Часть 5

Мы живем и призваны проповедовать слово Божие в трудное и сложное время. Жатвы много, а делателей мало (Мф 9:37).Надо идти по пути объединения усилий всех православных в деле апостолата, миссионерства и катехизации. Необходимо сознание единства с Церковью и друг с другом, единства в молитве и делании. В Православной Церкви не может быть духа суверенизации и сектантской групповщины, разлагающей иногда наши школы и даже приходы. Нужно молиться об умножении любви к Богу, к братьям по вере и к тем, кто еще не уверовал во Христа, и воспитывать ее в себе и в чувствах, и в делании.Для развития православного образования народа, его катехизации и воцерковления нужны развернутые и четкие решения Священного Синода или Архиерейского Собора, основанные на соборном разуме всей Полноты Русской Православной Церкви.2-я половина 1994 г.

Православное воспитание и современный мир. Священник Алексий Уминский

Современная эпоха, которую все чаще и чаще называют постхристианской, совершила еще не осознаваемый многими переворот. Слова, — да уже не слова, а термины — новая эра, новое поколение — не просто слова, а констатация "нового", перевернутого осмысления основных фундаментальных понятий веры, нравственности, законности, любви, свободы; тех понятий, которыми держался 2000-летний мир, называвший себя христианским. Таким образом вся "новизна" здесь заключается в ошеломительно бесстыдной перверсии, которая, к примеру, уже давно была увидена и описана в антиутопии Дж. Оруэллом (война — это мир). Мы вступили в эпоху, в которой мир в своем апостасийном стремлении не решается прямо отречься от Христа, но подменяет все идеалы христианства, наполняя их своим ложным содержанием. Но сам факт подмены, переворота, "перемены знака" неотвратимо влечет за собой то, что мир, желающий стать не-христианским, становится антихристианским (ср. Мф 12:30).Такие понятия как любовь, свобода, терпимость, благотворительность и др. всегда были наполнены христианским содержанием, а сейчас они наполнены содержанием совершенно либеральным[1]. Достаточно соединить два слова — Свобода и Любовь, чтобы получилось сочетание, которое христиане понимают как блуд, а современный мир — как одно из достижений демократии. Между тем любовь, завещанная нам Богом, может осуществляться только в свободе: Бог сотворил человека свободным (и тем самым не закрыл для него возможность склоняться ко злу) только для того, чтобы тот мог любить — Бога и ближнего. Здесь налицо переворот понятий; состоит он в том, что любовью называется только физическое влечение; при этом исключаются душевная склонность, поиск духовной общности, уважение к человеку как к образу Божию, верность и благодарность. Наша свобода выкуплена ценой крестной смерти Спасителя, и называть этим словом сатанинскую (в самом прямом и точном смысле) вседозволенность, ничего общего не имеющую с реальными потребностями человека, — с христианской точки зрения — кощунство, с точки зрения простого здравого смысла — нелепость.Перевернутые понятия стали идеологией этого "бравого нового мира", как назвал свою антиутопию О. Хаксли[2]. Тот, кто не согласен с этим новым пониманием, становится отщепенцем, врагом свободы и демократии, фундаменталистом и чем далее, тем ужаснее. В этот мир входят наши дети, — в мир, который очень хочет, оставаясь привлекательным, перекроить человека под себя. И есть очень большая опасность, что входя в этот мир, который навешивает на себя рекламные щиты со словами "мир и безопасность" (ср. 1 Фес 5:3), наши дети могут пойти по одному из неправильных путей: или не смогут устоять и примут подменные ценности этого мира, внешне оставаясь христианами, имеющими вид благочестия, или, наоборот, отгородят себя от мира и уйдут в подполье, некое "православное гетто", и займут абсолютно враждебную позицию ко всему окружающему миру. И тот и другой пути проигрышны для нашего православного воспитания. Вообще-то мы и сами часто ставим перед собой подобные цели: мы или пытаемся адаптировать детей к этому миру или, наоборот, дезадаптировать их, то есть законсервировать, напугать миром или научить их презрению или чувству превосходства над теми, кто не входит в круг твоей общины. Эти позиции проигрышные. Мы должны осознавать, что цель нашего православного образования и воспитания может быть только одна — готовить для Христа живых членов Церкви. Мы готовим те самые живые камни, из которых строится дом духовный, наша Церковь. Ну а наша Церковь и каждый человек в ней — это свет миру, это соль земли. Так вот и в воспитании: нельзя допустить, чтобы наши дети были солью только по виду — без вкуса и запаха, солью, потерявшей силу, или были бы светильником, светящим под спудом — только для себя и для своих. К сожалению именно это и может с нами произойти.Христос говорит, что соль должна оставаться солью, а свет должен светить всем. Здесь возникает наша основная болезненная проблема — как сделать так, чтобы наши дети, выходя в этот мир, оставались настоящими христианами.