. Указ. соч. С. 620. ^

На чем держится фрейдизм

Вся несложная модель психики Фрейда базируется на признании в качестве универсальной психической энергии полового инстинкта. Если окажется, что он не универсален, то развалится все здание фрейдизма. Но фрейдизм подкупает не только своей простотой. Он привлекает прежде всего тем, что "обезвреживает" мораль, обозвав ее социальным сверх-Я, которое якобы сформировано эдиповым комплексом.Еще в 1927 г. Л.С. Выготский писал:"Идеи психоанализа родились из частных открытий в области неврозов: был с несомненностью установлен факт подсознательной определяемости ряда психических явлений и факт скрытой сексуальности в ряде деятельностей и форм, которые до того не относились к области эротических. Постепенно это частное открытие было перенесено на ряд соседних областей: на психопатологию обыденной жизни, на детскую психологию, овладело всей областью учения о неврозах. В борьбе дисциплин эта идея подчиняла себе самые отдаленные ветви психологии; было показано что с этой идеей в руках можно разрабатывать психологию искусства, этническую психологию. Но вместе с этим, психоанализ вышел за пределы психологии: сексуальность превратилась в метафизический принцип в ряду других метафизических идей, психоанализ — в мировоззрение, психология — в метапсихологию"[1].Став мировоззрением (отнюдь не научным!), психоанализ в современном мире практически вытеснил все остальные типы мировоззрений. И не потому, что он — научно неопровержимый факт. Это произошло потому, что фрейдизм приоткрывает особое пространство мифа, которое по-своему, на уровне ощущений и обрывков опыта, даже не объясняя ничего вразумительно, попросту отвечает на запросы обывателя[2].. Собрание сочинений в 6-ти тт. Т. 1. Вопросы теории и истории психологии / Под ред. . М., 1982. С. 306–307. ^

Отметим также, что фрейдистская модель личности, предлагающая "простое" объяснение всем сложностям человеческой (в том числе социальной) жизни, легко поддается массовому усвоению и поэтому может служить действенным средством манипулирования обществом. Именно это — при всех различиях — роднит фрейдизм с марксизмом; на это сходство указывал известный философ М.К. Мамардашвили. — . ^

Понятие трансфера

Метод "свободных ассоциаций" Фрейда, к которому он пришел, отказавшись от гипноза, тесно связан с его же концепцией трансфера[1]. Суть метода в том, что психоаналитик созданием определенных условий доверительности вызывает в пациенте поток "свободных ассоциаций", которые фонтанируют из его "бессознательного" и содержат материал для анализа. Материалом могут служить случайные связи речи, ошибки, оговорки, сновидения и пр. Задача, с которой делается анализ — подвести больного к осознанию причин своих душевных страданий, и именно так, как их понимает психоаналитик.При этом, провоцируя больного на "свободные ассоциации", психоаналитик может стать в их "центр"[2], то есть сам становится объектом, на который пациент изливает свой "поток подсознания", поскольку больной, в силу необычности обстоятельств, вступает с ним в достаточно глубокие личностные отношения. Явление, когда больной целенаправленно обрушивает "слоеные" глубины своего подсознания на психоаналитика, Фрейд назвал трансфером, то есть переносом вытесненных в подсознание нереализованных желаний и импульсов с тех объектов, в связи с которыми они возникли, на психоаналитика.Как утверждают убежденные последователи Фрейда Л. Шерток и Р. де Соссюр, природа того, что Фрейд назвал трансфером, была совсем иной, чем он предполагал[3].К своему пониманию бессознательного Фрейд шел, отталкиваясь от уже созревшей концепции трансфера[4], то есть исходя из ложной посылки. Поэтому как понятие трансфера у него основано на модели психики, исключающей реальное межличностное общение, точно так же его понимание "бессознательного" — это не динамическая реальность личностного контакта, творимая здесь и сейчас, но представление об объективированном старом багаже забытых чувств и желаний. "Бессознательное", хотя и представляется у него чем-то вроде кипящего котла, но мыслится заключенным в некую жесткую статичную оболочку бессознательной памяти, за пределы которой личность как будто не способна выйти, — как будто человек обречен на вечное пережевывание старого опыта и совсем не способен на участие в новом опыте межличностных отношений. Если "отец психоанализа" так ощущал человеческую личность, то это может говорить лишь о его глубоком, непробиваемом эгоцентризме, из которого и возникла концепция подобного "безличностного" трансфера.. Указ. соч. С. 620. ^

