Какое благо мир — нужно ли говорить о сем сынам мира? Поелику же это великое, чудное и вожделенное всем любящим Господа благо подвергается уже опасности обратиться в одно голое имя, потому что с умножением беззакония охладела во многих любовь (см.: Мф. 24, 12), то думаю, что искренно и истинно работающим для Господа надобно о том единственно прилагать старание, чтобы привести опять к единству Церкви, так многочастно между собою разделенные. И меня, который намереваюсь сделать сие, конечно, несправедливо стали бы винить, что берусь не за свое дело. Ничто не свойственно так христианину, как быть миротворцем, за сие и Господь обещал нам величайшую Свою награду. Поэтому, свидевшись с братиями и заметив великое их братолюбие и благорасположенность к вам, а еще более христолюбие, точность и твердость в вере, а также и то, что прилагают много старания о том и о другом, и от вашей любви не отлучаться, и не изменять здравой вере, одобрил я благое их произволение и пишу к твоей степенности, со всякою любовию умоляя иметь в искреннем единении участниками во всех церковных делах, а также и им поручился за твое правдолюбие и за готовность твою, по благодати Божией, в ревности за истину на все, что ни должно будет пострадать за слово истины.

А как уверяю сам себя, и вам не противно, и упомянутым выше братиям достаточно к несомненному убеждению следующее: исповедуйте веру, изложенную отцами нашими, сошедшимися в Никее, и не отметайте ни одного из никейских речений, но ведайте, что изглаголали сие триста осьмнадцать отцов по беспрекословному согласию и не без внушения Святаго Духа; присовокупите же к сей вере и то, что не должно Духа Святаго называть тварию и иметь общение с называющими Его так, чтобы Церковь Божия была чиста и не имела в себе примешенных плевел. Когда же сердоболием вашим дано будет им сие удовлетворение, тогда и они готовы будут оказывать вам приличное повиновение. Ибо сам ручаюсь за сию часть братии, что ни в чем не воспрекословят, но во всем избытке покажут вам свое благочиние, как скоро вашим совершенством с готовностию уступлено им будет это одно, чего они и домогаются.

Письмо 111 (115). К Симпликии, еретичке

Вразумляет сию разгневанную женщину, что щедрость при нарушении справедливости не приносит пользы; советует ей не учить епископа, а помнить Суд Божий, на котором свидетелями будут не рабы и евнухи. (Писано около 372 г.)

Нерассудительно ненавидят люди хороших и любят дурных. Поэтому и сам удерживаю язык, подавляя обиду молчанием о нанесенных мне оскорблениях. Но ожидаю Небесного Судии, Который знает, как при конце отмстить за всякую злобу. Пусть иной сыплет деньгами щедрее, чем песком, но, поправ справедливость, вредит он душе, потому что Бог, как думаю, и всегда требует жертвы, не как имеющий в ней нужду, но благочестивое и праведное расположение приемля за многоценную жертву. Когда же попирает кто с нерадением себя, тогда Господь молитвы его вменяет в нечистые. Поэтому приводи себе на память последний день, а меня, если угодно тебе, не учи. Я знаю больше твоего и не заглушён столько внутренними терниями, к малому числу добрых качеств не примешиваю в десять раз большего числа пороков. Ты возбудила на меня ящериц и жаб — животных, конечно, весенних, но, однако же, нечистых. Но приидет с высоты птица, которая пожирает это. Я дам ответ, но не как ты думаешь, а как рассудит Сам Бог. Если же и в свидетелях будет нужда, то предстанут не рабы, не бесчестные и жалкие евнухи — это род ни мужей, ни жен, людей женонеистовых, завистливых, услуживающих за подлую цену, раздражительных, изнеженных, порабощенных чреву, златолюбивых, жестоких, готовых плакать о лакомом куске, переменчивых, скупых, все берущих, ненасытных, бешеных и ревнивых, и что еще сказать? Людей, с самого рождения осужденных на искажение. Поэтому как же быть правой мысли у тех, у кого и ноги кривы? Они целомудренны, но без награды за сие, потому что целомудренными сделало их железо; они предаются неистовству, но бесплодно, по собственной своей гнусности. Не они станут свидетелями на Суде, но свидетельствовать будут очи праведных и взоры мужей совершенных, которые увидят тогда и то, на что взирают теперь одним разумением.

Письмо 112 (116). К Фирмину

Известившись, что Ширмин, оставляя жизнь подвижническую, вступил в военную службу, в подражание деду своему, отклоняет его от сего намерения. (Писано около 372 г.)

И редки и кратки письма твои, потому что или ленишься писать, или имеешь в виду избегнуть пресыщения, какое бывает следствием множества, или даже приучаешь себя к краткости в слове. А для меня письма твои недостаточны; даже, хотя были бы они гораздо обильнее, не удовлетворили бы желанию, потому что хотелось бы знать о тебе все в подробности: каково телесное твое состояние? Как успеваешь в подвижничестве? Держишься ли того, на что решился вначале, или придумал что иначе, соображая расположение свое с встретившимися обстоятельствами? Поэтому, если остаешься все тот же, то не требую обширных писем; с меня достаточно, если напишешь: «Такой-то такому-то. Знай, что я здоров, и сам будь здоров». Но поелику слышу нечто такое, о чем стыжусь и говорить, а именно, что ты, оставив чин блаженных предков, передался на сторону отцова деда и из Фирмина стараешься стать Вреттанием, то желательно услышать о сем и узнать причины, по которым принужден ты вступить на этот путь жизни. Но как сам ты умолчал, стыдясь своего предприятия, то прошу тебя как не предпринимать чего-либо постыдного, так, если и пришло что тебе на ум, изгнав это из мысли, прийти опять в себя и, простившись с военною службою, с оружием и с воинскими трудами, возвратиться в отечество, признав достаточным для безопасности жизни и для всякой именитости, если, подобно предкам, будешь начальствовать в городе, чего без труда достигнешь, как уверен я в том, смотря на природную твою способность и на недостаток соискателей. Итак, если у тебя и вначале не было этой мысли или была, но опять тобою кинута, то извести меня немедленно. А ежели, чего бы не хотелось, остается в тебе то же намерение, то несчастие сие само о себе подаст мне весть, и не буду иметь нужды в твоих письмах60.

Письмо 113 (118). К Иовину, епископу Перры

Приглашает его к себе. (Писано в исходе 372 или в начале 373 г.)

Ты мой должник и в добром у меня долгу, потому что взаем тебе я дал любовь. И это надобно получить мне с тебя с ростом, ибо и Господь не запрещает нам брать рост такого рода. Поэтому расплатись со мною, любезная глава; приезжай ко мне на мою родину — это будет уплата самого долга. А в чем же будет состоять приращение? В том, что придешь ко мне ты, муж столько же предо мною превосходнейший, сколько отцы совершеннее детей.