(Симфония по творениям св. Тихона Задонского. Сост. архим. Иоанн (Маслов)). МДА, 1981. С. 429–430. ^

В чем состоит "злопамятность"?

"Случается, что, когда между братиями произойдет смущение или возникнет неудовольствие, — показывает развитие конфликтной ситуации авва Дорофей, — один из них поклонится другому прося прощения, но и после сего продолжает скорбеть и иметь помыслы против брата. Таковый не должен пренебрегать сим, но пресечь оные вскоре, ибо это есть злопамятность!". Итак, злопамятность, — это неизжитое, затаившееся в душе зло на человека. Злопамятность мучит и изматывает прежде всего самого того, в чьей душе она поселилась. Все взаимоотношения с "предметом" мстительной памяти отравлены немирным состоянием духа. Человек и хотел бы освободиться от этого огорчающего его чувства, да не так-то это просто!Проявления злопамятности, описанные аввой Дорофеем, опять воспринимаются очень современно:"Воздать же злом за зло можно не только делом, но и словом, и видом … случается, что кто-либо одним видом, или движением, или взором смущает брата своего; ибо можно и одним взглядом или телодвижением оскорбить брата своего … Другой … в сердце своем имеет неудовольствие на брата своего и скорбит на него"."Другой … если услышит, что кто-нибудь оскорбил того в чем-либо, или его побранили, или уничижили, и он радуется, слыша это … Другой … не радуется и благополучию его; но если видит, что того прославляют и тому угождают, то он скорбит…"."Иной … через несколько времени после примирения, если тому опять случится сказать что-либо оскорбительное для него, то он начинает вспоминать и прежнее, и смущаться не только о втором, но и о прежнем".Кроме некоторого сходства "той" и нашей ситуацией, между начинающими учениками аввы Дорофея и средним "воспитанным" человеком сегодня есть и принципиальное различие. Те пришли в монастырь, чтобы освободиться от обуревающих их страстей, а наш современник едва ли задумывается, что сам глубоко страдает от мстительности и злопамятности. К подобным страстям современные люди относятся в большинстве своем как к одной из своих естественных потребностей: возникло чувство голода — надо поесть; появилось мстительное желание — надо отомстить…Не так воспринимали страсти тогда. Новоначальные приходили к опытным старцам с вопросом жизни и смерти: как освободиться от этой муки ада, постигшей душу еще в земной жизни… Но и ответ не был "легким рецептом успеха", какие нам отовсюду навязывают сегодня. "Посему и говорю вам: всегда отсекайте страсти, пока они еще молоды … потому что иное дело вырвать малую былинку, и иное — искоренить большое дерево", — так поучал авва Дорофей.

Преодоление конфликтов

Легче всего со страстью злопамятности бороться в самом начале: остановить себя на уровне "смущения". Как это можно сделать? Самый простой способ, как говорит авва Дорофей, когда между братиями произойдет смущение или возникнет неудовольствие, — попросить прощения. Что показательно, преподобный даже и не собирается уточнять, кто именно должен это сделать — тот ли, кто оказался причиной этого "неудовольствия", или "пострадавший". Ясно, что искать виноватого — тупиковый путь, пострадавшим считает себя каждый. "Один из них, — просто говорит авва, — поклонится другому, прося прощения…". То есть тот, кто первый заметил в своем сердце смущение, тот и должен поспешить первым от него освободиться.Обобщая еще раз, как преодолеть конфликт на первом этапе, авва Дорофей заключает: смущение, "если хочешь, можешь удобно погасить, пока оно еще не велико, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца". "Ибо если кто-либо в начале смущения … поспешит укорить себя и поклониться ближнему, прося прощения, прежде нежели разгорится раздражительность, то он сохранит мир".Но вот самый начальный момент упущен. "Былинка" смущения (то есть момент, когда мучительная впоследствии страсть только зарождается), прежде чем была замечена, все же успела вырасти и грозит превратиться в укоренившееся дерево злой страсти! Тем не менее, все же еще остаются средства освободиться от него, хотя это потребует большего труда. Наука о духовной жизни аввы Дорофея поможет определить, на каком этапе, какими средствами следует противостоять развивающейся страсти.Какие усилия потребуются, чтобы побороть эту страсть на этапе "раздражения"? Это совсем не простой вопрос, ведь как можно на самом деле вдруг остановиться, когда все в тебе "закипает", когда все раздражает тебя в человеке, повергшем тебя в смущение? Каких-то специальных рецептов на этот счет авва Дорофей не дает, но одно слово, сказанное даже как бы вскользь, очень точно выражает смысл усилия над собой. "Когда возгорится раздражительность", человек должен замолчать, то есть усмирить бурю внутри себя, найти силы вернуться к внутреннему миру в душе.