Мы часто недоумеваем, почему дети-подростки из христианских семей, с детства наученные молитвам, посещающие воскресную школу или православную гимназию, часто причащающиеся, почти начисто лишены "духовного иммунитета", падки на греховные приманки, податливы дурным влиянием. Мы пытаемся ограждать их от дурных компаний, от телевизора, от скверных разговоров и картин, от пошлой музыки и псевдокультуры, но именно это — неожиданно — их притягивает и с особенной убийственной силой влияет на них; они создают впечатление оранжерейных растений, которые гибнут от легчайшего мороза, и в какой-то мере это так. Но в чем прививка, где искать иммунитет? Прежде всего мы должны понять одну горькую вещь: наши дети уже говорят на другом языке, они уже восприняли идеологию новой эры подсознательно, но часто очень глубоко. Как это получилось? Очень просто — из воздуха, да-да, из воздуха, из окружающей среды, из постоянной навязчивой, построенной по принципу внушения независимо от воли человека рекламы на улице, по телевизору, в метро — везде; из постоянно орущей пошлятины в подземных переходах или из соседней квартиры, из порножурналов, выставленных на развалах — из воздуха, которым мы дышим. Да, но мы учим их молитвам, мы водим их в церковь, мы воспитываем их в Законе Божием. Все правильно, но… Но мир Закона Божиего — это мир подвига, мир труда духовного, мир сораспятия Христу. Он не просто дается, его нельзя просто принять наравне с другими ценностями или интересами души. Он — сокровище, ради которого необходимо продать то, что имеешь.Когда-то так и было с теми, кто обратился ко Христу в советский период. Люди, жаждущие Правды, отрекались от неправды; ищущие Любовь — отсекали блуд и похоть; люди, возжелавшие настоящей Свободы — свободы во Христе, могли мужественно идти на подвиг и претерпевать гонения. Но мир тогда был еще другим. Уже были такие понятия, как "свободная любовь" — но это был вызов общественной нравственности[3], содомия вызывала всеобщее омерзение. Права и свободы в СССР попирались, но за них боролись мужественно и бескорыстно, часто рискуя личной свободой и жизнью, а не получая за это гонорары. Удивительно, но за многие десятилетия советской власти безбожное общество сумело сохранить основные критерии христианской нравственности, и даже некий нравственный иммунитет, который был накоплен тысячелетием христианских поколений в России. Тогда мы не могли учить детей закону Божиему, но слово, сказанное шепотом, "возвещалось на кровлях"; мы не могли водить детей в храм регулярно, но каждое посещение храма меняло душу ребенка, так как было подвигом и духовным трудом. Нынешние дети родились уже в другом мире; в семьях христианских, но лишенных всяких корней и традиций, порвавших с обществом, в котором они выросли, и отгородившихся от общества, в которое готовы вступить дети. Может быть, дети и видят в семье опыт обращения, но понять его они не могут. Им дают христианское образование люди, которые не получали христианского образования, их пытаются воспитывать по-христиански родители, которые не были воспитаны по-христиански. И совершенно пагубным предстает в этом случае обычное родительское тщеславие: люди часто забывают, какими они были в детстве, и требуют от детей того, на что сами неспособны. Нововоцерковленные (и если бы воцерковленные!) еще только с переменным успехом начинают учиться жить по заповедям, а от детей требуют только праведности, причем в своем понимании, не всегда выверенном по учению Церкви. Очень часто, гораздо чаще, чем можно подумать, в результате дети не только отходят от Церкви, но и теряют связь с родителями; лишенные дома понимания, любви и тепла, они становятся легкой добычей любого сомнительного учения, поддаются пропаганде любых пороков…И при этом и мы, христиане — родители и педагоги, и мир, который нас окружает, говорим одни и те же слова: мир, свобода, любовь, добро, правда… Но христианские понятия прививаются с трудом, а понятия "новой эры" сами прорастают. Как в притче: сеял человек доброе семя на поле своем, а проросли вместе с добрым семенем плевелы, которые посеял враг человек. И какое острое желание вырвать эти плевелы возникает, когда видишь их пышное цветение в душах наших православных подростков. Но Евангелие говорит нам: "Нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы…" (Мф 13:29). Что же делать? Можно попробовать пойти вот таким путем: научить детей отличать плевелы от пшеницы и пропалывать себя. Путь очень сложный, и путь этот лежит через православную аскетику. Именно аскетика как наука о человеке и о способах борьбы с грехом дает самое точное определение фундаментальных понятий, о которых сказано выше. Вот, например: "Страх Божий рождает плач, а плач рождает мужество" (преподобный Антоний Великий). Совершенный абсурд для мира сего. Как это — страх рождает мужество? И вообще понятие страха для современного человека унизительно. Бесстрашие — вот главное качество героя нашего времени. Имеет смысл поговорить с детьми о страхе: чего мы боимся, что вызывает страх? И оказывается, что кроме биологических переживаний страха (смерти, боли, темноты и т. д.) человек боится не так уж и многого — он боится за своих близких, боится Бога (греха) и боится выглядеть смешным, то есть чужого мнения. Итак, страх бывает разным, его можно поделить на три вида: естественный (все боятся зубного врача, но если надо, приходится преодолевать страх и садиться в кресло), "хороший" страх и "плохой" страх.