Представьте, что православный миссионер пересекает границы Китая. И Китайский пограничник его спрашивает — какова цель его путешествия. Миссионер честно говорит о себе как о миссионере, проповеднике Евангелия. «А в чем суть этой вашей веры, — настаивает пограничник, — что именно ты желаешь возвестить моему народу?».

А в ответ услышит: я хочу возвестить китайцам, что по Апостольским нашим правилам «Взявший в супружество вдову, или отверженную от супружества, или блудницу, или рабыню, или актрису, ни епископом, ни пресвитером, ни диакон, ни никем в списке священного чина… Имевший в супружестве двух сестер, или племянницу, не может быть в клире… Кто из клира даст себя порукою за кого-либо, да будет извержен».

Глупо с этого начинать пропоедь Христа язычникам? Ну столь же неумно и к современным светским детям идти, нагрузясь запретами.

Слишком часто мы предлагаем у людей что-то отнять, не пояснив, чо мы им принесли, не объяснив, чем живет христианство (а оно же ведь не запретами живет!). В итоге одна певичка так пояснила трагедию своей жизни: «мне так тяжело жить, потому что в этом мире всё то, что приятно, — или грешно, или портит фигуру». Вот это очень точное восприятие Православия со стороны. Т. е. Православие — это огромное «низ-з-зя», огромный забор, на котором аршинными буквами написано: «ничего нельзя, всё — грех».

То же самое могу пояснить другой притчей. Представьте, что я ношу не рясу, а какой-нибудь серенький китель с погонами. В общем, я — гаишник. Прихожу я к детям в школу и говорю: «Знаете, ребята, вы ни в коем случае не нарушайте правил дорожного движения. Обязательно их выучите: когда и как совершать обгон, как перестраиваться из ряда в ряд и прочее. Все это жизненно важно.»

Естественно, школьники не придадут никакого серьезного значения моим речам. Ведь пока у человека нет своей машины, пока он сам не умеет водить, то рассказывать ему, как вести себя в такой-то дорожной ситуации — занятие довольно-таки бесполезное, а изучение правил им воспринимается как чистейшая зубриловка, как сообщение принципиально бесполезной информации. Ведь не имеющий машины человек просто не знает, к чему эту информацию применить.

Вот я — человек безлошадный[308], и потому мне глубоко все равно, кто кому должен дорогу уступать: шестисотый мерседес «Икарусу», или наоборот. Зачем мне это все? Я одно правило знаю: если я дорогу перехожу, все должны подождать! Батюшка идет, подождите, куда торопитесь?!

Другое дело, если однажды у меня «жигуленок» свой появится. Вот тогда я пойму, что, оказывается, правила дорожного движения написаны не только для того, чтобы гаишники взятки брали. Тогда (но не раньше) я пойму, что на самом деле каждый пункт там кровью написан, кровью и болью человеческой.

Подобно правилам дорожного движения есть и правила религиозной безопасности. И эти правила тоже написаны кровью, написаны судьбами людей. Потому что слишком много было катастроф — много было и удач, но много и катастроф. Вот поэтому эти правила лучше соблюдать, если вы не хотите потерять что-то гораздо более важное, чем минутная эйфория «свободной любви».

Как-то в Италии гостил я в одном монастыре. Возглавлял его человек, который был католическим священником, потом перешел в Православие. Этот удивительный человек содержит монастырь на зарплату, которую сам получает в качестве преподавателя философии в местной городской школе. И вот однажды я спрашиваю его послушника: «Я не понимаю, почему в монастыре молодежи нет? Ведь батюшка преподает в школе философию. Сам он человек талантливый. Преподает хорошо. И ребята тоже замечательные. Я там несколько уроков провел, и видел, что у ребят была очень хорошая реакция. Почему же их не видно в монастыре? У меня такое ощущение, что, если бы я с этими ребятами хотя бы месяц поговорил, так они бы у меня строем сюда в монастырь на службы ходили». И слышу в ответ от этого русского послушника: «Понимаете, отец Андрей, дело в том, что у него все-таки католическое воспитание. То есть — с некоторыми целибатскими комплексами. И поэтому, проведя прекрасный урок с детьми, под конец он обязательно скажет: «Да, дети, и главное — запомните, чтобы на дискотеку — ни шагу!». Дети, конечно, реагируют на эту последнюю фразу, и у них остается в памяти, что Церковь — это те, кто у них все-время что-либо вырывает из рук».

Будем помнить, что мы беседуем о мире души, которая все-таки не технологична. И поэтому прежде, чем вторгаться туда с инструкцией, попробуем дать нашим собеседникам ощущение, для начала, хотя бы самих себя, познакомить их с ними самими: «я не есть одно это тело; во мне живет это странное существо по имени душа, — это то, что болит, когда все тело здорово». У этого незнакомца есть свои потребности и есть свои болячки. И вот для того, чтобы накормить вашу новооткрытую душу и чтобы защитить ее от ее болезней, вот для этого к вам и приходит Церковь. Знаете, Башлачев об этом писал так: «Отпусти мне грехи! Я не помню молитв. Если хочешь — стихами грехи замолю. Но объясни — я люблю оттого, что болит, Или это болит оттого, что люблю?».

— Давайте, в таком случае, поговорим о нетехнологических тайнах души…

— Давайте. И чтобы не говорить сразу о том, что ниже пояса, поговорим о том, что выше. Одна из самых загадочных фраз в Евангелии: «Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Конечно, требовать этого от человека сразу совершенно невозможно. На такое поведение человек способен, когда он уже живет во Христе. Нет, лучше сказать — если человек ощущает, что Христос уже живет в нем… Тогда он понимает, что если начнет мстить, то что-то важное при этом потеряет.

Но страх потерять возможен только в том случае, если у человека уже есть ощущение того, что он что-то приобрел.