видеть всех деталей, потому что с какого-то

момента ваш обзор будет ограничен. Вы должны

найти по своим глазам точку, от которой смотреть.

То же самое с человеком. Вы его можете увидеть

только на каком-то расстоянии, потому что иначе

вы перестаете видеть человека, вы видите его

отдельные черты, да и то вне контекста. Вы,

наверное, пробовали: если взять портрет,

фотографию и переменить только форму рта или

брови, то лицо делается другим; поэтому вне

контекста каждая черта ничего больше не значит. И

так оно и есть; только мы очень редко находим

мужество отойти и посмотреть на человека, чтобы

его увидеть.

Не хватает емкости

внутренней, много людей!

Да хоть на одного

человека посмотрите – и на том спасибо!

А если нет предпочтения, а

много людей, то как выбрать?

Знаете, хоть кого-нибудь.

Вы оглянитесь вокруг себя, скажите: смотрю на

Петра, на Ивана, на Машу – вот и все; как только

научитесь, сделаете два шага назад и посмотрите,

вы сразу увидите, до чего это интересно, гораздо

интереснее увидеть лицо человека, чем свое

собственное отражение в его глазах. Человек

может быть умен или глуп, может быть такой или

сякой, но если на него посмотреть не по отношению

к себе, с той точки зрения, которая мне мешает или

удобна, то существуют и другие свойства. Когда мы

с кем-нибудь не хотим разговаривать, то говорим:

ну дурак, – и все. Это неправда; это определение

одним словом целого человека, в ком масса других

качеств. Вообще ум и глупость тоже понятия не то

что относительные, но, скажем, есть люди, которые

умом не умны, а сердцем так умны, что дай Бог

побольше таких дураков. Но мы не всегда это видим,

потому что не смотрим, потому что человек нам

неинтересен сам по себе.

[1] Беседа

в Москве в 1968 году. Напечатана в журнале "новый