О "хорошем" страхе пишут Святые Отцы-аскеты. Особенно доступно пишет о нем авва Дорофей в своем поучении "О страхе Божием" — о том страхе, которого этот мир совсем не ведает. Мы не будем сейчас пересказывать это поучение, в котором страх Божий раскрывается как понятие любви, как основная составляющая мужества, так как мужество полно страха Божия, но совершенно лишено страха мира сего, то есть "плохого" страха. Мир приучает детей к новым героям, бесстрашным кумирам, которые ничего не боятся — ни боли, ни Бога, — но одновременно с этим они не боятся причинять боль другим, убивать и уничтожать вокруг себя толпы людей во имя собственной "справедливости". Герой не прощает обид, он всегда мстит — в этом его правда[4]. Он действительно бесстрашен — он лишен прекрасного страха Божия, но вместе с ним он лишен и мужества. Бесстрашный не способен подставить под удар другую щеку — подумают, что он слабый, он не может простить — подумают, что струсил. Это может сделать только мужественный человек. Тем самым бесстрашие оборачивается трусостью, рабством миру. И, конечно, бесстрашие легче всего показать на слабых и беззащитных, а мужество достается духовным трудом и, собственно, является тем, что мы называем человеческим достоинством. Совсем немало мужества нужно для того, чтобы во всех обстоятельствах жизни быть самим собой. Мужество составляет фундамент для всякой добродетели — представьте себе целомудрие, лишенное мужества, или любовь без мужества, или милосердие без мужества, — а это то, чем обладают наши дети. Они имеют многие вложенные в них добродетели (которых часто лишены дети из неверующих семей), но не имеют мужества и поэтому очень быстро эти добродетели теряют. Зато бесстрашие в них уже присутствует — они не боятся греха.Итак, первое: объяснить детям духовную разницу между похожими словами, раскрыть перед ними смысл этих слов. В каком-то смысле их заново надо учить родному христианскому русскому языку. А второе: при помощи аввы Дорофея и своего собственного духовного опыта и примера учить их мужеству и страху Божиему, который в сущности своей есть любовь, а она, как известно, "изгоняет всякий страх".Следующее понятие, которое необходимо раскрыть перед детьми — свобода. "Свободными почитай не тех, кои свободны по состоянию, но тех, кои свободны по жизни и нравам. Не должно, например, называть истинно свободными знатных и богатых, когда они злы и невоздержанны, потому что они — рабы чувственных страстей. Свободу и блаженство души составляют настоящая чистота и презрение привременного" (преподобный Антоний Великий). Свобода — это то, что в большой степени волнует душу подростка. Подросток ищет выражения собственной свободы, и формой ее выражения могут быть молодежная компания, "тусовка", современная музыка, эпатирующий внешний вид. К "свободе" призывают гадостные подростковые журналы, где подросткам внушается свобода от родителей, свобода от запретов (ты еще не пробовал ЭТОГО — ты еще сопляк, ты еще не переспала с твоим старшим другом — малолетка!). Но тусовка не реализует свободу подростка. Она, наоборот, является тем местом, где человек прячется от мира, которого он не хочет принять. Сердце подростка чувствует ложь этого мира, и поэтому молодежь создает свои сообщества, которые этому миру противостоят. Не свобода, а страх перед этим миром заставляет подростка искать тусовку.И наши православные дети стремятся к выражению личной свободы. Что же ограничивает их свободу? Ну, конечно, родители, обязанности по дому, распорядок. Что еще? Они называют: школа, церковь, совесть, Бог. Очень хорошо! Начинаем разговор о свободном человеке, кто это такой? — Тот, кто делает, что хочет, ест, что хочет, пьет, что хочет, идет, куда хочет и т. д. Весь мир желал бы быть таким. — Что же мешает? — Совесть… Именно совесть, о которой авва Дорофей говорит в своем поучении: "Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту, помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон". Да, именно совесть мешает людям быть свободными в этом смысле. Почему? Да потому, что если кто-то хочет жить как ему хочется, он это делает за счет другого. Свободный человек без совести — это тоже герой нашего времени. От чего же свободен такой человек? Он свободен от обязанностей, от ответственности, от дружбы, от любви, от совести, от Бога. Но Бог — источник свободы; именно от Него человек и получил возможность быть свободным. Значит, совесть, этот голос Божий в человеке, по известному определению, — одновременно и голос свободы в человеке. Итак, свобода тоже бывает разная и ее тоже можно разделить на три вида: свобода естественная выражается словом хотеть, но хотеть можно "хорошей" свободы и свободы "плохой". Святые Отцы учат, что в мире действуют три воли: воля Божия, благая и совершенная, хотящая всем спастись, воля бесовская, ложная, хотящая все уничтожить и погубить, и наша немощная человеческая воля, определенная свободой выбора между волей Божией и волей бесовской.Тяжелая, мучительная свобода досталась человеку — все время подавлять в себе то, что все вокруг называют настоящей свободой, все время понуждать себя на то, что так не похоже на вольную волю. И следует прямо признать, что человек не свободен. Вернемся к началу истории. Что сделало человека несвободным — заповедь или грех? Мир говорит — заповедь, Христос говорит — грех. Христиане понимают свободу как свободу от греха, и именно об этом пишет апостол Павел в 6-й главе Послания к Римлянам. Только Бог абсолютно свободен, Его свобода — это совершенная свобода в благе и любви. Бог не выбирает. И вот оказывается, что свободен тот, кто всегда поступает по совести, тот, кто свободен принести себя в жертву, тот, кто мужественен, кто исполняет волю Божию. А как такой свободы достигнуть? Свободу можно воспитать так, как воспитывают в себе силу воли, воли — то есть свободы. Сила воли — понятие, знакомое подросткам. Сила воли, стремление к победе, к достижению своей цели в учебе, в спорте, в музыке и других обычных наших делах не дается без труда. Это всем понятно. И на вопрос: кто свободнее — человек сильной воли или безвольный? — все подростки отвечают однозначно. Так вот, цель воспитания наших подростков — воспитание силы христианской воли, то есть свободы. Сохранить веру в современном мире может только свободный человек, человек, который входит в этот мир с целостным его восприятием, осознающий себя свободной личностью во Христе. Об этой свободе говорит апостол Павел, эту свободу мы призваны воспитывать в наших детях. И если нам удастся воспитать наших детей свободными, то они, придя в мир, не будут сломаны миром, а мир будет ими преображаться.