Конечно, было бы здорово, если бы у всех нас были дачи, «Мерседесы» и сотовые телефоны. А на самом деле, во все века слухи о богатстве священников были сильно преувеличены. Большинство священников — это сельские батюшки. И уровень их жизни — это просто на грани нищеты. Так было и в XIX и в XX веках. И сейчас так же. Вот приезжаю я в Ивановскую епархию, а епископ говорит мне: «Мы хотели собрать батюшек на встречу с Вами, да и они хотели приехать. Но у них просто денег нет на междугородний автобус, чтобы до Иваново лишний раз доехать». Тут уж не до роскошеств. Есть приходы, где у прихожан задерживают пенсии, зарплаты, так там денег не видят, и батюшкам яички и картошку носят.

А что касается городов, то там — да, действительно есть такой типаж — отнюдь не многочисленный, но, к сожалению, весьма заметный. Типаж новорусских священников. Это батюшки богатых прихожан, банкиров, предпринимателей. Они, соответственно, и дарят священнику машину, квартиру, мобильник и прочее. Бывает, что такой священник даже экономический интерес к своим прихожанам теряет. Так как у него и так все есть.

А бывает совсем другая ситуация — когда священник просто по-доброму к кому-то отнесся, ну, например, не мог человек заплатить за освящение квартиры, за крещение своего ребеночка, за венчание свое — он говорит: «Ну и ладно, во славу Божию. Бог с вами». А потом колесо фортуны перевернулось и этот человек стал преуспевающим предпринимателем. И он вспоминает про то добро, которое он от священника получил. И возвращается к нему уже не с пустыми руками.

И наконец просто есть место для обыкновенного чуда. Вот у меня была такая история в Москве: выхожу из метро, иду к себе домой. На пути рыночек продовольственный. И смотрю у входа на рынок стоит женщина — у нее коляска с двойняшками. Малышам по полгодика где-то. Но женщина не просит никакого подаяния, такое ощущение, что муж пошел на рынок за продуктами, а она просто малышей не стала в грязь завозить. Я прохожу, а у меня сердце как-то кольнуло: ведь трудно двоих малышей сразу поднимать. Какие нужны затраты, силы! И уже прошел метров пятьдесят и думаю: «надо все же им чем-то помочь». Как раз день зарплаты в храме был — деньги в кармане были. Ну, опять думаю: «по 10 рублей им дать — мало. Уж хотя бы по сотне дам». Подошел, минутку поговорил… Запомнил, что одного из малышей Олег зовут. И что вы думаете? Вечером того же дня звонит мне человек совершенно незнакомый. Представляется Олегом, говорит: “ Здравствуйте, я работаю в российском представительстве компании «Philips». Отец Андрей, я давно знаю ваши книги, ваши лекции. Я давно думал — чем бы вам помочь. Скажите, может я вам чего-нибудь завезу. Какую-нибудь технику нашей фирмы, подарю вам?» И в итоге более чем на 4 тысячи долларов привозит: компьютер, телевизор, видеокамеру. Так что я теперь знаю курс рубля в банке Святого Духа. Если в наших обменных пунктах за 30 рублей один доллар дают, то у Господа — наоборот: один рубль, поданный в качестве милостыни, может вернуться как 30 долларов.

Но это известная формула. Она есть еще в Псалтири. По-славянски она звучит: «Милуяй нища, взаим дает Богови». — «Тот кто милует нищего, взаймы одалживает Богу». Поэтому не каждый раз, когда мы видим богатого священника, нужно заключать, что с его душой что-то не так.

Откуда у церкви деньги?

Не запах ладана и воска встречает посетителя у входа во многие православные храмы — а звон монет и разговоры о деньгах. Свечи, иконки, освященное масло, просфоры, крестики, — все это предлагается в «свечных ящиках», располагающихся у входа в храм или даже в самом храме.

Если человек знает Евангелие — он тут же вспоминает, что Христос изгнал торговцев из храма. Если человек Евангелия сам не читал — что ж, рано или поздно найдутся «доброжелатели» из какой-нибудь секты, которые не откажут себе в удовольствии ткнуть пальцем в чужой грех. С гневным возмущением они обратят ваше внимание на очевидное противоречие между жизнью православной церкви и Евангелием…

Но ведь Евангелие читают и православные священники. Почему же в наших храмах звенят деньги?

Деньги в храме — это плата за то, что мы живем в условиях, весьма отличных от той культурно-бытовой среды, в которой складывались устои православной жизни. Это наша плата за то, что мы живем не в традиционном обществе, не в крестьянской общине. Мы — жители городов, вдобавок северных, а отнюдь не палестинских или греческих.

Представим себе основы церковной «политэкономии» в ту пору, когда господствовало так называемое «натуральное хозяйство».

Что нужно было для повседневной жизни храма? — Хлеб и вино для таинства Причастия. Воск для свечей, оливковое масло для лампад, ладан для благовонного каждения. Все это совсем не экзотично и не дорого. У греческого, сербского, болгарского крестьянина (а именно оттуда к нам пришел православный уклад жизни) все это было под рукой. Хлеб он выращивал свой. Вино делал из своего винограда. Маслиничное дерево росло на его же пастбище. В качестве ладана могла сгодиться смола, собранная с деревьев (прежде всего — сосен и кедра).

Денег почти не было (особенно на селе). Люди приносили в храм частичку того, что они вырастили или сделали сами. Они не покупали свечи в храме — а приносили из дома свои. Они не покупали в храме бутылочку с маслом для своих домашних лампад, но из дома приносили сделанное их же руками масло. Они не покупали в храме просфор, но свой, домашний хлеб или муку приносили для храма. Они не покупали в церковной лавке ладан, привезенный из-за границы, но сами делились с храмом собранной ими смолой. То, что мы сегодня выносим из храма, еще сто лет назад люди (по крайней мере крестьяне) в храм приносили.

Крестьянин понимал, что он не является творцом своего урожая. Да, его труд и его вклад велик. Но без дождя и без солнца — разве дала бы плод вспаханная им земля?! Всю страду он с надеждой смотрел на небо. Теперь у него есть урожай — и чувство справедливости требует быть благодарным Небу. Частичку своего урожая, частичку своего труда он приносит к алтарю: «Ты даровал этот дар мне, Господи, я благодарю Тебя за него и приношу ответный дар, хотя и символический».