— Но уж когда тебя эти две путаны повели к выходу, мы решили, что это нехорошо. Приходили в кабак вместе, значит, вместе нам и уходить. Извинившись, лишили их твоего общения, — смеясь, говорил Паша, — но одна из них утверждала, что ты ее жених. Это правда? Ха-ха-ха!

— Да вы шутите, — в смущении пробормотал Игорь.

— Какие тут шутки, таких классных девочек подхватил, мы уж грешным делом подумали, что у тебя валюта завелась. Да, тебе, брат, пить совсем нельзя. Садись, будем тебя лечить чаем с коньяком.