Эта "ошибка" объясняется, как я полагаю, следующим образом. В 1866 году, когда инок Мелетий заболел и принял постриг в малую схиму, 24 неделя по Пятидесятнице приходилась на 30 октября{24}. Пострижен отец Михаил был 29 октября перед ранней Литургией... Мы вновь видим отождествление отцом Михаилом себя и героя своей книги. Если жизнь вчерашнего Мелетия, сегодняшнего Михаила меняется в 24-ю неделю по Пятидесятнице, то и жизнь странника должна измениться в тот же день. И отец Михаил сознательно вставляет в богослужение этого воскресения то апостольское чтение, которое является смысловой осью "Рассказов странника".

Существенно, что день, с которого начинается действие книги, отец Михаил пережил тоже как начало - начало новой, дарованной ему по милости Божьей жизни. В дневнике он делает запись: "теперь предлежит мне великий подвиг, чтобы в это время, для меня Богом отсроченное, принести достойные плоды покаяния за бесчисленные и тяжкие мои грехи, которые я соделал во всей прошедшей моей жизни. Человеколюбче Господи, помози мне, немощному!"{25}

* * *

Рукопись книги ее издатель отец Паисий (Федоров), тогда иеромонах Саровской пустыни, переписал во время своего пребывания на Афоне (16 июня - 3 ноября 1867 г., 14 августа 1868 - 25 апреля 1869 г.); во всяком случае, так утверждает анонимное вступление к третьему изданию "Рассказов странника": "Рассказы эти списаны на Афоне покойным настоятелем Черемисского монастыря игуменом Паисием у одного старца схимника и потом по желанию многих, читавших их в рукописи, были им напечатаны. Кто же их составитель, неизвестно"{26}.

Отец Паисий опубликовал свой путевой дневник, но о знакомстве с рукописью "Искателя непрестанной молитвы" мы не находим там ни слова. Впрочем, для нашей темы небезынтересна следующая запись: "24 сентября [1868 г. - И.Б.] служил раннюю Литургию в храме Архистратига Михаила, после которой был у меня схимонах Михаил, обратившийся из раскольников и удалившийся спасаться на Афон"{27}. У нас нет оснований сомневаться,тот лимонах Михаил посетил отца Паисия. "Раскольническое прошлое" отца Михаила оборачивалось подозрительностью и даже открытой неприязнью, которую питали по отношению к нему некоторые насельники обители{28}, и это убеждает в том, что кроме отца Михаила и второго духовника братии отца Макария (Сушкина), в Пантелеимоновом монастыре было не так уж много монахов из старообрядцев...

Списки книги отца Михаила расходились в 1870-е годы по России. В уже упоминавшемся письме преподобного Амвросия к монахине Леониде от 7 ноября 1879 года читаем: "...пишешь, что тебе попалась в руки рукопись, где указывается простой способ, как проходил молитву Иисусову устную, умную и сердечную какой-то Орловской губернии крестьянин, наученный этому каким-то неизвестным старцем. Пишешь, что рукопись или записка этого крестьянина заканчивается 1859 годом. Незадолго перед этим временем мы слышали от покойного нашего старца батюшки отца Макария, что к нему приходил один мирянин, имевший такую высокую степень духовной молитвы, что батюшка отец Макарий недоумевал, что и отвечать ему, когда мирянин, ради получения совета, рассказывал старцу нашему разные состояния молитвы; и батюшка отец Макарий мог ему только сказать: "держитесь смирения, держитесь смирения". И после с удивлением нам об этом говорил. Я тогда это относил к Орловскому купцу Немытову, который был великий молитвенник, а теперь думаю, что может быть это был тот мирянин, о котором ты пишешь. После сороковых годов [в] Орловской губернии в Брянском монастыре жил Афонский схимонах Афанасий, проходивший умную и сердечную молитву. А еще ранее в Курской и Орловской губернии в разных монастырях жил иеросхимонах Василий, называвший себя бродягою, который учил многих прохождению молитвы Иисусовой, желавших этому учиться. Насколько сам он предуспел в этой молитве, это доказывалось тем, что цвет лица его и по смерти не изменился, а лицо его оставалось красновато, как у живого.

Когда напишется рукопись, пришли мне ее. Хотя и стыдно мне читать такие вещи, потому что нахожусь во всегдашней и беспрестанной молве и развлечении с людьми, но для самоукорения и сведения полезно почитать эту рукопись"{29}.

Как мы видим, преподобный Амвросий, получив описание книги, предположил, что она является записью устного рассказа реального странника. Мнение это находим и в предисловии к третьему изданию "Рассказов странника", и в относительно недавних работах{30}. И все же сам текст книги свидетельствует о литературной работе, так что не приходится говорить даже о последующей обработке чьего-то устного рассказа. Например, эпизод с посещением сада страннолюбивого помещика под Тобольском, рассказ капитана о чтении Евангелия, повествование странника о его жизни до ухода из деревни - это плод осмысленного литературного труда.

