чему касается, в пламя, но не испепеляет.

Божественный огонь уничтожает только зло,

грех, то, чего на самом деле нет: а всё, что

только может иметь бытие, он возводит в

такое величие, которое описывает нам

апостол Петр, когда говорит, что мы призваны

стать причастниками Божественной природы.

И еще одно нам раскрывается

в Евангелии, еще одна благая, непостижимо

благая, непостижимо великая весть: то, что

Бог так нас возлюбил, что Он стал Одним из

нас для того, чтобы с нами вместе понести

всю человеческую тварную судьбу и все

страшные последствия человеческого греха,

происшедшие через отпадение от Него, Творца

нашего. Это Бог, Которого мы можем не только

любить, не только трепетать перед Ним, но

Бог, Которого мы можем почитать и, говоря

человеческим языком, "уважать", потому

что Он на Себя взял всю ответственность за

Свой первичный акт сотворения человека и за

страшный, поистине страшный, но тоже дивный

дар свободы.

Без свободы была бы

невозможна любовь, потому что любовь – это

совершенство свободы, без любви мы были бы

только предметами, но не могли бы ответить

на Божию любовь любовью, которую мы можем

Ему дать или в которой можем отказать.

Как дивно думать, что таков

Бог; что Он всё на Себя берет, что произошло

от Его решения нас создать, что все

последствия нашего греха Он берет на Себя и

в Себе всё побеждает и нам дает свободу быть

чадами Божиими, приобщиться Его

Божественной природе, стать Его детьми. Как

говорит Ириней Лионский, "в Единородном

Сыне Божием, силой Святого Духа, стать

единородным сыном Небесного Отца".

Вот в чем благовестие,

вот что новое, никогда не слыханное, никогда

не грезившееся, и что является не