6. Преп. Максим родился в 580 г. в аристократической константинопольской семье и получил прекрасное образование. Наряду с Оригеном его, несомненно, можно назвать одним из самых искушенных и утонченных христианских мыслителей святоотеческого периода. Он начал свою светскую карьеру при дворе Ираклия в 610 г., в возрасте 30 лет, и, судя по началу, ему предстояло блестящее будущее. Однако Максим предпочел другой путь и поселился в монастыре в малоазиатском городе Хризополе. Интересно, что он так навсегда и остался простым монахом и никогда не притязал ни на какие церковные чины. Он много путешествовал и в 632 г. побывал в Африке, где принял участие в монофелитском споре. По всей видимости, в Александрии существовал кружок византийских монахов, живо следивших за всеми событиями. Именно там преп. Максим познакомился со св. Софронием и подружился с ним. В 649 г. мы встречаем его в Риме участником Латеранского собора и богословским референтом папы Мартина I (хотя, судя по всему, латыни Максим не знал).

Когда в 653 г. папу Мартина арестовали, вместе с ним схватили и Максима с двумя его учениками. Поскольку он был простым монахом, его пытали отдельно, но обвинения против него выдвинули те же, что и против папы, - богословские и политические. До нас дошли протоколы его дела, "Acta Maximi". Максим стоял на своем твердо, и история суда над ним показывает, какую огромную духовную роль играла в то время его личность. Когда ему было поставлено на вид, что он, обыкновенный монах, восстает против мнения всех патриархов, он отвечал, что, если даже ангел с небес проповедовал бы ересь, он, Максим, все равно отстаивал бы истину. Отвечая на предложение согласиться с "Типосом" хотя бы ради единства Константинополя и Рима, он заявил: "Я думаю не о единении или разъединении римлян и греков, но о том, чтобы мне не отступить от правой веры". Он бросил вызов цезарепапистскому поведению Ираклия и Константа II, сказав, что "не дело царей, но дело священников исследовать и определять спасительные догматы кафолической Церкви... Во время анафоры императоры поминаются с мирянами...". Когда эмиссары объявили, что легаты папы Евгения находятся в городе и завтра вступят в общение с патриархом Петром, преп. Максим повторил: "Св. Дух осуждает даже ангелов, поступающих против того, что проповедовалось..."

Преп. Максима сослали во Фракию на берег Черного моря (655 г.), откуда он продолжал писать против монофелитства и волновать умы. В 662 г. его привезли обратно в Константинополь, произнесли ему, папе Мартину и патриарху Софронию анафему, снова пытали, отсекли язык и правую руку. Затем преп. Максим был вторично изгнан, на этот раз на Кавказ, где вскоре скончался (13 августа 662 г.) в возрасте 82 лет, не дождавшись торжества Православия на VI Вселенском Соборе (680 г.) при императоре Константине IV. Ни из Рима, ни из какой-либо другой части христианского мира никаких протестов не прозвучало...

7. В чем же суть учения преп. Максима Исповедника? Она выражена в разработанном им учении о двух волях человека: природной (έ υό) и гномической, т.е. избирательной, или воле суждения (έ ό). Св. Максим был абсолютно уверен, что как моноэнергизм, так и монофелизм являются предательством халкидонского провозглашения полноты человечества Христа. Там, где нет естественной, подлинной человеческой воли, там не может быть подлинной человечности. Воля и действие являются естественными свойствами духовной природы, и, следовательно, из двойственности природ неизбежно следует двойственность действий.

Но если человеческая воля есть не более чем движение природы, то в чем же проявляется человеческая свобода? Как в таком случае можно объяснить грехопадение и восстание человека против Бога? Учение преп. Максима Исповедника о двух волях - природной и избирательной, - отвечающее на эти вопросы, стало его величайшим вкладом в святоотеческое предание. Это учение является центром как его антропологии, так и его христологии. Под природной волей св. Максим имеет в виду главную характеристику духовного бытия, а под избирательной (или волей суждения) - волевой выбор или колебание между равнозначными и равноценными возможностями.

Человек, отпадая от Бога, оказывается рабом своих страстей, самого себя и в конечном счете сатаны. Для св. Максима человек был воистину свободен только тогда, когда он следовал своей природной воле, которая предполагала сотрудничество с Богом, творчество, согласное с Божественной премудростью, причастие и жизнь в Боге.