Нам необходимо выработать духовный иммунитет у наших детей через введение в православное воспитание основ аскетики, борьбы с грехом, выявления и уничтожения всяких извращенных идеологем современного мира. Мы обязаны научить детей пропалывать поле своей души через исповедь и внимание к движениям своих чувств. Этому и учат нас наша Церковь и наши святые. Но дается это настоящим духовным трудом всех: родителей, педагогов, детей.Слово , в свою очередь, тоже претерпело метаморфозу, и сейчас этим почтенным термином, означающим неприятие произвола, вчиняемого насилием, все чаще называют безграничное стремление к удовлетворению любых желаний (зачастую искусственно разжигаемых), — то, что прежде называлось . Слово , употреблявшееся в русском обществе конца XVIII — начала XIX веков, обозначало не либерала, а развратника. — ^

Самая "сбывшаяся" деталь этой утопии — половое воспитание в школе. — ^

Оговоримся: поскольку советский период был временем двоемыслия, в общественной нравственности того времени следует различать христианские представления, активно осознаваемые верующими, а другими воспринимаемые как некое культурное наследие, которого следует придерживаться, и разработки "новой морали" 20-х годов, которые позже скорее скрывались, нежели отменялись, так что высокий уровень "социалистической" нравственности — не более чем пропагандистский миф; см. . Домашняя церковь. М., 1997 (2-е изд. — 1999), гл. "Брак и современное общество". ^

В записках одного русского писателя приводится эпизод из его детства: он прочел "Графа Монте-Кристо" и, придя в восторг, побежал к отцу рассказать, какой граф замечательный и как он великолепно отомстил. Отец, старый провинциальный врач, грустно сказал: "Мой мальчик, мстят лакеи". Это подействовало на всю жизнь. — ^

Воспитание любви и милосердия (из книги "Домашняя церковь"). Протоиерей Глеб Каледа

Дивный гимн любви воспел апостол Павел:"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,не радуется неправде, а сорадуется истине;все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше". (1 Кор 13)Когда некий законник спросил: "Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф 22:36–40).На Тайной вечери Христос говорил: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин 13:35).Апостол любви Иоанн Богослов писал: "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего" (1 Ин 4:20–21).Любовь не раздражается, поэтому очень важно следить за тональностью разговоров в семье, и прежде всего — между супругами.Грудной младенец много плакал. Однажды раздраженная мать воскликнула: "Как ты мне надоел, все орешь. Замолчи! Из окна тебя выброшу, негодника".Когда она после этого пришла в комнату, младенца не было. "Где…?" А его маленький брат (трех-четырех лет) сказал: "Мама, он все плакал, а ты сказала: если он будет плакать, его надо выбросить из окна. Я его выбросил". Вот результат сложения раздраженности матери и любви к ней трех-четырехлетнего младенца.Только научившись любить ближних своих, можно исполнять и большую заповедь Христову: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас" (Мф 5:44). Не говорите, что это противоестественно, — христианство не естественно и не противоестественно; оно — сверхъестественно поднимает человека до Царствия Небесного.Любовь, как и вера, "без дел мертва" (Иак 2:20). Мы любим не столько тех, которые о нас заботятся, сколько тех, о ком заботимся сами. Детей надо приучать любить родителей и заботиться о них с самого раннего возраста. "Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле" (Еф 6:2–3).Когда родители все дают ребенку, своему кумиру, не научая его отдавать, и не заботятся хотя бы друг о друге (отец о матери, мать — об отце), они растят эгоиста с потребительской психологией. Сколько писем в газеты писали о матерях, "все отдавших" своим детям и брошенных на старости лет. С молодых лет следует воспитывать в человеке ответную любовь к людям, давшим ему жизнь. Чтобы дети любили родителей, необходимо, чтобы они от отца и матери получали не только игрушки, джинсы, деньги на кино и т. д., но входили бы в духовный мир отца и матери, в мир жертвенности, веры и действующей любви. Воспитание требует не открытого кошелька; главное — открытость сердца; тогда наступит время, когда дети из воспитуемых превратятся в друзей родителей, в семье произойдет взаимообогащение богатствами внутреннего мира.