Православная антропология
Помимо богословских дисциплин для антропологии очень важно, как мы уже говорили, изучение опыта святых отцов. Святоотеческое наследие является не богословием только: но и живым опытом богообщения. Но это глубочайший и выверенный святой жизнью особый духовный опыт. Опыт мысли, но мысли, очищенной от суемудрия и лжеучения, от тщеславия и суеверий. Мы обращаемся к святоотеческому богословию потому, что его истинность доказана не логическими процедурами, а чистотою жизни.
Святоотеческий богословский опыт раскрывает нам мистические высоты, которые иногда не воспринимаются школьной наукой, но, будучи живым опытом подвижников, остаются достоянием Церкви. Таким опытом Церкви являются, например, исихазм и мистика света, которые хотя и находят в богословии заметное внимание, особенно в XX в., но остаются тайной для дискурсивного (научного) мышления. В учениях святых отцов и учителей Церкви нам могут встретиться противоречивые положения, мнения, имевшие смысл только для своей эпохи, или достижения науки, современной этим отцам.
Главный смысл святоотеческого богословия - это благодатная истина, дарованная человеку Богом. И постигается она во всем объеме, во всем богатстве опыта. Но проблема понимания опыта отцов остается, тем более что современное сознание удаляет нас от непосредственного понимания их писаний. Чтобы адекватно понимать учение отцов, нужно вжиться в традицию, в практику православия и быть членом Церкви.
Патристика - это богатейший опыт, который нелегко осваивать. Для православной антропологии святоотеческий опыт представляет задачу осмысления и выделения того знания о человеке, которое было накоплено, но осталось не сформулированным.
1.2.5. Аскетика
В православной антропологии существует еще один источник богословских знаний - практика монашеской жизни, переданная в трудах монахов-аскетов, подвижников. Аскетические труды имеют иногда даже большее значение для нашего исследования, чем труды богословов. Собственно антропологических трудов в православии мало. У Немезия Емесского (IV в.) есть небольшая работа "О природе человека" а у святителя Григория Нисского - "Об устроении человека". В них не более полезного для научной антропологии знания, чем в трудах преподобного Макария Египетского (египетского отшельника, ученики которого оставили нам "Духовные беседы", в большинстве своем уже переведенные на русский язык). У преподобного Максима Исповедника, который не создал специального труда о человеке, мы находим больше наблюдений, необходимых для антропологии. Много дает для понимания природы человека и изучение трудов преподобного Исаака Сирина, преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Силуана Афонского, архимандрита Софрония Сахарова и многих других. Именно поэтому "Добротолюбие" стало классическим трудом по антропологии.
1.3. Православная антропология и другие науки
Как мы видели, взаимоотношения научной антропологии и православной очень непростые. Тем не менее и научные знания имеют для нас важнейшее значение. Научная психология, состоящая из многих разделов, по своему предмету иногда довольно близка к христианской антропологии. Однако мировоззренческие позиции Церкви и светских наук столь различны, что приемлемость опыта иногда не всегда возможна.
"Научная антропология... для богословия может иметь значение лишь относительное. Антропология же богословская должна строиться сверху вниз, исходя из троичных и христологических догматов..." [10] (В.Н. Лосский)
Пропасть между христианской антропологией вообще, а православной особенно, и наукой не мешает нам использовать некоторые научные факты и теории, хотя мы не можем принять их концептуальные положения. Более того, именно антропология может осмыслить и объяснить те данные, над которыми безрезультатно бьется ученый. Например, проблема духа и духовных явлений, источника воли и сознания, проблема личности. Здесь очень важно подчеркнуть, что для православной антропологии, как и вообще для богословия, невозможна наука без онтологии. Современные философия и психология отличаются как раз отсутствием онтологии, отчего некоторые проблемы решить становится невозможно. Такова проблема духовных явлений. Для психологии не понятно, как рассматривать явления, которые не имеют видимой природы, являются нематериальными [11]. Когда запрет на нематериалистическую науку был снят, психология увлеклась спиритуализмом, магией и экстрасенсорикой, ибо не оказалось под рукой соответствующего категориального аппарата философии, чтобы разобраться в мистическом опыте.
Онтологизм православной науки открывает новые подходы для современной психологии и философии. С другой стороны, практические знания этих наук в области человеческого поведения раскрывают новые стороны человеческой души, известные в аскетическом опыте Церкви из опыта монашества и пастырства.
Нас интересуют биологические науки, особенно нейропсихология и нейрофизиология, науки медицинские, в том числе психиатрия, и, конечно, все психологические науки. Но использовать их мы можем только через призму своей методологии и своего учения. Неверно было бы думать, что православная антропология может подменить собою психиатрию или психологию. Более того, в области практики православная антропология может доверять психотерапии там, где она не противоречит православному учению.
Однако есть такие проблемы, мимо которых пройти нельзя. Научная психиатрия широко рекомендует для своей практики медикаментозное и гипнотическое лечение. Православие относится к этому критически: медикаментозное лечение может быть использовано, но не столь широко и массированно, как это имеет место в клинических условиях; гипноз и гипнотические методики, а также нейролингвистические, трансгипнотические православие не может рекомендовать своим чадам ни из числа больных, ни из числа врачей.
Главным пунктом расхождения здесь является отношение к сознанию человека как интегральной и базовой реальности души человека. Православие исходит из "презумпции" доверия человеку и его сознательным решениям и поступкам [12]. Для православной психологии важнее собственные попытки больного человека скорректировать свое поведение, чем воздействие на его сознание.