Спросили Его: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии?». А Иисус ответил: Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал337.

Фоме, который, увидев Христа, поверил и воскликнул: Господь мой и Бог мой!– сказал Иисус: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие338. Именно Фома стал потом первым апостолом Индии.

Святой Иоанн в конце своего Евангелия пишет: Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его339.

Никогда в Индии не слышали таких слов. Ведь никогда в Индии не говорил воплощенный Бог, а говорили одни только люди; люди, которые собирали знания, как пеструю гальку, и гордились знанием, но не имели ключа к свинцовому небу, давящему на Индию. Сейчас Индия блуждает в лабиринте без окон и дверей.

О Феодул, если бы Индия знала, что ей необходимо для ее спасения! Ах, не эти горы знания, сколь угодно великого, глубокого и блистательного; воистину не это, а нужна только простая, детская вера в Бога, Сына Божия, в Мессию и Поводыря, Который с неба сошел и знает путь к небу. Одно зернышко веры во Христа ценнее всего этого громадного бремени знаний обо всем и вся, но только не о главном. Воистину, со всеми знаниями всех риши и гуру индийских человек чувствует себя как на молотьбе привязанный к столбу конь, который бежит по кругу, но не может сам отвязаться и помчаться домой: должен прийти хозяин, чтобы его отвязать.

И пришел Хозяин, но Индия этого не знает; всезнающая Индия знает все, только самого главного еще не знает. Ее знание обо всех вещах поразительно. Ее философия выше всех языческих и европейских философий (ведь все философии – языческие); ее самоистязание, аскетизм ее бесчисленных сынов вызывает слезы у Ангелов небесных, а куда больше у людей. Но все напрасно. Не спасает знание – вера спасает. А есть только одна вера на свете, одна во всей истории человечества: это вера христианская. Все другое, неправильно называемое словом «вера», есть не вера, а знание, или полузнание, или гадание. Бесчисленные знания приобрели люди, но веру, единственную, правую веру принес человечеству Бог. Знания меняются – вера остается. И европейские, и индийские знания в любое время могут перемениться, но Христос и Его учение переживут время и всю вселенную. Одна есть вера – вера Христова. Один Спаситель – Христос. Одна цель – Царство Небесное. Один Воскреситель – воскресший Христос. Один Судия мира – Он, всегда один и тот же, один-единственный.

Феодул, не дуй больше и не мучайся. Твои дрова, видно, совсем отсыревшие. Нагромождение триплетов не помогло огню разгореться. Нагромождение знаний, по человеку и от человека, ни разу не дало ни тепла, ни света роду человеческому. Озябли мы оба. Не зря сербский народ, хоть он и близкий сродник индийцев, назвал Индию «страной проклятой». Встанем же с этой ветхой индийской пыли и убежим отсюда. Вернемся снова в нее, когда Фома – строитель, апостол и первый просветитель Индии – вымолит это у Господа Иисуса Христа и когда Домовладыка, Бог любви, не забывший Индию, определит это и повелит идти.

Святая Троица

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, во имя Троицы Единосущной, и Нераздельней, и Животворящей, Бога Единаго, приказываю тебе, Феодул: встань!

Вижу, что ты зачарован; вижу, что очарован. Преветхая мудрость индийская тебя зачаровала; пыль индийская очаровала. Взгляд кобры зачаровывает мышей: дрожа, они дают себя проглотить. Светящийся взгляд лисицы валит кур с насеста. Так и тебя заколдовали стеклянные глаза Индии. Но будь же человеком, а не мышью или курицей. Встань и беги отсюда без оглядки. Индийская философия и индийская поэзия – две огромные силы, поработившие многие-премногие, даже крещеные, души. Но ни одну православную душу, а только еретические – поверхностные и расхристанные; те тростинки, которые любой вьюнок обвивает и душит.

Говоришь, что триплеты индийские восхищают мысль. Говоришь, что эти индийские триады очаровывают и что с помощью этих триплетов и триад легче думать. Европа не имела столь логичного инструмента при объяснении вещей, говоришь.

В Индии все рассматривается через троичность, но не через Троичность Святую во единстве, а через троичность в противоречии. Один триплет дробится на меньшие триплеты; одна триада крошится на другие триады. Всё без начала и всё без конца. Ведь в Индии ни у чего нет начала и конца. Ах, ничему и нигде нет начала и конца! В этом рок индийской мысли, фатум Индии. Нигде нет главы о сотворении мира и нигде нет эсхатологии340. Все бывание разыгрывается не под солнечным светом, а под призрачным светом блеклой луны. Бурление океана жизни без начала и бурление без конца. Потому в Индии одна-единственная наука презирается и чахнет – история. Ведь историческая наука бессильна там, где отрицаются начало и конец времени и пространства. И бессильна, и бесполезна. Историческая наука нигде так высоко не ценится и так тщательно не разрабатывается, как у народов христианских, придерживающихся Библии, в которой все связано с началом и завершением. Запомни это, Феодул, поразмысли над этим и расскажи другим.

Будь осторожен, взирая на индийские триплеты и триады. Все это блестит, но не сиянием дорогого металла, а блеском цветного стекла. Все это похоже на золото, но не золото; зеленеется, как изумруд, но не изумруд; синеется, как сапфир, но не сапфир; краснеется, как рубин, но не рубин; сверкает, как бриллиант, но не бриллиант. Обманчивый блеск дешевого цветного стекла ввел в заблуждение и одного еретического философа в Европе, который одурачил многих и одурачивает доныне, вот уже целое столетие341.