"Природная воля" есть тяготение природы к тому, что ей подобает, это сила, объемлющая все природные свойства. Природа в естественном своем состоянии, то есть в состоянии, не искаженном грехом, может желать только добра, поскольку она - "природа разумная", то есть устремленная к Богу. Воля совершенной природы воспринимает добро и, следовательно, принадлежит добру. Но грех затемнил и затуманил это восприятие, и теперь естество часто стремится к вещам "противоестественным", его желания погрязают в грехе.

Однако у человека есть другая движущая сила, которая определяется не природой, а каждой человеческой ипостасью, каждым человеком в отдельности. Это свобода выбора, или личное суждение каждого человека, которым он судит природную волю, принимая ее или отвергая и направляя к иной цели, и, очищая ее от греха, превращает ее в подлинную природную волю. Однако свобода выбора может быть и свободой восстания, бунта, движения против природы и, следовательно, саморазрушения. Адам и Ева в грехопадении воспользовались именно этим аспектом избирательной воли, который после изгнания из рая был закреплен их "природным" существованием.

В.Н. Лосский писал: "Пользоваться этой "волей суждения" нас обязывает возрастание нашей истинной свободы. Свободный выбор соответствует состоянию, в которое поверг нас грех; именно потому, что мы - во грехе, мы должны постоянно выбирать". После грехопадения наш постоянный выбор не есть что-то спокойное и безболезненное, он предполагает затруднения и заминки, блуждания, агонию и страдание. Но следует также помнить, что έ ό есть функция личной ипостасной жизни, а не природы.

Прот. Г. Флоровский подчеркивает, что для св. Максима свобода и воля совсем не являются произволом. Напротив, свобода выбора не только не принадлежит к совершенству свободы, но и ограничивает, искажает ее. Истинная свобода есть безраздельное, непоколебимое, всеобъемлющее движение души к Благу, целостный порыв благоговения и любви. "Выбор" не является необходимым условием свободы: Бог волит и действует в абсолютной свободе, но именно Он никогда не колеблется и никогда не выбирает. Выбор предполагает раздвоенность и неясность, т.е. неполноту и слабость воли. Только грешная и немощная воля может колебаться и избирать.

"Падение воли, по мысли преп. Максима, именно в том и заключается, что утрачена цельность и непосредственность, что воля из интуитивной становится дискурсивной, что воление развертывается в очень сложный процесс искания, пробы, выбора... И вот в этот процесс приходит личное, особенное. Так слагаются личные желания... Здесь сталкиваются и борются несоизмеримые влечения... Но мерило совершенства и чистоты воли есть ее простота, то есть именно цельность и единовидность. И возможно это только через: Да будет воля Твоя! Это и есть высшая мера свободы, высшая действительность свободы, приемлющей первотворческую волю Божию и потому и выражающей подлинные глубины самой себя" (прот. Г. Флоровский).

Во Христе человеческая природа объединена с ипостасью Логоса и, продолжая оставаться собою, освобождена от греха. Человечество Христа есть совершенное человечество, так как оно "во-ипостасировано" в самом Логосе. В таинственном процессе, который начался с Его зачатия во чреве Девы, Христос прошел через собственный рост, неведение, страдание и, наконец, смерть, т.е. через все атрибуты падшего человечества, которое Он должен был спасти, исполнив через воскресение его конечную судьбу.

Христос оттого и обладает двумя естественными волями при отсутствии у Него человеческого "свободного выбора". В Его Личности нет места конфликту между двумя природными волями, так как Его Лицо не есть человеческая ипостась, вкусившая запретного плода и осужденная с тех пор выбирать между добром и злом, но есть Божественная Ипостась, чей выбор был сделан раз и навсегда: выбор кеносиса (умаления, самоистощения) и безоговорочного подчинения воле Отца.

Человеческая природа Христа обладает всей полнотой человечества, но то, что в человеке принадлежит его личности, во Христе принадлежит Логосу - Божественной Личности. Человечество, воспринятое этой Личностью, в каком-то смысле сходно с человечеством Адама перед грехопадением. Но кеносис Слова есть также и кеносис этого "райского человечества", подчиненного искупляющей волей Спасителя объективным условиям греха, условиям, на которые Его воля отвечает не свободой выбора, а страданием и любовью. С другой стороны, если воля Сына идентична воле Отца, то человеческая воля, делаясь волей Сына, есть Его собственная воля, и в этой Его собственной воле - вся тайна нашего спасения.