Простить и примириться…

Однако возможна и такая ситуация: охваченный обидой человек "замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя…", — рассматривает дальнейшее развитие страсти авва Дорофей. Обиженный действительно внешне держит себя в руках, чтобы не наговорить лишнего, но душа не обрела умиротворения. Какими усилиями возможно бороться с "гневом", выросшим из раздражения и укрепившимся в душе?Увы, каких-то "чудодейственных" средств, "снимающих" гнев механически, без тяжело дающихся внутренних усилий, здесь нет. Если так, то куда должна направляться внутренняя борьба с гневом? То, что в этом случае советует преподобный, также не ново и уже знакомо. Надо примириться. То есть действительно, на самом деле принять в свое сердце человека, который вызвал в душе бурю негодования.За этим стоит глубочайший акт общения личности человека с иной личностью. Человек, ощущающий в себе неисчерпаемую красоту образа Божия (а на интуитивном уровне свое "величие" чувствуют все) должен признать такую же личностную глубину в другом человеке. Он должен признать в нем такую же богоподобную личность, какой ощущает себя сам, признать, что Бог любит и его крестной голгофской любовью как всякого человека. Он должен почувствовать, насколько не соответствует его мелочный гнев величию того, против кого он вспыхнул. И должен, как говорит авва Дорофей, отдать искренний поклон прощения… И тогда кровоточащая рана страсти, образовавшаяся в его собственной душе, будет уврачевана.

"Пролить кровь свою…"

Но и здесь остается опасность. "Иной … сделав поклон, исцелил этим гнев, — продолжает авва Дорофей, — …была у него рана, и он приложил пластырь … Но она еще не совершенно зажила". От малейшего прикосновения рана возобновляется. И тогда "огонь" раздражения и гнева может перегореть в "золу" злопамятности.Злопамятность тем и опасна, что в ней нет столь остро переживаемого смятения, которое нельзя не заметить, в ней, напротив, всегда остается "ровный" фон болезненной ненависти. К ней человек может привыкнуть, может ее не замечать и не помнить, но как только на горизонте общения появится тот, кто явился предметом этой "злой памяти", она сразу же даст о себе знать…Такую страсть, ставшую уже привычной частью тебя самого, труднее всего изгнать из своей души. И здесь преподобный авва Дорофей прямо предупреждает, что от злопамятности "человек не освободится, если не прольет крови своей". Что это значит, в чем должна состоять борьба со страстью злопамятности? Предстоит действительно тяжелая борьба, если потребна сила духа воина, продолжающего сражение, несмотря на ранения, — "проливающего кровь свою".Но по сути дела и в этой борьбе трудно усмотреть что-то "особенное" и героическое. Это обычная борьба с привычкой, требующая постоянного неусыпного внимания к себе, чтобы ей противостоять. Это внимание к тому, какие чувства проносятся в моей душе, открытой, как поле, всем ветрам и непогодам… Авва Дорофей поэтому и говорит, что усилия против злопамятности заключаются в старании "не питать ни одного помысла в сердце своем…".Если извлечь максимальное назидание из сравнения страсти с раной на теле человека, то злопамятность — рана, слегка зажившая лишь на поверхности. Поэтому "…так должно подвизаться, — учит преподобный, — чтобы очистить совершенно и внутренний гной … Молясь от всего сердца об оскорбившем…". Вот теперь указано точное средство! Это молитва. Человек ставит себя перед судом Божиим. Он сознает безмерность Божией любви к себе и также к тому, из-за которого в силу мелочных, ничтожных причин сердце наполнилось тьмой огорчения, лишилось света и радости любви Божией… "Таким образом человек и молится за брата своего, а это есть знак сострадания и любви, — поучает авва Дорофей, — и смиряется, прося себе помощи, ради молитв его: а где сострадание, любовь и смирение, что может там успеть раздражительность, или злопамятность, или другая страсть?".

