дня в день.

И как страшно, как грустно

думать, что мы так привыкаем к чтению

Евангельскому и к святым, возрождающим

словам, которые Бог произносит для нас, как

страшно и грустно, что мы так привыкаем – и

слово Евангелие означает для нас только

название книги, но не возбуждает в нас того

восторга, того умиления, которые это слово,

произносимое Иоанном Крестителем,

повторяемое учениками Спасителя Христа,

возбуждало в душах людей.

Ибо слово Евангелие на

русском языке действительно означает

только книгу, в которой содержится рассказ

о жизни, о чудесах Спасителя и Его учение. Но

на греческом языке слово "евангелие"

значит "благая весть", нечто

совершенно заново провозглашаемое, новизна

чего настолько дивна, что можно сказать об

этой вести, что она благая. А слово благой

употребляется в Евангелии так трепетно!

Ведь вы помните, как человек подошел ко

Христу и Ему сказал: "Учитель благий,

что сотворю, чтобы иметь вечную жизнь?". И

Спаситель ему ответил: "Почему ты

называешь Меня благим? Благ только Бог".

И если мы говорим об этой

вести Евангельской, что она действительно благая

весть, то она должна обозначать для нас

совершенную новизну жизни, ту новизну,

которую только Бог может нам сообщить.

О чем же эта весть, что в ней

такое не только новое, но дивное? – Весть о

том, что Бог, Который для всех народов земли

и даже для еврейского народа был Тем, Кого

Пророк называет "Бог вдали", то есть

Бог страшный, Бог такой великий, что к Нему

подойти нельзя, Бог, о Котором пророки и

подвижники говорили: "Горе мне! Я видел

Бога, мне остается только умереть...", –

что этот Бог перестал быть Богом издалека и