Любовь, как и вера, достигает совершенства делами (см. Иак 2:22). Надо устанавливать для детей сначала крохотные, потом маленькие, а затем все возрастающие обязанности по отношению к родителям, друг ко другу и к семье в целом. И придет время, когда дети с любовью возьмут на себя значительный объем наиболее трудных домашних дел, когда на их окрепшие плечи смогут опираться слабеющие родители, и дети многое будут делать лучше и умнее своих постаревших отцов и матерей. За родителями останется общий совет, молитва и любовь. К этому естественному ходу развития семьи родителям надо готовиться, и исподволь готовить к этому детей, принимающих эстафету жизни и деятельности, но не вырывающих ее из отчих и материнских рук. К старости надо готовиться.Любящий человек способен отдать свое другому, делиться со своими ближними и с встречающимися людьми. К этому нужен навык. Вкусное и хорошее должно предназначаться не только для младенцев и школьников, но и для родителей — во всяком случае, в сознании детей. При недостатке, допустим, фруктов и т. п. можно, оставив их открыто для родителей, потом незаметно отдать детям.Одна семья жила в стесненных материальных обстоятельствах. После чая конфету оставили на столе отцу, находящемуся на работе. Ребенок, бегая по комнате, потянулся к конфете. "Надо оставить папе, — сказала мать, — с чем папа будет пить чай, когда придет с работы?"Эта сцена в течение дня повторялась несколько раз, все чаще и чаще. Наконец мать сказала: "Ладно, бери папину конфету". Младенец зажал конфету в ручонке, а потом забросил ее в дальний угол стола, к стене, откуда сам он не мог ее достать. Остаток дня он не подходил к столу. Произошел маленький шаг в нравственном развитии человека.Более взрослых детей следует посылать делать покупки в магазине. Это не только физическая нагрузка, но и приучение детей думать о нуждах семьи в целом. Конечно, здесь нужно родительское руководство, обеспечивающее "единство экономической политики" семьи.В детях должна воспитываться братская любовь друг ко другу, между ними следует создавать душевно-духовную близость. Это нетрудно, ибо дети тянутся к себе подобным. Конечно, отношения между детьми, как и вообще между людьми, во многом определяются их психологическим складом. Но общность рождения, воспитания и воспоминаний отчего дома имеет огромное значение для дружбы и любви на всю жизнь. Детские ясли и сады подрывают семейные устои и семейную близость между братьями и сестрами.Детей с раннего младенчества надо приучать делиться друг с другом, помогать друг другу, старших — привлекать к воспитанию младших. С какой любовью и уважением вспоминает святитель Василий Великий о своей старшей сестре — Макрине! В узбекском языке есть уважительное слово апа — "старшая сестра", с которым иногда обращаются вообще к почтенной и старшей женщине. Нянями в русских диалектах иногда называются старшие сестры. В старших братьях должна быть какая-то доля отцовского чувства по отношению к младшим.Для нравственного климата семьи полезны совместные бытовые и хозяйственные дела, в которых участвуют все или почти все ее члены, и семейные походы, поездки за город, посещение святынь, музеев, исторических мест и т. д., совместные разговоры на религиозные и другие темы. Некогда в русских интеллигентных семьях были в моде совместные чтения классиков по ролям, в которых принимали участие и друзья из "близких" домов, детские игры, спектакли, шарады и т. д. Все это не должно проводиться как некие семейные "мероприятия": это — проявление любви (в ее христианском восприятии и понимании) в жизни семьи.Любовь между детьми созидается любовью родителей между собой. Эту супружескую любовь необходимо и в деле, и в молитве беречь как драгоценный дар не только двоих, но и семьи в целом. Она воспитывается в супругах и их совместным трудом у детской кроватки, и всем стилем семейной жизни.Конечно, основные ночные хлопоты с младенцем несет мать, а не работающий отец, но ведь она, замученная бессонными ночами, и физически, и морально нуждается в любовной помощи.Можно привести и примеры того, как жена, сидящая дома с одним ребенком, заставляет мужа стирать пеленки, а сама лишь играет со своим младенцем. Гораздо полезнее и для ребенка, и для отца было бы, чтобы тот, придя вечером домой, занялся бы малышом. В некоторых семейных и профессиональных ситуациях необходимо создать одному из супругов все условия для творческой работы.Не будем приводить множества жизненных примеров; напомним лишь, что к супругам более, чем к кому-либо, относятся слова апостола Павла: "Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов" (Гал 6:2).Семья — общий организм; для нее естественно иметь общую кассу, куда вкладывается все: и заработки родителей, и стипендии и зарплата подросших детей. В семьях со стесненными материальными обстоятельствами это неизбежно, в состоятельных же иногда стипендию и заработок оставляют детям на "карманные расходы", продолжая их полностью обеспечивать всем необходимым из родительских доходов. Это неизбежно выделяет из семьи то одного, то другого повзрослевшего ребенка, способствует развитию потребительской психологии: "все мое — мое, а родители все равно обязаны меня и моих братьев и сестер содержать".На свои нужды дети могут получать даже больше денег, чем их стипендии или зарплата, но — из общей семейной кассы. Изложенные соображения не относятся, разумеется, к тем детям, у которых собственные семьи.Любовь, взращиваемая в семье, должна распространяться и за ее пределы; "будем делать добро всем, — пишет апостол Павел, — а наипаче своим по вере" (Гал 6:10). "…Не унывайте, делая добро" (2 Фес 3:13).Эта любовь ко всем людям начинается с малого: уступить место пожилому человеку, помочь сделать что-либо одинокой старушке, позаботиться о подарке для кого-нибудь и т. д.