десять, и живут они своими закрытыми

общинами. У нас раз в год, в воскресенье

Торжества Православия, бывает

всеправославное богослужение, толпы

собираются, мы друг на друга смотрим и

улыбаемся; они говорят: "Благословите!"

– я их благословляю, и после этого конец

всему нашему разговору.

русской области у нас есть первое поколение

наших эмигрантов. Самой старшей нашей

прихожанке сейчас подходит сто первый год.

Я, хотя мне теперь под 65, из молодых в этой

группе. Это основная чисто русская группа: и

русского языка, и русской культуры, и

русского воспитания; но затем идут четыре

поколения смешанных браков. Наша староста

– моя сверстница, старый мой друг, вполне

русская по образованию, культуре и т. д.; ее

мать вышла замуж за англичанина в России

еще лет за десять до революции. Она, значит,

полуангличанка; сама вышла замуж за

англичанина, который после пятнадцати лет

был принят в Православие. Дочь и сын уже

четвертушки, они поженились и вышли замуж

за англичан; сейчас я крещу их детей, в

которых одна осьмушка русской крови. Как

сказать: они русские или нет? Да, в каком-то

смысле они русские; но конечно, есть много

семей, где два поколения назад уже потеряна

всякая связь – с русским языком, во всяком

случае... И потом есть у нас англичане,

ставшие православными по различным

обстоятельствам; очень многие просто

потому, что слышали проповеди, слышали

лекции, прочли какие-нибудь книги, – и

прибились.

Одна

группа была очень забавная. Я в 1967 или 1968

году в течение недели проповедовал на

улицах в Оксфорде. Просто становился где-нибудь,

подбиралось несколько человек, я в течение