Смущение "дымится и бросает искры…"

Как опытный наставник, авва Дорофей знает, что объяснить что-либо на словах, особенно если это — внутренний опыт сопротивления искушениям, очень трудно и даже совсем невозможно, если у человека нет хоть сколько-нибудь похожего собственного опыта. Он просто не поймет, о чем идет речь! Поэтому процесс развития злопамятности в человеческой душе авва Дорофей иллюстрирует параллелью, взятой из обыденности, с которой знакомы все.Первый этап конфликта — смущение — авва Дорофей сравнивает с раскаленным угольком, какой можно выгрести из догорающего костра. Даже самый крошечный тлеющий уголек может послужить причиной большого пожара: "Кто разводит огонь, тот берет сначала малый уголек: это слово брата, нанесшего оскорбление". Погасить эту искру пока еще совсем не трудно, да она и сама быстро погаснет, если не попадет в горючее вещество: "Если бы ты перенес малое слово брата твоего, то погасил бы, как я уже сказал, этот малый уголек". Но если вместо того, чтобы дать искре погаснуть самой, бросить ее в легко воспламеняемый материал, то от нее разгорится (пока еще слабый) огонек: "Если же будешь думать: "зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то, и если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы этого, и я непременно оскорблю его", — вот ты и подложил лучинки, или что-либо другое, подобно разводящему огонь, и произвел дым, который есть смущение".Итак, когда солома или дерево начали тлеть и дымиться от упавшей искры, но еще не воспламенились, это в образной системе аввы Дорофея — смущение: "оно начинает, как мы сказали, дымиться и бросать искры…".Для этого этапа развития греха авва Дорофей приводит и другой, уже упоминавшийся, весьма убедительный пример из окружающей природы: "…отсекайте страсти, пока они еще молоды … иное дело вырвать малую былинку, и иное — искоренить большое дерево".

Кто подкладывает дрова в огонь…

Если первый этап развития конфликта авва Дорофей сравнивает с тлеющим угольком, попавшим в воспламенимую среду, то нетрудно угадать, о чем он будет говорить дальше. Однако опытный наставник улавливает и эту тень разочарования на челе ученика, отгадавшего весь замысел. От пламени, оживляющего очаг или взметнувшегося над костром, он вдруг переходит к жару совсем другого рода: "…от сего самого стечения и, так сказать, столкновения помыслов согревается и разгорается сердце, и происходит воспламенение раздражительности…". "Не увлекайся и не забывай, — как бы говорит он, — что и "искра смущения", и "огонь в сердце", да и само слово "раздражительность" — это только метафоры, словесные модели духовных состояний, которые иначе чем через внешние аналогии и не передашь…"."Вот как происходит раздражительность… — продолжает он. — Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его…"."Также когда возгорится раздражительность, если он и замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь…".Итак, раздражение — это когда искру смущения раздувают и разгорающийся огонь снабжают "топливом". Но это еще не все: далее на третьей стадии последует гнев: что же приводит к нему? "Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его, отчего образуется (много) горящего уголья, и это есть гнев". Все те же "дрова", тот же горючий материал, подбрасываемый в тлеющее раздражение, приводит к тому, что "полыхнет" пламя гнева!Что служит топливом для возгорания гнева? Из слов аввы Дорофея явствует, что "когда возгорится раздражительность, если он брат и замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь, и они горят, пока наконец образуется много горящего уголья". "Горючее" гнева — все те же смутительные помыслы, распаляющие в душе эту страсть.А чтобы еще раз подчеркнуть, что гнев, как всякая страсть — болезненное, мучительное состояние, авва Дорофей обращается к иной параллели, не связанной с развернутой метафорой возгорания пламени из искры. Гнев он сравнивает с раной на теле человека: "…была у него рана, и он приложил пластырь (то есть сделал поклон), и … исцелил рану, то есть гнев…".

Что приходит на смену "пламени"