Несколько раз я говорил с о. Арсением о своем желании стать иереем. Более девяти лет не получал благословения от о. Всеволода на принятие сана иерея, точно такого же мнения придерживался и о. Арсений. Однажды после долгого разговора со мной он написал письмо о. Всеволоду, переданное ему Марией Александровной, и знаю, что получил от о. Всеволода ответ. Вопрос о моем посвящении так и остался нерешенным, но в 1968 г. по соизволению Господню произошло необычное.

Еще раньше, постоянно вспоминая семью о. Петра, решили с Ириной поехать под г. Лида, встретиться с семьей, попросить прощения и их молитв. Прошло более двадцати лет, многое изменилось. Приехав, помытарились, но храм разыскали; в нем шла служба, служил другой священник. Дома, где жил о. Петр, не было, сгорел после войны. Стали расспрашивать, фамилию не знаем, только имя о. Петр. Отвечают, священников каждый год меняют, только приживется, куда-то переводят, нового присылают, у нас отцов Петров несколько было, никто толком ответить не мог. Однако древняя старушка за свечным ящиком поняла, какого о. Петра спрашиваем, сказала приблизительный адрес.

Поехали на север Белоруссии, разыскали небольшой город, нашли одну-единственную в городе церковь, сильно поврежденную, но служба в ней шла. Спросили, где живет о. Петр, пошли на квартиру. Открыла дверь матушка Ольга, время бросило на ее облик сетку морщинок, немного располнела, но по-прежнему была красива. Узнав, что ищем о. Петра, сказала: Он в церкви. Попросили разрешения подождать. Ольга тревожно взглядывала на нас, чего-то опасаясь, но подождать разрешила.

Надо отметить, что в эти годы, да и в последующие, на всей территории Белоруссии гонения на Православную Церковь были жестокими, ставился вопрос о том, чтобы объявить республику атеистической и безбожной.

В этот момент с улицы вошел о. Петр, смеясь, сказал: Матушка! Кого расцеловываешь? Петр! Петр! Посмотри, кто приехал! Подошла Ирина, и мы, упав на колени, просили прощения за прошлое у о. Петра и матушки Ольги. Радость охватила нас, у всех по лицам текли слезы.

С этого времени почти каждый год я приезжал с Ириной к о. Петру и матушке Ольге на четыре-пять дней. Конечно, рассказал о своей жизни в лагере, об о. Арсении, сделавшем меня верующим, о своем духовном отце протоиерее Всеволоде Шпиллере, о котором он уже слышал, бывая в Москве, и, конечно, о своем заветном желании стать иереем. Отец Петр и Ольга приезжали к нам в Москву и в один из приездов поехали (с разрешения) к о. Арсению, потом эти встречи повторялись.

В 1968 г. мы приехали к о. Петру, и он сказал, что говорил со своим другом, правящим Владыкой [11], рассказал про мою жизнь, разведгруппу, лагерь, о том, что я духовный сын о. Всеволода, которого Владыка знал в 1950 г., будучи студентом Московской Духовной Семинарии, о моем знании церковной службы. Владыка выслушал о. Петра и сказал, чтобы по приезде я обязательно с о. Петром приехал к нему. Мы пришли, Владыка принял нас, долго говорил со мной и в день перенесения мощей священномученика Игнатия Богоносца, 11 февраля, посвятил меня в сан иерея, накануне состоялось посвящение в диакона. Время сейчас ненадежное, имя Владыки не назову, можно нанести ему вред.

Приехал в Москву иереем и сразу пошел в храм Николы в Кузнецах к о. Всеволоду. Он очень удивился, что я без благословения духовного отца принял сан и был недоволен, но, помолившись, сказал: Да будет, Господи, воля Твоя, обнял, благословил и поцеловал, понимая, что, возможно, я еще недостоин, но все совершилось. Служу в Белоруссии, но духовным отцом по-прежнему остается о. Всеволод, а о. Арсений живет во мне громадным духовным началом, из которого черпаю внутреннюю духовность и силу. Отец Арсений не одобрил мое скоропалительное посвящение без благословения духовника о. Всеволода и слово в слово повторил: Да будет, Господи, воля Твоя. То же, что сказал и о. Всеволод.

Я понял, что Бог есть, увидев, как о. Петр, Ольга и дети готовились принять смерть, так могли умирать люди, глубоко верящие в Него. Скрывать не буду, рассказывать вам о своей жизни было мне нелегко.

Задумчивый и отрешенный, не замечающий нас, находящихся в комнате, и о. Иннокентия, закончившего воспоминания, сидел в кресле о. Арсений. Медленным движением руки он отогнал что-то мешающее, сказав: В 19621963 гг. я обратился к многим из вас с просьбой написать воспоминания о жизни в Церкви, о том, какими путями нашли или укрепили веру, о глубоко духовных людях, встреченных на дорогах жизни. За одиннадцать лет написано воспоминаний немало, некоторые из них рассказывались в этой комнате, другие читали написанное и понимали, что путь к Господу у каждого был свой: у одних через страдания, мучения, холодное дыхание смерти, у других через радость общения с глубоко верующими людьми, с чудом, явленным Богом. У очень многих этот путь был трудным, полным сомнений, разочарований, падений, колебаний: правильно иду или заблуждаюсь? Но наступал момент, и с помощью Господа, Пресвятой Богородицы, святых препятствия преодолевались. Многие пришли к Богу через человеческую земную любовь, став мужем и женой.

Посмотрите на Серафима Алексеевича (о. Арсений говорил обо мне), каким неимоверно трудным путем пришел он к Богу, вырвался из страшнейшего окружающего мира! Сегодня мы выслушали воспоминания о. Иннокентия абсолютно неверующий, не имеющий ни от кого поддержки, совета, он все же пришел к Богу через испытание своей совести. Расстрел семьи о. Петра казался неизбежным. Отец Иннокентий стоял перед выбором: выполнить приказ командования, расстрелять или оставить в живых. На весы своей совести он положил на одну чашу приказ командования, на другую жизнь о. Петра, Ольги, двух детей и понял: никакие приказы не сравнимы с человеческой жизнью, ее ценностью. Перешагнул через воинский долг и оставил семью жить, но сам мог быть расстрелян.

Господь поставил семью о. Петра на грань смерти, дал тяжелейшее испытание, но, раз испытание было дано по Божию произволению, значит, оно было необходимо и о. Петру, и о. Иннокентию. Таково произволение Божие: эта встреча привела о. Иннокентия к Богу, дружбе с семьей о. Петра; и он о. Петр способствовал посвящению о. Иннокентия в иереи. Вот где ослепительно выявляется Господня воля! Сказано: и волос с головы не упадет без воли Божией [12].

Была война, разведгруппа, захватившая немецкого солдата, после допроса обязана была уничтожить, расстрелять его, отпустить не представлялось возможным. Но убивавший безоружного становился человекоубийцей. С военных позиций это оправдывалось он враг. Отпустив, погубишь всю группу, засланную для разведки и своей работой спасающую тысячи жизней на фронте. Оправдать можно многое, привести тысячи доводов, но убийство оправдать нельзя, и здесь надо молиться и просить Господа о прощении. Ты крестился после всего с тобой бывшего и очистился от ранее совершенного, исповедовался, причащался, но молись, молись, взывай к милости Господа, моли о прощении.

Сегодня кто-то из сидящих сказал: Произошел случай. Никогда нет ничего случайного, все в жизни человеческой совершается по воле Божией, все любая встреча, радость, горе, кажущееся необыкновенным событие и все-все, окружающее нас, это Господне произволение, Его воля.