Где же различие, если те не приняли Христа, Искупителя мира, а эти - потерпевших за Него и за Его Евангелие гонения и заключение под стражу? Никакого, кроме распятия и умерщвления. Да не вменится им этот союз неправды! Эти, как ты сказал, не перенося возражений от подчиненных им и желая не того, чтобы им воссиял свет истины, но чтобы им оставаться во тьме неведения, изгоняют братьев наших, чтобы святое слово истины и правды не достигали слуха их, то есть не служили напоминанием. Но не будет так, не состоится этот совет их, а слово Божие, которое они попрали, будет возвещаться и стоять твердо во веки. Ибо небо, - говорит Он, - и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Лк.21:33). Кто же может восставать против этого, кроме мучителя сатаны и учеников его, признавших прелюбодеяние спасительной экономией для Церкви Христовой, суемудрых и враждебнейших?

Впрочем, нужно возвратиться к твоим вопросам. Ты спрашиваешь, почему божественный Кирилл Александрийский соблюдал экономию, позволив не отделяться от тех, которые на востоке поминали в диптихах еретика Феодора Мопсуетского? Потому, что догматы благочестия у них соблюдались в совершенно неповрежденном и надлежащем виде. Так написано упоминающим об этом святым Евлогием, архиепископом Александрийским, в его; слове "Об экономии", употребление которого мы объяснили в составленном нами особом сочинении "Об экономии вообще". Итак, разрешение дал сам рассказавший об этом. В каком-нибудь другом месте не сказано об этом, и нет нужды искать другого. Но для разъяснения приведу здесь сказанное нами о том же предмете.

Из приспособлений к обстоятельствам одни были допущены Отцами на время, другие имеют постоянную силу. Например, имеет постоянную силу позволение, данное святым Афанасием италийцам - употреблять выражение ο вместо υοάε (о Лицах Святой Троицы). А на время, - например, распоряжение апостола относительно обрезания, или Василия Великого - относительно Святого Духа, или настоящее - божественного Кирилла. То, что было допущено до некоторого времени, не подлежит обсуждению и нисколько не странно и не беззаконно, а только уклончиво и не очень точно. Это - временная экономия. Ибо невозможно ни для врача тотчас избавить больного от болезни, ни бешеного коня или сухую ветвь немедленно сделать первого покорным узде, а вторую - исправной, даже для самого опытного в этом, но только - мало-помалу пользуясь как одобрениями и ласковыми словами, так и нежным обращением.

Так поступали и святые в экономиях, так и великий Кирилл в настоящем случае. Он немного снисходил к медлительности восточных в рассуждениях и к их склонности не признавать еретиком того, кто на самом деле еретик. Ибо как иначе мог бы он поступить, когда они исповедовали православную веру и этим самым анафематствовали того, кто был ими поминаем? Ибо каждый, православный во всем, своей деятельностью, если не словом, анафематствует всякого еретика. А потом, когда у них пробудился совершенный ум, тогда святой, может быть, во всем был согласен с ними.

Разве не то же самое и мы делаем явно? Случается, что некоторые единодушные с нами, отличаются от нас в чем-нибудь таком, от чего не много вреда или отступления от точности. Однако, мы имеем общение с ними, чтобы из-за малого, что спустя немного времени может быть исправлено, нам не потерять всего; это было бы свойственно людям неопытным, а не строителям Тайн Божиих.

Таково временное приспособление к словам и нравам в суде, истине и законе, а отнюдь не в беззаконии и лжи. Пусть же прелюбодеи не злоупотребляют здесь выражениями, пусть не называют руководителем того, кто сбрасывает в пропасть, и кормчим того, кто топит, и врачом того, кто причиняет болезни, которому они сами уподобились, будучи вместе с прелюбодеем, сочетав прелюбодеев вместе с сочетавшим их, клеветав на Бога вместе с клеветавшим на Бога, нарушив Евангелие вместе с нарушившим Евангелие, по-собачьи (так можно выразиться точнее). Диоскора же, александрийского еретика, где и каким образом принимал божественный Кирилл, как говорят прелюбодеи, пребывающие во мраке возле света и клевещущие на святых? Это неслыханно, и их ложь неправдоподобна, ибо он жил позднее божественного Кирилла. Как же того, кто оказался еретиком после кончине святого во время разбойничьего собора в Ефесе, после третьего святого Собора, сам святой принимал, будучи уже выше мира? Так они лгут, сочиняя басни, чтобы уловить души простых людей.