Проблема одиноких старушек в настоящее время стоит очень остро: их много, они беспомощны, одни из них благодарны и светятся радостью и верой, другие капризны и раздражительны: люди в старости более многообразны, чем в молодости. По очень многим причинам у значительной их части не устроилась личная жизнь: одни — они обычно благодарны — избрали служение Богу и людям, другие не смогли выйти замуж или потеряли своих женихов в лиховороте тридцатых годов и Отечественной войны. Переехать в дома престарелых и инвалидов — значит лишиться возможности посещения Церкви, а еще недавно это означало и запрет на чтение духовной литературы и т. д.Добро, сочувствие и дружескую помощь надо оказывать близким семьям, и соответственно приучать детей разделять их радости и горе; необходимо воспитывать в детях навык делать добро всем нуждающимся в помощи и сочувствии, привычку "спешить делать добро"[1]. Следует рассказывать о героях добра и любви, от святых подвижников благочестия до д-ра Гааза и людей в ближайших к нам ушедших поколениях, до конкретных знакомых. Образы человеческие обладают удивительной учительной силою.Воспитание любви и легко, — ибо душа человека, как отметил Тертуллиан, по природе своей христианка, — и трудно, ибо в мире "по причине умножения беззакония" во многих охладела любовь (см. Мф 24:12).Очень полезно прикреплять подростков, юношей и девушек к одиноким престарелым людям для той или иной помощи. Это часто оказывается не только помощью тем, кто в ней нуждается, но и позволяет молодым знакомиться с интересными людьми, которым есть что рассказать о прошлом, которые могут поделиться своим духовным опытом. Иногда между молодежью и такими одинокими стариками возникают нежные, родственные отношения.Церкви и монастыри всегда имели богадельни, странноприимные и сиротские дома.Апостол Иаков в своем Соборном послании пишет: "Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?" (Иак 2:19–20)."Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: "идите с миром, грейтесь и питайтесь", но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе" (Иак 2:15–17).В 1917 г. в связи с гонениями на христианскую веру и в первую очередь на православие всякая церковная благотворительность была запрещена, соответствующие учреждения и средства были национализированы. Да и любое сострадание, милосердие и благотворительность стали считаться оскорблением и унижением личности. Была отвергнута даже попытка святителя Тихона оказания церковной помощи голодающим; члены общественного независимого от церкви "Комитета помощи голодающим" были арестованы. Во время Ашхабадского землетрясения 1947 г. епископу Ташкентскому и Среднеазиатскому Гурию категорически запретили оказывать помощь пострадавшим в Туркмении, когда он проявил такую инициативу в своей епархии. Разрешались и делались обязательными сборы на строительство гигантских по тем временам самолетов типа "Максим Горький", в фонд МОПР; позже обязательным для Церкви был сбор в "Фонд мира", но никаких сборов для конкретных организаций, больных и т. д. делать не дозволялось.В двадцатые и тридцатые годы в некоторых приходах существовали системы прикрепления относительно состоятельных прихожан к семьям репрессированных, — ведь они были "лишенцами", не имеющими права даже на хлебные карточки. Конечно, такая помощь была не только материально обременительна, но даже и опасна: она могла быть истолкована как пособничество врагу. В некоторых приходах потаенно существовали (и существуют) группы девушек, ухаживающих за больными прихожанками, которые не хотят ехать в дома престарелых, боясь потерять право на общение со священниками, посещение храмов и т. д. Теперь их стали с охотой приглашать и в больницы, где персонал всегда перегружен."…во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью" (Гал 5:6).Некоторые крупные приходы пытаются сами организовывать богадельни, при больницах восстанавливаются храмы, где дети и подростки могут учиться милосердию. Малые приходы могли бы организовывать общие богадельни или вместе шефствовать над одной больницей или домом престарелых, а детям и подросткам поручать посещение этих мест хотя бы раз в неделю (только регулярно). К сожалению, приходится встречаться со случаями, когда юноша или девушка с радостью соглашаются посещать дом престарелых, а потом бросают. Дела милосердия должны быть постоянны.Священникам надо не только поощрять молодежь в ухаживании за больными и престарелыми, но и ограничивать требования последних. Старики часто жалуются, что их никто не посещает, никто им не помогает и т. д., хотя к ним регулярно и ходят, и звонят… Им скучно и они требуют большего. У молодежи есть и своя личная жизнь, и родители, и работа, а старики часто забывают свою молодость и не хотят представить себе нагрузки работающих и учащихся. Такими капризно-старческими требованиями часто отличаются старухи, которые во имя своей свободы не обременяли себя семейными заботами и трудами с молодежью. Церковные приходы должны разумно распределять силы своих молодых членов. На морально-нравственных чувствах пришедших к вере детей иногда пытаются играть бросившие семьи отцы-старики, требуя к себе почета, уважения и послушания. Их не надо бросать, но и не надо баловать, как малых детей.…Любовь должна быть горячей, деятельной и благоразумной.Любимое выражение доктора Ф.П. Гааза. Ф.П. Гаазу (1780–1853) посвящены работы разных авторов. Наиболее известной является работа "Федор Петрович Гааз. Биографический очерк", неоднократно переиздававшийся и 5 раз вышедший в "Собраниях сочинений" А.Ф. Кони (например, М., 1968. С. 288–422). ^