А не мог ли написать "Рассказы странника" упомянутый преподобным Амвросием И.М. Немытов? Или отец Афанасий, или отец Василий? Схимонах Афанасий (Охлопков) и иеросхимонах Василий (Кишкин) были духовными наследниками преподобного Паисия Величковского, отец Афанасий умер в 1811 году, а отец Василий в 1831 году (судя по всему, схимонах Афанасий "слился" в памяти Амвросия с другим подвижником Свенского монастыря - иеросхимонахом Афанасием [Степановым], жившим то в Рославльских лесах в полном уединении, то в Брянском Свенском монастыре, где и почил в 1843 году){31}. Если учесть все, что мы знаем о бытовании "Рассказов странника", то совершенно невероятным представляется создание книги в конце XVIII - начале XIX веков. И язык, и исторические реалии в таком случае были бы совершенно иными (это можно отнести и к отцу Афанасию [Степанову], родившемуся в 1770 г.). Что же касается Ивана Михайловича Немытова, то знакомство с его биографией{32} убеждает - строгий аскет, в старости почти затворник, Немытов никогда не писал никаких книг, и скорее всего счел бы такое занятие (как и запись его устных рассказов) чем-то в высшей степени недолжным.

Письмо преподобного Амвросия позволяет признать ошибочным предположение разных лиц (хотя и высказанное лишь в форме догадки), считавших автором "Рассказов странника" самого старца Амвросия{33}. Преподобный не стал бы в таком случае пространно гадать об авторстве рукописи. Тем более не просил бы прислать ему книгу и не поручал бы снять с нее копию для себя{34}.

О влиянии (но все же не об авторстве) Амвросия можно было бы говорить лишь применительно к так называемым дополнительным, пятому, шестому и седьмому рассказам, изданным в 1911 году. Есть основания полагать, что они (прежде всего - два последних) были написаны кем-то из ближайшего окружения Оптинского старца. В пользу этого говорит не только то, что рукопись пятого, шестого и седьмого рассказов была найдена в бумагах Амвросия после его кончины{35}. Следует обратить внимание на примечание, которым снабжено поучение схимника "Тайна спасения, открываемая непрестанною молитвою" в шестом рассказе: "С рукописи автора, полученной о. Амвросием из Доброго монастыря"{36}. (Имеется в виду Лихвинский Покровский Добрый монастырь Калужской епархии, небольшая обитель на берегу Оки). Тот, кто получил текст, вставленный в шестой рассказ, должен был, по-видимому, принять и какое-то участие в составлении целого... В таком случае в преподобном Амвросии следует видеть не автора, но одного из составителей трех дополнительных рассказов, где сплетены воедино родственные по своим темам тексты, принадлежащие иным подвижникам{37}.

По сравнению с первыми четырьмя рассказами, компилятивный характер рассказов дополнительных налицо, равно как и стилистическое различие между пятым рассказом с одной стороны, и шестым и седьмым рассказами с другой. Можно предположить, что непосредственно в Оптиной были созданы лишь два последних, а пятый, написанный неизвестным автором, оптинские редакторы превратили в соединительное звено между известной им версией текста отца Михаила и собственным сочинением, достаточно схематичным, написанным в традиционной форме "вопросов-ответов".

* * *

В 1881 году в Казани отец Паисий издает повествование о страннике, первые четыре рассказа{38}. (Цензурное разрешение - 9 марта 1881 г., на обложке значится: Издание Игумена Паисия, настоятеля Михайло-Архангельского Черемисского мужского монастыря). Но здесь надо сказать, что за семь лет до того в Казань с Афона приехал сам инок Михаил. Его миссионерские труды среди старообрядцев, некогда бежавших от преследований в Турцию, стали известны Казанскому архиепископу Антонию (Амфитеатрову), искавшему опытного проповедника для обращения старообрядцев в своей епархии. В ответ на просьбу владыки Антония старцы Пантелеимонова монастыря отправили монаха Михаила в Россию. В статье, написанной им вскоре по приезде на родину, отец Михаил называет еще одну причину, побудившую его покинуть Афон - настоящую войну, разгоревшуюся в 1874 году между греческими и русскими насельниками Русика за право поставлять игумена из своей среды и, шире, за само право русских монахов оставаться хозяевами монастыря{39}. Безвыходная ситуация разрешилась благодаря вмешательству российского посла графа Н.П. Игнатьева, который и отцу Михаилу помог без обязательных для афонского инока формальностей выехать из Турции в Россию.