Там же. ^

. Рождение психоаналитика. С. 177, 179–180. ^

Там же. С. 219. ^

Модель личности Восточной патристики

Общее у психоанализа с христианской аскетикой то, что и тот, и другая имеют дело с личностным опытом. Такого рода опыт всегда уникален и неповторим, а потому он не отвечает требованиям научного опыта, главное условие которого — точная воспроизводимость. В этом отношении и фрейдизм, и христианская наука духовной жизни находятся в равных условиях: они представляют собой практику межличностных отношений и одинаково не могут соответствовать критериям позитивистской науки. На этом, собственно, и кончается их сходство, между тем как их глубочайшее различие касается прежде всего модели личности, то есть того, как в психоанализе и в христианской патристике понимается психика человека. Различны также их главные цели и соответственно методы, которыми эти цели достигаются.Следует заметить, что различия в мироощущении христианского Востока и Запада восходят еще к раннему средневековью. Уже тогда между Римом и Византией наметились разногласия и в пневматологии, и в понимании первородного греха и Искупления. Но корень их — в различном понимании устроения человека. Запад так до конца и не воспринял понятие личности (ипостаси), сформулированное на основе христианского Откровения каппадокийскими учителями святителями Василием Великим (329–379), Григорием Богословом (330–390), Григорием Нисским (335–394). Западное понятие индивида оказалось нетождественным восточному понятию личности.В чем же суть антропологии восточной патристики? Лучший путь для ее выявления состоит, пожалуй, в сравнении восточного понимания устроения человека с западным. Именно этим путем пошел крупный православный богослов современности В.Н. Лосский. Здесь следует учитывать, что антропология восточных Отцов коренится в учении о Святой Троице. И если восточная мысль от представлений о Боге идет к пониманию устроения человека, то мысль западная, августиновская, наоборот, от антропологических моделей приходит к пониманию Бога.Понятие личности Отцами-каппадокийцами вначале было сформировано в рамках учения о Святой Троице[1]. Оно потребовалось для выявления в Боге личностного ипостасного бытия и общей для Трех Лиц Божественной природы. Затем понятийная оппозиция личность-природа была перенесена и на человека, поскольку Бог сотворил человека во Своему образу. На Западе, не знавшем такого понимания личности, оказалось неразвитым и понятие природы; оно в конечном итоге слилось с понятием космоса.Более того, Восточная патристика кроме понятий сущность (природа) и личность (ипостась) выделяет еще третье понятие: энергия, окончательно сформулированное святителем Григорием Паламой (1296–1359)[2]. "В этих трех фундаментальных категориях природы, ипостаси и энергий исчерпывающе выражено богословское понимание способа существования Бога, мира и человека"[3]. Как определяет современный греческий православный философ и богослов Хр. Яннарас, под энергией имеется в виду способность природы, или сущности, делать свое существование доступным познанию и причастности[4]. Это означает, что природные энергии не только отличают род людской от прочих существ, но еще и выделяют в своих конкретных проявлениях каждого отдельного человека из среды ему подобных. Природные энергии представляют собой тот способ, каким являет, обнаруживает себя инаковость каждой человеческой ипостаси, то есть каждой человеческой личности[5].Патристическую антропологию поэтому невозможно понять без знания триадологии. Бог в Своем бытии имеет Три Личности и общую для Них Божественную природу. То же самое открывается и в отношении человеческих личностей. Все человечество — это единая природа, как если бы это был один человек — первочеловек Адам[6], из которого все и произошли. Множество человеческих ипостасей имеет общую природу точно так же, как общую природу имеют Три Ипостаси Святой Троицы. Однако люди, в отличие от Лиц Святой Троицы, не чувствуют природного единения со всем человечеством — каждый ощущает свою индивидуальную природу независимой от всех остальных. Это результат грехопадения. Воссоединение людей на основе общей природы, возвращение к единому телу Адама осуществляется в Церкви. Но возвращение это возможно только через Нового Адама — Христа.Чтобы яснее выявить смысл понятия личности, возникшего в каппадокийском богословии, Лосский противопоставляет его именно западному понятию индивид[7]. Личность — это то, что всегда остается за пределами всякого психо-соматического и социального контекста. Индивид — личность, проявляющая себя в контексте природных явлений, в нем же и через него она воспринимается.В соответствии с антропологией восточной патристики энергиями, выявляющими личность, являются все инстинкты и психосоматические проявления человека. Природа может реализовываться лишь в ипостаси, вне ее она просто не существует. Личность же ипостазирует[8] природу тем, что воссоединяет в единственной и неповторимой экзистенции, в собственной инаковости и свободе все природные энергии: волевую, интеллектуальную, творческую, энергию пола и др[9].Лосский подчеркивает, что личность-ипостась объединяет всего человека: его дух, душу и тело[10]. Через все это выражается личность и всем этим владеет, хотя может свободно замкнуться на своем владении, а может распорядиться им по-иному: отдать в дар другому — Богу и человеку. И только отдав, обретает подлинную природу всецелого человека.Итак, личность призвана определять существование собственной природы[11]. Но после грехопадения ипостась замкнулась на свою природу, она в полном смысле стала "индивидом", она теснит и "урезает" себя. Напротив, личность, преодолевающая рабство природе, личность, которая не держится за нее как за единственный источник существования, личность, которая свободно вручает свою природу другому, — осуществляет свое предназначение, достигает единения с Богом.Между тем западная схоластическая концепция первородного греха основана на антропологии, по сути дела, не знающей разделения личности и природы[12]. Вследствие этого индивидуализм падшего Адама стал восприниматься как норма. Подобная антропологическая модель сформировала специфическое западное мироощущение.. Догматическое богословие // Очерк Мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 214–215. ^

См. например, . Жизнь и труды Святителя Григория Паламы. СПб., 1997. С. 288–297. ^

. Вера Церкви. Введение в Православное богословие. М., 1992. С. 82. ^

Там же. ^