Поэтому будьте искусны и сведущи во всем, чтобы вам избежать змея и говорящих змеиным голосом, от которых погибли очень многие из рода в род.

О других вопросах. Если епископ не находился на прелюбодейном соборе и называет его лжесборищем, но поминает бывшего на нем своего митрополита, то следует ли иметь общение с пресвитером такого православного епископа? На это я отвечал в другом письме к Еводию, что следует по экономии, если только он не служил вместе с еретиками. Ибо когда епископ, который поминается, православен, то ничего не значит, если он поминает своего митрополита-еретика из страха перед ним. Когда такой пресвитер приглашает на всенощную, нужно идти, и когда он предоставляет церковь, надо принимать, и когда сам входит в нее отслужить, надо позволять, или - чтобы помянуть покойника (только православного), надо дозволить, и когда берется служить в ней, не надо препятствовать. Если же он поминает епископа-еретика, то, хотя бы он ублажал, хотя бы сам мыслил православно, нужно воздерживаться от Божественного приобщения вместе с ним и от общей трапезы, если при этом надлежит помянуть того. Можно принимать его в общение при благословении и псалмопении только в том случае, если он не совершает священнослужения с еретиком, - своим ли епископом, или каким-либо другим, или не имеет с ним общения сознательно.

Если кто вкушает пищу вместе с сочетавшим прелюбодеев или с другим еретиком, безразлично, то не надо принимать пищи вместе с таковыми, хотя бы они и притворялись православными. Ибо они не соблюдают заповеди апостола, повелевающего с таковыми даже и не есть (1Кор.5:11). Далее, не нужно исследовать или узнавать, не пиршествовал ли он с тем, кто пиршествовал вместе с еретиком, а тот с другим, и таким образом уводить речь с прямого пути и уклоняться от всех. Это дело произвольное, а не святых. Ибо сказано: доселе дойдешь и не перейдешь (Иов.38:11). Разве они не могли исследовать этого и передать нам? Но нет. Поэтому не хорошо преступать пределы, которые положили отцы наши (Прит.22:28). А с кем мы не вкушаем пищи, от того не нужно и принимать дара, если он, получив внушение раз и два, не обращает внимания и не слушается нас. Не знаю, следует ли от стражей принимать подаваемое - не как благословение, но как потребность, если только ввиду экономии. И от других, только бы они избегали того, чтобы безразлично пиршествовать вместе с еретиками, если случится какая-нибудь необходимость, не знаю, не следует ли также и принимать, и вкушать пищу вместе с ними. А давать таким стражам пищу и питье нужно без сомнения, потому что всякому человеку нужно подавать. А чтобы наш пресвитер служил в церкви господина Григоры, нашего сына, не смею сказать, потому что она открыта после прелюбодейного собора и освящена первым из прелюбодеев, служащим и служившим вместе с сочетавшим таковых.

Примечания

1. Написано в 809 г.

Послание 50. К нему же

Ты, возлюбленный сын, горишь желанием спрашивать и узнавать о полезном, и это - похвальное дело, но я не в состоянии разрешить твоего недоумения. Впрочем, для общей пользы сделаю, что смогу. Ты спрашиваешь о второбрачных. Есть относительно них сомнение: следует ли венчать их так, как первобрачных, или нет? И если принять последнее, каковым может быть их бракосочетание, когда они не будут сочетаться священником? Носится молва, что обычай венчания второбрачных получил силу со времен нечестивого Константина [1], в связи с его третьим браком, ибо прежде него этого не было. Я не отвергаю достоверности этой молвы, но любителям истины должно заимствовать суждение о предметах не из молвы или обычая человеческого, но из самого Богодухновенного Писания и из отеческого и канонического предания. Известно, что второй брак позволен святым апостолом и через него - Христом, но это не закон, как говорит святой Григорий Богослов, а позволение [2]. Позволение же может быть дано не относительно того, что безукоризненно и безгрешно, - ибо иначе зачем оно было бы нужно - но относительно некоего падения и предосудительного поступка. Это выразил и божественный апостол, сказав: если не могут удержаться, пусть вступают в брак (1Кор.7:9). А невоздержание, потерявшее силу мужества, сродни падению и прегрешению.

Руководствуясь этим, божественные Отцы подвергли второбрачных епитимьи, например, Отцы Лаодикийского собора - неопределенно сказали: "По непродолжительном времени и упражнении в молитвах и посте, мы определили даровать им общение по снисхождению" [3].