Кроме того, праздники, как и весь богослужебный чин нашей св. Церкви, имеют воспитательное значение. Они веру оживляют и углубляют, давая повод к уяснению и большему уразумению догматов. По течению времени года, праздники, выдвигаясь один за другим, представляют вниманию и размышлению христианскому то один, то другой догмат. Церковные песнопения излагают его благоукрашенно, чтения из Писания в церкви определяют его словом Божиим, поучения пастырские изъясняют его и прилагают к жизни, по опытам жизни. И все сие слагается в душу празднующего. Так круглый год идет догматическое обучение верующего.

Они воспитывают также дух благочестия и жизнь по вере. Ибо отрывая от житейского и к духовному обращая внимание, возгревают в душе небесные чувства или дают ей вкусить и напитаться небесными благами. Для обремененного житейским, желающего, однако ж, и небесного, это то же, что из душной комнаты выход на освежительный чистый воздух. Это бывает вообще от впечатления, какое оставляет в душе одно присутствие в церкви, видом своим представляющей небо, особенно же возбуждением молитвенных к Богу восхождений и благоговейного настроения самой службой. Кто как следует совершит праздник в церкви по-церковному, тот едва ли уклонится в тот день и далее на что-либо небогоугодное. А иной праздник свет свой бросает от себя иногда далеко вперед. Во все это время, возгретые в день его чувства не отходят, – и продолжают держать благотворное в душе настроение.

А без праздников, ныне житейское, завтра житейское, и послезавтра то же, и так без конца. Чего ожидать от такого порядка, кроме оземленения всех помышлений и чувств? Люди праздные, без трудов имеющие все вдоволь, могут и при этом почитать и помолиться, – а рабочие и трудящиеся не имеют этой возможности. И следствием беспраздничности непременно должно быть оскудение благочестивого духа. К тому же работающему и отдохнуть надо, чтоб собраться с силами, а без праздника стыдно это позволять. Таким образом беспраздничность и дух подавляет, и телесные силы измождает.

Теперь все присланные тобой пункты осмотрены. Несколько из них я пропустил, потому что они не представляют ничего достойного замечания.

Видишь? Ни одного пункта нельзя принять без ограничений, пополнений и пояснений, из общей суммы православно исповедуемых истин, чтоб не попасть на ложный путь и к ложному не уклониться мудрованию. По этому можешь судить безошибочно, что душа, породившая все такие положения, истины Божией надлежащим образом не видит и не знает.

К тому же, не чуешь ли ты, как по всем пунктам проходит дух лести и прельщения? Точь-в-точь такое же впечатление производят спиритские книги, писанные духами лестчими чрез обольщенных ими посредников своих. Мне и подумалось, уж не спирит ли ваш новшак и посредник тех духов, которые обольстивши его, бедного, чрез него обольщают и других видимостью истины, скрывая под ней пагубные лжи свои. Не утверждаю этого; но думать так, начинаю думать.

Собирай побольше, какие у кого остались, его премудрые изречения. Тогда выяснится, что он такое. А теперь пока оставим за ним титло молоканина. – Спасайся.

Нужно бы теперь писать тебе против того, что говорят ваши новшаки, – будто ничего не нужно: веруй в Господа, – и все тут. Но сколько я ни твердил тебе разведать, что такое они разумеют под ничего не нужно, ты все молчишь. Кое-что видно о сем из их речей; но надо бы знать то поопределеннее. – Как перерыв наших с тобой бесед и без того уже долог, то больше ждать не буду; и, пока-то ты там разведаешь об этом, берусь потолковать с тобой о том, что нужно, оставляя тебе, и всякому другому, самому сделать заключение, что коль скоро кто говорит, что этого нужного не нужно, то говорит ложь.

Речь же мою о сем пристрою к тому, о чем мы толковали с тобой в предыдущих письмах. В первом письме сделано общее начертание всего, необходимого для спасения. Так оно и есть. Без всего того нет спасения. Там сказано: «Хочешь спастися? – Веруй всему богооткровенному учению, и приемля благодатные силы, яже к животу и благочестию, чрез св. таинства, живи неуклонно по заповедям Божиим, под руководством богоучрежденных пастырей, но все сие в духе св. Церкви Божией, по ее законоположениям, и с ней состоя в живом союзе, и спасешься». Сказано так и доказано из божественного Писания, что все сие необходимо нужно, и почему нужно. Нечего бы после того и толковать об этом. Но я боюсь, не пропускаешь ли ты, или другой кто, без внимания последнюю строчку: Все сие в духе св. Церкви Божией, по ее законоположениям и с ней состоя в живом союзе. Между тем, это столь существенно в деле спасения, что не будь сего, все другие пункты не будут иметь надлежащей силы; и спасение не состоится. Почему я и положил потолковать с тобой об этом особенно.

Тебе уже известно, что в одиночку никто не спасается, что Господь из всех верующих благоволил сочетать единое тело и сам стал Главой его и что кто ни спасается, спасается не иначе, как в Церкви, т.е. в живом с ней состоя союзе, а чрез нее и с Господом. Об этом и не буду распространяться. Укажу только тебе, как все в ней приспособлено ко спасению.

Но наперед понуждаюсь напомнить тебе, что, говоря о решительной для спасения необходимости состоять в живом союзе с Церковью, я разумею под Церковью не всякую без разбора Церковь, носящую имя христианской церкви, а единую истинную Церковь, св. апостолами основанную Церковь и доселе верно хранящую все, чрез них в ней богоучрежденное, – каковой Церковью есть наша св. православная восточная Церковь, – и кроме нее никакая.

Церквами христианскими, как тебе, конечно, известно, именуются, кроме православной нашей Церкви, церковь латинская, и многие христианские общества протестантские. Но ни латинской церкви, ни тем паче протестантских общин не следует признавать истинными Христовыми Церквами; потому что они несообразны с апостольским Церкви Божией устроением.

Латинская церковь есть апостольского происхождения, но отступила от апостольских преданий и повредилась. Главный ее грех – страсть ковать новые догматы, по своему смышлению и своеволию. Сначала она изобрела догмат о происхождении Духа Святаго от Отца и Сына или чрез Сына, – это давно, в начале ее отпадения от истинной Церкви, – а вот на нашей памяти еще придумала два: о непорочном зачатии Божией Матери и о непогрешимости папы. Ей кажутся такие новоизобретения обогащением и возвышением совершенства Церкви; на деле же это порча Церкви, и порча очень существенная. Учение о происхождении Св. Духа и от Сына или чрез Сына повреждает догмат о Пресвятой Троице; учение о непорочном зачатии Божией Матери повреждает догмат о повреждении нашего естества в падении и отчасти об искуплении; учение о непогрешимости папы человеку самочинно присвояет Божеское свойство и повреждает общее учение о Боге и человеке. Так у нее повреждены существеннейшие части христианского исповедания, – о Пресвятой Троице, об искуплении и вообще о естестве Бога и человека. Все сии учения чужды апостольскому преданию, и суть измышления человеческие, и как таковые, походят на пристройки к зданию, не по плану и стилю здания, и не из того же материала, – или на то, как если б кто в цельное виноградное вино подлил какой-либо жидкости, противной его естественному составу. Как той пристройкой портится здание, а этой примесью – вино, так теми учениями латиняне повредили и испортили св. веру, св. апостолами преданную. Особенно разрушителен последний новый догмат о непогрешимости папы. После него недоумеваешь, как и смотреть на эту церковь.