Литургия и подвижничество[35]. Митрополит Амфилохий (Радович)

Предисловие

Пожалуй, никогда еще церковные книжные магазины не были так богаты литературой на совершенно разнообразные духовные темы. Переиздано почти все из святоотеческого наследия, издаются новые переводы Святых Отцов, написано и издано много прекрасных книг по самым насущным вопросам духовной жизни; одна проблема — найти время все это прочитать. Но есть одна область духовной жизни, книги, захватывающие проблематику которой, особенно активно раскупаются и жадно читаются — это православная педагогика. Нужда в этих книгах растет с каждым днем, так как с каждым днем возникают новые проблемы воспитания и образования нового поколения христиан, — христиан, рожденных в нехристианских семьях, в апостасийном мире, учащихся в безбожных школах, окруженных растлением и агрессией греха, лишенных духовных и исторических традиций и опор. Поэтому интерес к этой литературе исключительно велик, а ответ на вопрошение часто крайне невнятен, спутан, или, что еще хуже, спрофанирован псевдопсихологическими измышлениями, псевдохристианскими понятиями, прикрывающими оккультные и сектантские подходы к педагогике. Нам уже стало понятно, что искать ответа на насущные вопросы воспитания детей в учебниках Закона Божия прошлого века или в сочинениях, подобных Домострою, невозможно. В поисках ответа на вопрос, что такое православное воспитание, как по-христиански воспитать наших современных детей, мы понимаем, что мир со всем своим многотысячелетним педагогическим опытом нам этого ответа дать не может. Он может нам рассказать, как родить здорового ребенка, как научить его читать и писать, как развить его интеллект, как научить добиваться успеха в жизни, делать карьеру, преодолевать стрессы, избегать проблем. Но, как ни странно для мира, нас не это интересует! Ведь слова воспитание, образование, просвещение звучат для христианина в их истинном смысле: когда мы говорим об образовании, нас интересует, как сделать так, чтобы образ Божий раскрылся в человеке, когда говорим о воспитании, мы думаем о том, как напитать духовной пищей наших детей, помня слова Христа, что Он есть истинная Пища и Питие. Когда размышляем о просвещении, мы помним слова Литургии Свет Христов просвещает всех! Именно о такой педагогике вопрошает православный народ, именно об этом думают — и не только думают, но и активно работают над этим православные педагоги, священники, учителя, писатели, и именно педагогическая проблема является, по нашему мнению, главной для осмысления Церковью.Духом глубокой церковности пронизана книга "Основы православного воспитания", написанная современным сербским богословом, педагогом и писателем митрополитом Черногорским Амфилохием (Радовичем). Он с удивительной, радостной проникновенностью раскрывает перед нами святоотеческий взгляд на педагогику, такой живой и новый для нас — и такой вечный, ибо устремлен он на Вечного, Живого и Истинного Педагога. Будучи одним из ярких современных богословов, носителем традиции исихастов Афона, учеником и духовным сыном преподобного Иустина (Поповича), владыка Амфилохий имеет к тому же прекрасное светское образование. Он окончил философский факультет Белградского университета, обучался в Риме и Берне, владеет шестью языками. Это дает автору право и возможность сопоставлять философские и педагогические системы западного мира с православным взглядом на воспитание. Его книга — это не просто систематизация традиционных христианских педагогических позиций, не только педагогическое осмысление православной христологии, антропологии и экклезиологии. Книга митрополита Амфилохия — это новая страница православного богословия, которое можно назвать педагогическим богословием. Митрополит Амфилохий рассматривает педагогику (детоводство) как мистагогию (тайноводство) ко Христу, а весь мир — как сферу действия Божественной Педагогики. Истинной целью образования и воспитания он видит обожение человека. Автор говорит о том, что вся природа как творение Божие — воспитуема! Владыка пишет: "…Само сотворение мира представляет собой некий способ "образования", потому, что творческим Божественным актом ничто получает свое бытие, то есть свой "лик" и облик, свой "образ", правда, все еще несовершенный, но полный чудесных возможностей. Так, изначально сотворенное "безобличие" (Земля была безвидна и пуста) образуется и формируется, восходя от хаоса к космосу, от атома к человеку". И далее: "все творение имеет в себе жажду, некое таинственное … влечение к совершенству, к полноте данного ему образа". И, конечно же, если стремление к совершенству дано всему творению, то какой же способностью к совершенству должен обладать человек?! Говоря об антропологических основах образования и воспитания, автор раскрывает перед нами "педагогическую тайну" человека. "Через органическую связь с человеческой личностью, с тайной Боговоплощения, человеческая человечность открывается равнозначной Христовой Богочеловечности, точнее, она показывается как возможность и подготовка к наполнению человека богочеловеческой Полнотой, во Христе явленной и видимой". Итак, в самом человеке заложены безграничные возможности для его воспитания. Человек сотворен "потенциальным Богочеловеком", и посему в человеке сокрыта тайна Божественного домостроительства. Человек призван стать домом (храмом), обителью для Бога. Повторяя слова апостола Павла: Разве вы не знаете, что вы храм Божий (1 Кор 3:16), Владыка митрополит говорит о человеке как о существе церковном. Человек — существо экклезиальное, церковное, то есть соборное; соборное и собирающее существо. Церковность заложена в самой природе человека. Это значит, что слова Спасителя о неодолимости Церкви вратами ада, обращенные к Петру, относятся не только к Полноте Святой Соборной Апостольской Церкви как Церкви Бога Живаго, но и к каждому из нас лично, если мы воспитаны Христом и Церковью. Церковь живет Евхаристией как Таинством Таинств. Божественная педагогика призывает нас к истинному воспитанию — питанию Телом и Кровью Христовыми. К сожалению, для нас Причащение стало не только делом редким, но и, что более трагично, делом совершенно частным, сугубо индивидуальным. Митрополит Амфилохий призывает нас переосмыслить наше участие в этом великом таинстве, принять его не только как приобщение необходимой нам благодати, но как подвиг полной отдачи себя Христу (весь живот наш Христу Богу предадим), как подвиг, претворяющий нас в Тело и Кровь Христову, делающий нас Церковью-Иисусом Христом — по яркому слову владыки Амфилохия. Книга митрополита Амфилохия полна прекрасных образов, глубоких богословских и философских осмыслений, написана ярким современным языком, и в то же время языком аскетическим, так как аскетика является для автора наиболее точным инструментом для выявления истины о мире и о человеке. Он не устает называть отцов-аскетов "благодатными психологами и непревзойденными педагогами". Книга владыки Амфилохия поможет многим найти ответ на самые сложные педагогические вопросы, и вместе с этим она указывает путь духовного движения каждому христианину и каждой православной общине. И еще — каждый из нас благодаря этой книге может по-новому понять для себя слова Господа нашего Иисуса Христа: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф 18:3). Ибо только ребенок способен к воспитанию.Священник Алексий Уминский

Об авторе

Митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий (Радович) родился в день Рождества Христова, 7 января 1938 г., в небольшом селе Баре Радовича, в Нижней Мораче, был крещен с именем Ристо (Христос).Окончив в родном селе среднюю школу, едет в Белград, где поступает в Духовную академию святого Саввы. Получив в 1962 г. диплом, продолжает обучение на философском факультете Белградского университета по специальности классическая филология.Огромное влияние на духовную жизнь владыки Амфилохия оказали отец Иустин (Попович) и афонский старец Паисий.После окончания учебы в Белграде будущий митрополит продолжает обучение в Берне (Швейцария) и в Риме, откуда затем отправляется в Грецию. В Греции Ристо Радович проводит семь лет, там он принимает монашество, в Греческой Православной Церкви его рукополагают в священника. В течение своего пребывания в Греции он защищает докторскую диссертацию, посвященную святителю Григорию Паламе (на греческом языке). Год проводит на Святой Горе, откуда его направляют преподавать в Париж в Свято-Сергиевский Институт, а с 1976 г. становится преподавателем на кафедре православной педагогики в Белградской Духовной академии Святого Иоанна Богослова.В мае 1985 г., после избрания его епископом Банатской епархии, переезжает в Цетине. 30 декабря 1991 г. возведен в сан митрополита Черногорского и Приморского, Зетско-Брдского и Скендерийского.Владеет русским, греческим, итальянским, немецким и французским языками. Член Союза писателей Сербии и Черногории. Опубликовал труды: "Тайна Святой Троицы по учению святителя Григория Паламы", "Смысл Литургии", "Синаиты и их влияние на духовную жизнь Сербии XIV века", "Духовное движение Филокалии в XVII и начале XIX века", "Духовное значение храма Святого Саввы в Белграде (на Врачаре)", "Преподобный Рафаил Банатский", "Возврат к чистоте душевной", "Основы православного воспитания" и др. Автор многих переводов с сербского на греческий и с греческого на сербский, очерков и проповедей.Митрополиту Амфилохию (Радовичу) с помощью духовенства и народа удалось восстановить большое количество церквей и монастырей, построить новые. Увеличилось число священников и монашествующих. С 1992 г. в Цетине начинает издаваться журнал Митрополии Черногорско-Приморской "Светигора". Издательство "Светигора" осуществляет активную издательскую деятельность. Также с 1992 г. в Цетине возобновляет свое существование Духовная академия, закрытая коммунистами в 1945 г. В 1998 г. начинает свою работу радио "Светигора". В 1993 г. Митрополию впервые в истории посетили Патриархи — Варфоломей Константинопольский, Алексий II, Святейший Патриарх Московский и всея Руси, который вместе со Святейшим Сербским Патриархом Павлом освятил фундамент храма Воскресения Христова в столице Черногории Подгорице. В 1993 г., опять же впервые в истории, в Митрополии Черногорско-Приморской на Цетине и в монастыре Острог состоялся внеочередной Архиерейский Собор СПЦ. Духовно-миссионерская служба Митрополии открывает духовные центры, магазины духовной литературы. Создано несколько церковных хоров по всей Черногории. Начато восстановление знаменитого монастыря Подмаине, более 150 лет находившегося в запустении; монастыря святого Архангела Гавриила близ города Тиват и множество других. Все это делается под покровительством Митрополии Черногорской и Приморской и все это — только начало духовного и нравственного возрождения Черногории.